Танго втроем

И еще важно было определить, на каком расстоянии срабатывает «защита», где расположены датчики, как их можно незаметно нейтрализовать, и т.п.

— Спровоцируйте «защиту»! — донеслась до Левицкого команда Шувалова. — Расстояние — двадцать пять!

«Молодожены» перебрались поближе. Расстелили покрывало, улеглись поверх него, обнялись. Хотя часть внимания Леона была занята «подругой», вернее, ее заманчивыми формами, он все же сумел приметить несколько датчиков, замаскированных под изоляторы на кончиках металлических штанг. Вибрационные? Типа нашего «Уран-М»? Или «наведенного электромагнитного поля»? Не исключено, что смешанного действия.

Ровно через пять минут поступило новое ЦУ:

— Двадцать метров! Еще через пять:

— Пятнадцать метров!

Дюны уже остались позади, но почти к самой сетке ограждения протянулся песчаный «язык». Двое сделали несколько шагов, постелили покрывало, стали вновь обниматься, причем Левицкий, в отличие от Горгоны, которая оставалась холодной, как ледышка, проделывал эти занятия с видимым удовольствием.

Могло ведь быть и такое, что охрана на день, вернее, в светлое время суток, «защиту» не включала.

Горгона что-то учуяла, а нюх у Змеюкиной просто поразительный. Ее пальчики стали оглаживать «инструмент», пока что не задействованный в деле двумя полевыми агентами — Леон до поры держал его в резерве. «Инструмент», понятное дело, принадлежал именно Леону, и он, забыв почти все на свете, почти, но не все, наблюдал теперь за «холмиком», нет, не за теми двумя соблазнительными холмиками, подрагивающими в такт движениям куколки, за ними, впрочем, он следил, а за другим холмиком, по ту сторону ограды. И даже глаза прижмурил от удовольствия, оставив две зоркие щелочки.

Но удовольствия, того, что приходит со взрывом и эйфорией, он получить не успел — словно из-под земли, вернее, из-под насыпного холма, к ограде «периметра» направилась какая-то личность.

Ольга, а у нее, наверное, есть глаза на спине или чуть пониже, совершила новый маневр. «Инструмент» Леона, давным-давно уже настроенный, но до поры находившийся в резерве, теперь был задействован по назначению. Она плавно соскользнула по этому самому… «инструменту», причем выбрала такую позицию, что, оседлав «дружка», находилась спиной к нему, но лицом к появившемуся из-под земли типу. А дальше, без задержки, пошли стоны с заламыванием рук и разбрасыванием локонов по плечам, какие-то бессвязные выкрики и прочие вещи, сопутствующие такого рода занятиям.

«Эльф», или кто он там, это вылезшее из-под земли существо, оказался рослым, под метр девяносто, парнем. Одет он был в темные брюки и майку цвета хаки с коротким рукавом, обтягивающую его мускулистый торс. Он что-то прокричал от сетки, но Змеюкина так извивалась, так стонала, что Леон ничего не расслышал.

Тогда «эльф» стал энергично махать рукой, уходите, мол, занимайтесь… этим где-нибудь в другом месте!

Ольга, хотя и была в «образе», все же обнаружила присутствие «наблюдателя». Ее спинка замерла, она сделала еще пару-тройку поступательных движений, как бы по инерции, затем и вовсе остановилась. «Ну вот, — разочарованно подумал Леон. — Всего чуточку не хватило…»

— Вас? Варум?

Наверное, «эльф» ни черта не рубил по-немецки, потому что от сетки долетали обрывки слов на доступном лишь ему языке. Не кричать же ему, в самом деле, «нихт шиссен» и «хенде хох», а других слов он наверняка не знал.

— Крэйзи пипл… Факинг Джомени… Ши-ит! Гоу аут!!

Леон, грустно вздохнув — «шара» кончилась, все, что надо, разведали, теперь опять начнутся серые будни, — поплелся на пару с куколкой на выход.

Когда они вновь оказались на пляже, среди обнаженных людей, Левицкий с тайной надеждой сказал:

— Горгона, ты мне жена, да? Надо бы это… исполнить до конца супружеские обязанности.

