Танкист

Он никогда не доверял подобных записей комму – только бумаге. Файл можно восстановить, а вот сожженную бумагу – вряд ли. Большинство записей можно было вообще не делать, слава богу, на память Богдан не жаловался, но ему доставляло странное удовольствие лично рисовать цифры своих расходов и доходов на бумаге, а затем бумагу сжигать. Как будто он совершал нечто постыдное, о чем никто и никогда не должен был догадаться. Хотя, если задуматься, слив боя за деньги и впрямь можно назвать постыдным. Подобного на его памяти не случалось в «ВТО» очень и очень давно. Лукас железной рукой карал любые попытки вести нечестную игру. Все зрители это знали, и во многом именно поэтому «Всемирные Танки Онлайн» были настолько популярны – когда вокруг сплошная фальшь, ложь, провокация и безнадега, честная игра ценится особо.

«Ну и хрен с ней, с fair play, – подумал Богдан. – Энерго, трам-пара-рам, не пахнут. Почему Лукасу можно купаться в роскоши и трахать Валерию Великолепную, а мне нельзя? Да пошел он!»

При мысли о Валерии Богдан невольно сглотнул. Фантастическая ведущая «ВТО» давно привлекала чемпиона мира. Они были знакомы лично, неоднократно встречались на различных официальных мероприятиях и даже пару раз сидели за одним столом. Но Богдан, которому стоило щелкнуть пальцами, чтобы к нему в постель прыгнула любая фанатка на выбор (и не только фанатка, женщинам, в массе своей, нравятся богатые, успешные и не старые мужчины), при встрече с Валерией всегда терялся и не знал, что сказать. Ощущал себя шестнадцатилетним школьником, жаждущим переспать с молодой учительницей математики и понимающим, что его мечты сродни грезам кота о вкусной нежной рыбке в хозяйском аквариуме. Видит око, да зуб неймет. Не единожды он уговаривал себя, что стоит хотя бы попробовать подбить клинья к Великолепной, и всякий раз откладывал это на потом. Хотя нет, однажды робкая попытка все же была предпринята, около полутора лет назад. Тогда под конец шикарного банкета, устроенного Лукасом по случаю Нового две тысячи сто четырнадцатого года, Антонюк набрался смелости, чему весьма поспособствовало шампанское с коньяком, и пригласил Валерию как-нибудь осмотреть его коллекцию танков двадцатого века. Лучше прямо сейчас. До сих пор он помнил ее насмешливо-удивленный взгляд и голос, произнесший с непередаваемой интонацией: «Спасибо, Бодечка, это очень мило». И все. Сразу же она отвлеклась на разговор с другим мужчиной, а он, растеряв остатки решимости, приналег на спиртное, и в результате его увезла какая-то экзальтированная фанатка клана «Коса Смерти», неведомо какими путями проникшая на банкет. В ее в квартире и постели Богдан наутро себя и обнаружил.

Тем не менее праздника хотелось по-прежнему. Пусть Валерия недостижима, но «Кромвель»-то уже в пути и совсем скоро займет почетное место в специальном ангаре, выстроенном в обширном имении Богдана Эженовича Антонюка! Это следовало отметить. И немедленно. Правда, возникал один вопрос. Точнее, два. С кем и где? Мысль о том, чтобы пригласить соклановцев, отметалась сразу. Хвастаться дорогим и редким приобретением перед теми, кого ты, по сути, подставил, – до такой степени цинизма Богдан еще не дошел. Вероятно, просто потому, что цинизм ему успешно заменяли обычная человеческая жадность и завистливо-пренебрежительное отношение к окружающим. Когда завидуешь одним, пренебрегаешь другими и жалеешь тратить на людей деньги и душу, здоровым циником не стать. Цинизм все-таки подразумевает некоторую внутреннюю свободу, а с этим у Богдана была явная напряженка. Как раз в силу жадности к деньгам и… всего остального.

Значит, опять в знакомый бар-закусочную на соседней улице. Там наверняка окажется пара завсегдатаев, которые с превеликим удовольствием выпьют за его счет и искренне порадуются вместе с ним, не вникая особо, по какому поводу льется спиртное. А уж до такой степени жадным, чтобы не угостить полузнакомых выпивох дешевым пойлом в свой праздник, Богдан не был.

Решено – сделано. Уже через полчаса Богдан Антонюк, облаченный в джинсы ценой в сотню энерго, выглядевшие так, словно их только что сняли с бельевой веревки на какой-нибудь ферме Среднего Запада и перенесли на машине времени сюда, в XXII век, красно-черную клетчатую рубашку в настоящем стиле «реднек», ослепительно белую ветровку и черные мокасины из настоящей кожи на босу ногу, входил в бар-закусочную «Стара пивниця».

День выдался солнечным и жарким – в конце мая в Киеве часто кажется, что уже вовсю разыгралось лето. Богдан нырнул в прохладу заведения и огляделся. Здесь не слепило глаза солнце и было тихо. И пусто. За столиком в углу, держась за руки, шептали друг другу какие-то глупости юные влюбленные, явно еще не вышедшие из пубертата, за стойкой дремал бармен Сеня, да бесшумно крутился под потолком вентилятор, неспешно перемалывая воздух.

«Вот так-так, – подумал Богдан. – И где забулдыги-завсегдатаи?» Он подошел к стойке и сел на табурет. Бармен Сеня приоткрыл глаза.

– Привет, – сказал он. – Давненько тебя не было видно.

– Привет, – сказал Антонюк. – Мне по барам особо шляться некогда, сам знаешь.

