Тарч

Вишенка была очень смазливой. Длинноногой, стройной женщиной, уже вышедшей из возраста беспросветной глупости, но еще не заматеревшей, не носящей на лице отпечатка ни легкой надменности, свойственной питомцам богатых папиков, ни постоянной усталости от многолетних тяжелых семейных забот. На месте Резуна, Тарч бы не отпустил такую рабыню от себя никогда. Или держал бы до того момента, пока не появится лучше. Но, наверное, поэтому он и не на месте Резуна, и поэтому у него нет таких рабынь, что не умеет Тарч относиться к людям, как к бездушному материалу.

Даже смотреть сейчас на Вишню было больно. Она с трудом удерживалась на ногах, пошатываясь и ловя любую подходящую опору, и двигалась так, словно каждый шаг дается с большим трудом и дискомфортом. В движениях не было целеустремленности и стройности, как у вдрызг пьяного человека, но она не была и пьяна, а лишь замучена, как говорится, до полусмерти.

Девушка не успела сделать от двери казармы и пары шагов, как ее схватил за руку, чуть выше локтя, проходящий мимо боец.

— Э, ты куда? Тебя отпускали?

Вишня повернулась к схватившему его парню и Тарч смог лучше ее рассмотреть. Всклокоченные висящие грязными сосульками волосы, огромные темные круги под глазами, ссадины от ударов на скулах, грудь и плечи в синяках, то ли от засосов, то ли от щипков. Возле одного из ореолов — длинная, почти до живота, царапина, а живот и бедра покрыты множеством мелких ссадин и синяков. На шее красным полукругом виднелись следы от пальцев, как будто ее совсем недавно, буквально перед выходом из здания, кто-то усиленно душил. На запястьях и лодыжках — свежие следы от веревки. Видимо, Вишня некоторое время еще находила в себе силы сопротивляться.

Девушка смотрела на схватившего ее мужчину одновременно испуганно и безучастно, каким бы странным не показался этот коктейль несовместимых эмоций. Она испугалась, но больше инстинктивно, только телом, отшатнувшись скорее от громкого голоса и прикосновений, чем осознав реальный страх. Так шарахаются от любого движения хлебнувшие в жизни горя небольшие дворняжки, привыкшие реагировать на любое движение человека резким прыжком в сторону, но при этом их нос может продолжать принюхиваться — нет ли в руках у прохожего какой-нибудь вкуснятины, которую можно попробовать выпросить. Так и Вишня, испуганно отшатнувшись, не пыталась освободиться и что-то объяснить, только смотрела в лицо очередному насильнику пустым ничего не выражающим взглядом.

Тарч скрипнул зубами, в груди заныло от бессилия и злобы, но помочь девушке он все равно не мог. Не боялся. Страх смерти, страх пропасть из этого мира навсегда, он потерял еще там, на площади в родном кластере, когда пасть элитного монстра сомкнулась в полуметре от него, разгрызая тело Цыгана напополам и забрызгивая Тарча слюной, кровью и кусками внутренностей. Просто не мог. Улей не создан для жизни. Здесь вообще не должно быть людей. Вирус превращает в монстров абсолютно всех, без исключения, но некоторые мутанты, их по ошибке называют иммунными, сохраняют человеческий облик и этим обманывают друг друга, называют себя людьми, создают видимость нормальной жизни и даже формируют социумы, но как только получают возможность проявить звериную сущность, используют шанс на полную катушку.

Тарч не мог понять, как так получилось, что в этой казарме собралось несколько десятков совершенно бесчеловечных насильников, каждый из которых способен в угоду похоти замучить женщину до смерти, избивать ее, часами насиловать и при этом тут же, рядом, за столом сидеть с друзьями, выпивать, обедать, играть в карты? Не набирал же Резун в отряд именно таких: циничных злобных и беспредельно жестоких? Или они уже здесь, на базе полюбили жестокость и насилие? Или все стабы в Улье живут точно так же? Везде убивают без разговоров и предупреждений, везде держат рабов и насилуют женщин?

— Фарт, отстань от нее! — из открытого окна второго этажа казармы выглянул слегка подвыпивший голый по пояс парень, — Мы ее в туалет отпустили, пусть сходит.

Схвативший Вишню боец отпустил руку и скомандовал:

— Давай, только быстро.

