Танго втроем

Всех, кроме Бушмина и Розановой.

— Лена, зачем… зачем ты здесь?! — пытаясь оторвать от себя цепкие руки, севшим голосом произнес Бушмин. — Я же просил тебя! Ну все, все… Отвяжись, кому сказал!

Ему удалось-таки избавиться от объятий молодой женщины, и он выкрикнул ей прямо в лицо:

— Уходи! Прочь от меня! Ты мне… не нужна! Да кто ты вообще такая? Я тебя и знать не знаю!

Плечи Розановой поникли, она выставила вперед ладошку, словно хотела отгородиться от тех слов, которые влетали в ее уши, или боялась, что ее могут ударить.

Бойцы спецназа, ближайший от них находился от Андрея всего метрах в десяти, стояли не шелохнувшись. Бушмин не знал, какой они получили приказ и что они собираются в дальнейшем предпринять — ему все это было до лампочки. Кондора переполняла клокочущая ярость. Какого черта… Этим-то что от него нужно? Вряд ли эту акцию организовали «блонд» и К", здесь уже «соседи» подсуетились. Что, прибалты, тоже хотите в эти игры играться? Взрослыми себя почувствовали, даже вон спецназ собственный завели? Ну ладно! Как любит говаривать Рейндж, сейчас мы устроим вам «бордельеро»…

Отцепившись от Розановой, он сделал шаг навстречу двум мужичкам в штатском, они оказались ближе всех к Кондору и смахивали теперь на сироток — настолько казались растерянными, «возвращение» девушки, воссоединение этих двух —явно застало их врасплох.

— Эй вы, двое! — быстро сказал Бушмин. — Нет, ты лишний!

Он, чуть согнув корпус, прямым ударом ноги пнул «лишнего» в корпус. За малым подошву себе не отбил, видимо, у мужичка под пиджак пододет «броник». Но зато и эффект получился двойной — литовский мент, или кто он там по принадлежности, улетел спиной вперед в клумбу, цветочки нюхать. Второй уже судорожно лапал рукоять ствола, торчащую наружу из-под полы расстегнутой-куртки, но и Бушмин не намерен был терять даром хоть долю секунды.

— Тебе нужен Кондор? Ну так возьми меня!!

Он перехватил руку противника, в которой был зажат ствол, а локтем правой руки, чуть подпружинив на носках, хрястнул тому в челюсть. И еще раз, но уже под свод черепа. Как бы продолжая движение, без малейшей заминки выкрутил из ослабевших пальцев пистолет — ну конечно! родненький «ПМ»! — рывком развернул свою жертву, подсек ударом под колени и на колени же его поставил. Снял «ПМ» с предохранителя, левой рукой сгреб жертву за шиворот и приставил ей ствол к затылку.

Все произошло настолько быстро, буквально в три-четыре секунды, а действия Кондора были настолько стремительными и ошеломляюще наглыми — на глазах у окруживших его полукольцом двух десятков «волкодавов», — что никто из них так и не смог ему помешать.

Уже со значительным опозданием, как бы очнувшись от спячки, не бегом, как раньше, а мелкими шажочками его стали обжимать дугой бойцы спецназа.

— Стоять! — рявкнул Кондор. — Назад! Еще один шаг, и я его порешу!

По спине его гулял смертный холодок. Он физически ощущал, что как минимум два десятка стволов сейчас наставлены на него и два десятка указательных пальцев сейчас нервно подрагивают на спусковых крючках. У кого-то из них могут не выдержать нервы, и тогда…

«Ну и черт с ними! — пришла в голову мысль, холодная, как космическая пустота. — Убьют так убьют, по крайней мере не будет мучительных пыток…»

В наступившей тишине было слышно, как надсадно, с хриплым посвистом дышит заложник. С разбитого лица по подбородку стекла тоненькая струйка крови, вязкой и почти черной на цвет, на асфальт упала капля, еще и еще…

Он не хотел проливать кровь. Но его вынудили.

Рядом с ним негромко, но как-то жалостливо, по-бабьи, запричитала Розанова:

— Андрюша, миленький… Не надо… Прошу тебя, не делай этого! Они же убьют тебя!!

— Назад! — рявкнул Кондор, но не в адрес Розановой, а бойцам спецназа, попытавшимся сблизиться с ним. — Все, его счас кончу!

То ли его устрашающий вид и написанная у него на лице готовность пролить кровь, то ли команда, громко выкрикнутая одним из людей в штатском, но что-то все же заставило спецназ не переступать смертельной черты. Бушмин одним рывком за шиворот поднял заложника с колен, развернул его лицом к бойцам группы захвата, приставил ствол к виску своей случайной жертвы.

— В сторону, мать вашу! — хрипло выкрикнул Кондор. — Дайте пройти!

Он толкнул в спину заложника, тот медленно засеменил вперед. Бушмин на мгновение убрал ствол от его башки, почти не целясь, выстрелил в фару стоявшего метрах в семи микроавтобуса. Фара разлетелась на осколки, выстрел, прозвучавший неожиданно громко, пощекотал присутствующим нервы.

— Андрей, не надо, не делай этого… Ну пожалуйста, не стреляй больше…

Розанова, как маленькая девочка, которая отбилась от взрослых и теперь не знает, что ей делать, тащилась за ним метрах в трех или четырех, не отставая, но и не приближаясь.

— Да уберите же вы ее! — громко возмутился Бушмин. — Кто она такая? Почему ты идешь за мной, дура!

Он обратился к своим единственным слушателям, оперативникам госбезопасности и бойцам спецназа:

— Да я ее не знаю, в натуре! Привязалась какая-то… В первый раз ее вижу! Уберите ее от греха подальше!

Прозвучала громкая команда. Двое спецназовцев, описав полудугу, зашли с тыла и прикрыли своими частично бронированными телами девушку. Им на подмогу поспешили еще несколько сотрудников, и вот уже она внутри надежного оцепления. А затем еще и джип рядышком притормозил. Бушмин хотя и не оглядывался назад, все же понял, что «карету» подали специально для Лены Розановой.

Он обреченно вздохнул, мысленно попрощавшись с дорогим ему человеком, а Лена, пожалуй, за несколько последних дней стала для него самой-самой дорогой личностью. И пожелал ей удачи, возможно, Розановой все эти неприятности не коснутся.

Ему уже была видна линия оцепления, а за ней бурлящий праздным весельем центр городка. Но на его глазах несколько тачек в два ряда перегородили горловину центральной улицы поселка, да еще автобус пригнали, высоченный такой, «неоплан» называется, на таких «бундесовские» туристы обычно передвигаются. Загородили, видно, для того, чтобы толпа зевак, скучившихся за линией оцепления, чье внимание привлек либо звук выстрела, либо вся эта возня в целом, не могла толком разглядеть, что же там, в районе речвокзала, в действительности происходит.

Бушмина взяли в плотное кольцо. Кажется, руководители этой акции готовы пожертвовать даже заложником — кольцо неумолимо сжимается. Кондор понимал, что ему не дадут пробиться на волю, за линию оцепления, да и переговоры вряд ли будут с ним вести. Ну так что ж теперь поделаешь, раз он так лопухнулся…

Единственное, чего он добивался своими, казалось бы, безрассудными действиями, так это того, чтобы как можно большее количество людей стало свидетелями сцены их задержания, его, Андрея Бушмина, и Елены Розановой. Кто знает, может, в их будущей судьбе этот эпизод сыграет еще какую-то роль.