– Ага, – усмехнулся бармен, просыпаясь окончательно. Как всякий хороший бармен, он мгновенно почуял, что клиент намеревается заказать не только стакан минеральной воды. – А сейчас ты, значит, не шляешься, а явился с официальным, но дружественным визитом.

– Умеешь ты, Сеня, правильно сформулировать, – с удовлетворением заметил Богдан. – Так и есть. С официальным, но в то же время дружественным.

– Полтинничек коньячку?

– Попозже. Сделай-ка мне для начала двойной «Невада».

– Тоже неплохо, – кивнул бармен, и в его руке сама собой появилась бутылка рома. – Не слишком крепко, но вкусно. Как раз для праздника.

– А у меня и есть праздник, – сказал Богдан, наблюдая за руками Сени, ловко смешивающими коктейль.

– Рад за тебя. – Сеня сыпанул в высокий, прозрачный до невидимости бокал колотый лед, залил его смесью из рома, сока грейпфрута и сахарной пудры, виртуозно насадил на край бокала ломтик лимона и точно рассчитанным, быстрым, но не резким движением придвинул готовый напиток клиенту. Он был высококлассным барменом и потому не спросил, какой праздник. Клиент захочет – сам расскажет. А не захочет – и не надо. Второе даже предпочтительней, поскольку Богдан Антонюк бывает тем еще занудой. Особенно когда выпивка зальет ему извилины. Это сейчас он весь из себя мужественный, красивый и сдержанный. Но Сеня-то чемпиона мира «ВТО» разным видел и знает его, как содержимое своих винных полок. Капризен по натуре господин Антонюк. Капризен и мнителен. Особенно в подпитии. Да и трусоват, прямо скажем. Пару раз били ему морду прямо здесь, в баре, и никогда Сеня не видел, чтобы он как следует дал сдачи. Больше руками махал без толку да орал, что всех сейчас с пылью смешает. После чего снова получал по морде. Или обидчики, которым успевали шепнуть на ухо, с кем они связались, покидали заведение сами. Неприятности никому не нужны, а у чемпиона мира связи хорошие, в том числе в ГП. И даже, вполне вероятно, в СПС. Вот поэтому Сеня и предпочитал игроков «КТО». Те, что сидели за пультами управления танков сами, а не в теле аватара, казались ему и честнее, и мужественнее. Они даже внешне отличались от танкистов «ВТО». Последним, чтобы поддерживать форму, приходилось изнурять себя соляриями, занятиями на тренажерах, специальными диетами и даже прибегать к липосакции, чтобы избавиться от лишнего жира. Те же, кому было наплевать, так и таскали на себе лишние килограммы под бледной дряблой кожей. Нет, не зря народ вэтэошников «салом» кличет, не зря.

Иное дело танкисты «КТО». Все худые, жилистые, резкие в движениях. На обветренных мордах шрамы от ран и ожогов, в руки въелась углеритовая пыль и смазка, глаза бесшабашные и злые. Одно слово, «мазута», по меткому прозвищу все того же народа. Хотя, как Сеня слышал, прозвище «мазута» пришло чуть ли не из двадцатого века. Вроде бы так пренебрежительно называли танкистов представители других родов войск. Верно это или нет, Сеня не знал, но подозревал, что верно. Кажется, древние танки ходили на мазуте. Или на солярке? Неважно. Но точно на каких-то нефтепродуктах. А на современных стоят импульсные двигатели, к которым ни бензин, ни солярка, ни мазут не имеют ни малейшего отношения. Получается, с точки зрения логики не могут танкистов «КТО» звать «мазутой». Однако зовут. Значит, по наследству получили. В отличие от прозвища «сало».

Женщинам, особенно некоторым, понятно, больше нравится «сало». В основном потому, что денег у них больше. И манеры поизысканней. Но Сеня, слава небесам, не баба, сам успел повоевать в юности и понимает, чем настоящий мужик отличается от того, кто таковым лишь старается казаться. Хотя, следует признать, и среди танкистов «ВТО» попадаются нормальные люди…

– Сеня, дыру протрешь, – услышал он насмешливый голос Антонюка и обнаружил, что продолжает протирать давным-давно чистый бокал. Надо же, задумался. Бывает. Он повесил бокал в бокальницу и взял следующий.

Негромко хлопнула входная дверь. Сеня посмотрел за спину Антонюка и замер с бокалом в одной руке и тряпкой в другой. Он сразу узнал посетительницу и даже растерялся на секунду. До этого Сеня видел Валерию Стинг только на стереоскрине, и она ему, скажем так, очень нравилась. Он даже готов был признать, что в «ВТО» тоже что-то есть, раз уж их бои комментирует такая женщина.

– Налей-ка мне… – начал было Богдан и, заметив взгляд бармена, обернулся через плечо.

– Привет, мальчики! – весело сказала Валерия Великолепная, подходя ближе. – Надеюсь, мне в этом заведении нальют чего-нибудь бодрящего и прохладительного? А то уж больно жарко.

– Лера! – воскликнул Богдан и поспешно слез с табурета. – Не верю своим восхищенным глазам.

– О, Бодечка, – улыбнулась Великолепная, и Сене показалось, что в баре стало светлее. – А ты здесь откуда взялся?

– Вообще-то я неподалеку живу, – сообщил Богдан. – И не первый год уже.

– А, то есть это твое любимое питейное заведение?

Валерия была в алом коротком платье с низким вырезом, предоставляющим мужскому взгляду массу захватывающе интересных возможностей. Ко всему прочему, лифчика она не носила, что было заметно сразу, а легкие туфли на высоком каблуке удлиняли ее и без того длинные загорелые ноги до каких-то воистину головокружительных высот.