Освободившаяся девушка сделала пару неловких шагов в сторону туалета, пошатнулась и, взмахнув руками, с трудом удержала равновесие. Фарт глумливо рассмеялся, бросил в ее сторону что-то вроде: «Корова!», сопроводив оскорбление грязным ругательством, поднял ногу и толкнул Вишню, прицельно впечатав подошву ботинка ей в правую ягодицу. И без этого не контролирующая свои движения девушка, от толчка окончательно потеряла равновесие и ничком рухнула на землю. В падении она попыталась защититься руками, но у нее мало что вышло, и от множества ран спасло только то, что толчок был направлен в сторону бывшей клумбы, и удар пришелся не об асфальт или бетон, а об рыхлую, слегка влажную землю.

С трудом поднявшись, Вишня бросила попытки добрести до туалета и присела тут же, на клумбе, без стеснения облегчая малую нужду под глумливые смешки и возгласы из открытых окон казармы. Тарча снова передернуло от злости. Как же надо было издеваться над девушкой? Через что ей пришлось пройти? Что с ней делали там, в казарме, если она за два дня полностью потеряла человеческий облик и сейчас даже не замечает унизительность этой ситуации? Есть ли еще в ней остатки разума, или эта орда монстров уже уничтожила личность, упиваясь насилием над телом и не замечая, что сознание его давно покинуло? Неожиданно для себя самого, Тарч начал представлять, с каким удовольствием он казнил бы каждого, кто за эти два дня притронулся к Вишне хоть пальцем. Изощренные способы убийства и утонченные виды пыток выплывали сами собой, откуда-то из глубин многовековой родовой памяти, из времен инквизиции и пыточных камер, перемешиваясь с картинками из наркотических кошмаров, в которых Тарчу приходилось жить в последние дни.

— Фарт! Вы там совсем охренели!? — окрик Резуна раздался из одного из окон третьего этажа административного здания, — У вас там что, общественная уборная или казарма?

Неожиданно оказавшийся в этой ситуации крайним, Фарт начал неловко оправдываться:

— Командир, да я мимо шел, вон, из гаража, я тут причем? Она уже на ногах не стоит. Вон, сейчас свалится мордой в грязь. Эй, корова! Поднимайся, давай!

Вишня никак не отреагировала на окрик, продолжая сидеть на корточках, бессмысленно уставившись в забор. Тарч заподозрил, что девушка все-таки вдрызг пьяна или банально заснула, воспользовавшись первой же выдавшейся ей минуткой относительного покоя.

— Так, Фарт, убери этот кусок мяса с территории базы, прямо сейчас, — отрезал Резун и захлопнул окно, через которое разговаривал с бойцом.

— Пойдем, больше ничего интересного показывать не будут, — Дуст повернулся и отошел к столу, легким касанием увлекая за собой Тарча.

— Ее что, убьют?

— Забудь про нее, мой друг. Жизнь женщины в Улье тяжела и скоротечна. Это мир мужчин, Тарч, в котором женщинам не место. Знаешь, сегодня у меня много дел, и, пожалуй, я тебя не буду подробно опрашивать. Тем более, что я и так вижу — перемен никаких. Я начинаю подозревать, Тарч, что ты аномалия. Я вкачал в тебя столько споранов, спека и гороха, что без моей поддержки ты уже давно бы превратился в кваза.

— Кваза? — перед глазами Тарча все еще стоял уводящий Вишню Фарт, но слух зацепился за незнакомое слово.

— Надо выделить тебе отдельного лектора. Я, честно говоря, утомился все разжевывать. Квазы — это иммунные, которые лишканули с приемом гороха, жемчуга, да и с живцом можно переборщить. Если принимать все это слишком часто, или неправильно, концентрация активного вируса становится слишком высокой и в организме начинаются необратимые мутации. В лучшем случае, иммунный приобретает черты зараженного: увеличиваются мышцы, укрепляются и расширяются кости, меняются зубы, пропадает половое влечение, ведь зараженные бесполы. В худшем, человек теряет все дары Улья и внешне становится неотличим от развитого зараженного. Такие люди живут в стабах, но их не любят, стараются избегать, а отдельные фанатики могут даже убить. Избежать подобных последствий, а происходят они в основном после приема жемчуга, помогают услуги знахарей. Очень я хочу тебе сказать, дорогостоящие услуги, цени. Хотя ты мне ничего не должен — это же я тебя накачиваю активным вирусом сам, в своих интересах.