Но Ольга уже окончательно вышла из «образа», холодно заявила, язва:

— А не боишься за свой… «инструмент»?

Повторно вздохнув, Левицкий вставил в ухо динамик от компакт-проигрывателя.

— Леон, не заходя в отель, следуйте к «коттеджу». Будем разрабатывать план операции.

Глава 4

Стул был резным, с высокой гнутой спинкой. Розанова сидела прямо, не касаясь спинки, так, словно аршин проглотила. Ее руки лежали на плотно составленных коленках, а глаза, мокрые, заплаканные, с припухшими и чуть покрасневшими веками, смотрели невидящим взглядом в одну точку.

Плакала она почти беспрерывно. Пожалуй, с того самого момента, как девушку привез Бочаров, это не прекращалось ни на секунду. От нее невозможно было добиться ни слова, да и плакала она как-то странно, как-то не так, беззвучно, даже губы не шевелились. Она была похожа сейчас на скульптурное изваяние, молодая красивая женщина с беломраморной кожей, из уголков глаз которой непрерывно сочится влага.

Но все же это была не скульптура, а живое существо. Когда Казанцев, а он находился рядом с ней уже более часа, пытался погладить девушку по голове, или взять за руку, или вытереть носовым платком мокрые от слез щеки, Розанова либо отклонялась, либо отводила в сторону руку банкира.

Помещение, в котором разместили дорогую гостью, называлось — «сейф». Название это придумал сам «янтарный барон». Дело в том, что здание, которое занимал под свои офисы АКБ «Балтийский», было отстроено на сохранившемся почти в целости фундаменте Имперского Восточно-Прусского банка. В августе сорок четвертого, во время мощных налетов союзной авиации, сте-ревшей с лица земли исторический центр одного из красивейших городов Европы, несколько тяжелых авиабомб, в том числе и с начинкой из напалма, который был применен здесь едва ли не впервые, превратили здание Имперского банка в дымящиеся руины. Сгорело либо превратилось в обломки все, кроме фундамента и капитального железобетонного перекрытия, под которым находились подземные хранилища банка. После окончания войны, когда на месте канувшего в Лету Кенигсберга был построен новый город, еще долгие годы в глубоких подвалах с мощными перекрытиями стояли массивные многотонные сейфы, намертво вмурованные в толстые, до метра толщиной, железобетонные фундаменты Имперских орлов, красовавшихся на пятнадцатидюймовой толщины сейфах, орлов закрасили, но с самими сейфами долгое время не могли определиться, пока кто-то из тогдашнего начальства не распорядился разрезать их при помощи автогена, а металл вывезти на переплавку.

Подвалы бывшего Имперского банка давно уже были очищены от хлама, скопившегося там за несколько десятилетий, при Казанцеве и под его непосредственным контролем была произведена перепланировка и реконструкция подземных хранилищ. Часть освободившихся площадей, примерно сорок процентов, выделили под строительство подземного гаража, все остальное поступило в безраздельное владение президента банка. Только Казанцев да еще глава СБ Анатолий Бочаров имели свободный доступ в подземную часть здания; не то чтобы посторонние, но даже высшие чины администрации туда не допускались. О том, как устроен сейф и что в нем нынче хранится, знали лишь считанные единицы — Казанцев делал все, чтобы его рискованный и дерзновенный, очень впечатляющий и, уже можно смело сказать, успешный проект оставался для большинства простых смертных тайной.

Мало что указывало на то, что помещение, в котором они расположились, находится глубоко под землей. Кабинет был точной копией президентского офиса, расположенного на административном этаже здания. Помимо кабинета, здесь также были оборудованы апартаменты для отдыха, как минимум не уступающие номерам класса люкс в дорогих европейских гостиницах.

Единственное, чего здесь недоставало, так это окон, но дизайнер, оформлявший интерьер помещений, предусмотрел все, и окна здесь заменили их имитацией — если особо не приглядываться, то легко поверить, что из окна открывается «взаправдашний» вид на городской ландшафт.