Тарч
Шрифт:
Дуст сделал приглашающий жест и Тарч улегся на кушетку. Знахарь самостоятельно, не вызывая помощника, застегнул фиксирующие ремни и вколол очередную дозу экспериментального наркотика.
— Друг мой, сегодня мы проведем необычный эксперимент. Данная доза спека должна вызывать не только блокаду боли, но и существенно повышать регенерацию. Кроме того, регенерировавшие ткани должны укрепиться. И объект, то есть ты, должен получить локально выраженные свойства зараженных, но без мутации и без превращения в кваза.
— Что это все означает? — Тарч только сейчас понял, что впервые связан по рукам и ногам так, что самостоятельно освободиться не сможет.
— Сейчас увидишь. Я бы мог дождаться,
Знахарь подошел к одному из железных шкафов, открыл замок и достал большие ножницы для резки металла.
— Больно тебе не будет, мой друг. Боль уже блокирована. Так что отнесись к ситуации философски. И смотреть не обязательно.
Взявшись за рукоятки двумя руками, Дуст пристроил ножницы к мизинцу правой ноги Тарча и одним движением отрезал его от ступни. Палец не оторвался сразу, повиснув на остатках кожи и сухожилиях, но знахарь одним резким движением оторвал остатки тканей и положил мизинец в заранее приготовленную металлическую емкость.
Больно действительно не было. Но зашедшийся в панике, одурманенный наркотиком мозг Тарча сам достроил эту боль, которая наверняка была немыслимой, невообразимой, и которая должна была отправить организм в болевой шок в первые же секунды. Тарч заорал так, как не кричал даже тогда, когда схватил и держал Цыгана, как не кричал никто на его памяти, даже та женщина, которую загонял первый увиденный им монстр. Он пытался дергать ногой, убирать стопу в сторону, но это не помогло и знахарь без особых проблем, перекусил ножницами и оторвал следующий палец.
Голосовые связки от невероятного напряжения тут же оказались сорванными, и кричать больше не получалось. Дуст отрезал палец за пальцем, прижигая кровоточащую плоть раскаленным на газовой горелке ножом, уже заканчивал с левой ногой и пристраивался к правой. А Тарч мог только хрипеть, призывая божью кару на безумного знахаря, на кем-то проклятую базу, на Резуна, на руководство Орлиного — на всех, кого мог вспомнить, и отдельно — на Улей, превращающий людей в бесчеловечных выродков. Сознание покинуло его только тогда, когда знахарь закончил работу и уже покидал кабинет.
За следующие несколько дней Тарч приходил в себя всего четыре раза, выныривая из отключки или из очередного кошмара, чтобы раз за разом видеть стоящего в ногах чем-то очень довольного Дуста. Знахарь картинно потирал ладони, называл пациента «мой друг» и каждый раз придумывал новые развеселые дружеские пытки. По какой-то, одному безумному знахарю известной причине, все связанные с повреждением тела эксперименты проводились только с ногами. Дуст вонзал в бедра и икры ножи и куски арматуры, вшивал что-то в мышцы, сжигал кожу кислотой, разбивал молотком коленные чашечки и наверняка делал еще что-то, чего пациент не видел по причине нахождения в бессознательном состоянии. Но в какой-то момент, наступления которого уже начало казаться невозможным, Тарч вынырнул из очередного, сотого, пожалуй, кошмара подряд, открыл глаза и осознал, что его никто не режет, и впервые за несколько дней мысли чисты, прозрачны и не затуманены наркотиком.
Ощущения казались странными и непривычными, но необычность ситуации на этом не заканчивалась. Вокруг было слишком тихо: ни отдаленного говора из караулки на первом этаже, ни звуков работы со склада, ни даже шума генератора, с которым Тарч успел свыкнуться, но теперь, когда он исчез, заметил это сразу. А еще во рту торчал тряпичный кляп, и ремнями была зафиксирована даже голова, обычно свободная.
Долго лежать связанным не пришлось. Как только Тарч попытался выплюнуть кляп и покрутить головой, пытаясь оглядеться, заскрипело кресло,
к нему подошел Дуст, освободил рот и встал у ног, так чтобы было удобно смотреть даже с зафиксированной головой.— Итак, мой друг, не хочешь ли ты мне что-то рассказать?
Пытаясь найти в пересохшем рту хоть каплю слюны, Тарч смог издать только недоуменный хрип и уже после того, как знахарь отвязал голову и осторожно напоил, переспросил:
— Рассказать что?
— А ты, мой друг, не знаешь, чем тебе стоило бы со мной поделиться? — Дуст даже голову на бок наклонил, стараясь подчеркнуть степень недоумения.
— Не больше, чем обычно. Хочется тебя убить. Раз десять подряд. А потом оживить и извращенно изнасиловать той арматурой, которую ты мне воткнул в бедро во время последнего пробуждения. Так что все обычно, как говорится, в ритме вальса.
— То есть, вообще ничего? Ничего такого, что мне, как знахарю, обязательно стоило бы знать?
— Да что говорить то? — Тарч начал выходить из себя, — Объясни, в чем дело, и я тебе все расскажу! Как будто у меня здесь, в твоей белой тюрьме, могли появиться секреты! Ты вообще-то меня резал несколько дней подряд, тебе стоит подумать в первую очередь о том, что я сделаю, когда ты меня отвяжешь.
— Во-первых, мой друг, ты не сделаешь мне ничего, — совершенно спокойно и без тени угрозы произнес Дуст, — По нескольким причинам. Причина первая. Я быстрее и сильнее тебя. А еще опытнее. И у меня есть оружие. Ты можешь проверить, я не против. Я собираюсь тебя сейчас освободить. А ты нападай. Но лучше побереги и свое, и мое время, тем более, у нас его не так уж и много.
Причина вторая. Эмоции сейчас пройдут. Я давно заметил, что ты умеешь держать себя в руках и смотреть на мир с позиции логики. А логика тподскажет, что ты не только абсолютно здоров, но и намного сильнее, чем раньше. Когда мы расстанемся, а это произойдет очень скоро, исследуй возможности ног. Это не дар Улья и даже не жалкое подобие — всего лишь адаптация тканей, как я и обещал. Попробуй проколоть кожу в любом месте на ногах, попробуй сломать кости хотя бы пальцев — ты, конечно, не Росомаха, но поверь мне, подобными характеристиками может обладать только кожа и кости кваза. А ты не кваз и даже видимых изменений удалось избежать.
Причина третья. Ты продолжаешь оставаться аномалией и дар даже не начал проявляться, но я накачал тебя таким количеством… хотя я это уже рассказывал. Скажем так, количество ресурсов, потраченных на тебя за последние дни, увеличилось более чем вдвое и представляет сейчас сумму такого размера, что ее даже произносить неприлично. А пришлось то — только несколько дней потерпеть.
— Потерпеть… — Тарч выругался, — Ты меня вообще не убедил. Ты отрезал пальцы прямо у меня на глазах!
— Ну, во-первых, не на глазах, а на ногах. А во-вторых, все уже давно отросло, ты же видишь. Но главное не это. Есть и четвертая причина, по которой ты как минимум отложишь разборки, а, скорее всего, навсегда о них забудешь. Я тебя отвяжу. А ты не начинай драться, пока не подойдешь к окну.
Вид из окна действительно вышиб из головы Тарча любые мысли о мести. База представляла собой жалкое зрелище. Разгромлено все, что только можно было сдвинуть с места, не прибегая к атомной бомбардировке: во всех здания выбиты окна, снесены двери и ворота, крыша склада, собранная из профилированного металла, частично сорвана, как будто на базу обрушился тайфун. Боевая техника, вся выведенная из гаража во двор, разбита и искорежена, но не взрывами, вокруг ни воронок от попадания снарядов, ни характерных следов от взрывчатого вещества, а какой-то невероятной силой, настолько большой, что Тарчу невольно вспомнился виденный в родном кластере «саблезубый слон».