Таша
Шрифт:
Невозмутимое пожатие плеч превратило цвет лица Ташкевич в наливную вишенку. Решил ответить более конкретно:
— Оспины прижигают зелёнкой, чтобы они не лопались и не оставляли на коже некрасивых шрамиков, — разговаривал с Ташей, словно с ребёнком, нарочно выводя её из себя. — Ты не знала?
Стоило протянуть руку к вздёрнутому носику брюнетки, как меня звонко шлёпнули по ней, ловко увернувшись.
— Ты… ты меня раздевал?!?
— Да что ты так паникуешь? — Моя улыбка заводила девушку, натурально раздраконивая. — Я всего лишь обработал ранки, как положено.
— Ты — дебил?! У меня на
— И что же у тебя написано внизу живота? — Голос сел, и мой вопрос, произнесённый хриплым шёпотом, заставил девушку вздрогнуть.
«… », — фраза на персидском языке явно не могла быть понятной для девушки, да только её смущение говорило об обратном, ставя мою наблюдательность в тупик.
— Какая-то фигня, — немного подумав, выдохнула Таша, тут же добавив: — но зная тебя, ничего приличного там нет!
— Всё там прилично, малыш, — я притянул девушку к себе, нагнувшись, чтобы поцеловать за ушком.
Брюнетка задрожала в моих руках, позволяя почувствовать себя всесильным и выпустить своё желание наружу.
Наташа
«Руслан, возьми меня…» — это называется «прилично»?! Да я чуть удар не схлопотала, когда, держа в руке мягкую губку для тела, опустила свой взгляд вниз, до этого размышляя о недавнем появлении мужчины в ванной комнате, не замечая даже зелёных точек на коже»!
Сейчас все мысли снова свернули не в ту область. Злиться или ругаться становилось невозможным, когда руки Ящерова водили по моей спине, а его губы чертили линию от мочки уха до уголка губ.
— Перестань… — прошептала испуганно, хватаясь за мощные плечи гонщика, чтобы отстраниться, но у меня ничего не получилось.
Я не боялась силы его возбуждения. Нет. Всё было наоборот. Я безумно желала утонуть в этом урагане страсти, видя, как глаза Руслана становятся чернее обычного, и именно осознание этого сдавливало виски, умоляя потерпеть поражение, что не могло не пугать.
— Руслан, у тебя яйца сейчас сгорят!
— Не то слово, — хмыкнул парень, поднимая на меня тяжёлый взгляд. Тем не менее, Ящеров протянул руку, чтобы отключить подгоревшую на сковороде яичницу.
— Дурак, — констатировала факт, закусив губу, чтобы не засмеяться.
— Не делай так…
— Как? — Пристальный жадный взгляд мужчины, устремлённый на мои губы, заставил низ живота полыхнуть пламенем.
Руслан ничего не ответил. Он подхватил меня на руки, не переставая гипнотизировать чёрными глазами, и понёс в спальню, коротко бросив:
— Хочу посмотреть, в чём суть твоей претензии…
Сердце билось в груди так быстро, что, казалось, сейчас вырвется через солнечное сплетение.
«Почему не останавливаю его»? — Вопрос пульсировал тревогой в голове. Я верила: слово — и Русик отпустит меня, но молчала, сама желая любимого, которого, наконец, нашла, не меньше, чем он меня. Только одно смущение не позволяло окончательно решиться на момент
близости — я некрасивая с этими зелёными пятнами и болезненным видом лица! — «Как он может меня хотеть»?!Ящеров сдёрнул с меня полотенце, как только уложил на покрывало застеленной кровати, жадно рассматривая верхнюю двойную надпись, выполненную полукругом под каждой грудью русскими буквами.
Хищная улыбка расползлась на губах знакомой усмешкой. Стало как-то неловко, и я прикрыла грудь и низ живота руками, поёжившись от прохладного воздуха.
Руслан мотнул головой, мягко отстраняя довольно жалкую защиту, поднимая мои руки к изголовью кровати, перехватывая их своей ладонью.
— Знаешь, что тут написано? — Указательный палец провёл по зелёненьким словам на фарси, и мурашки покрыли всю мою кожу, предавая хозяйку. Соски напряглись, а Русик лишь довольно блеснул глазами, примечая, какое воздействие на меня оказывают его лёгкие касания.
Я нервно сглотнула:
— Нет…
— Если бы не знал, что положительный ответ невозможен, не поверил бы. У меня стойкое ощущение, что ты врёшь. Хм… там написана просьба твоего тела. Оно шепнуло мне о твоём желании вчера вечером…
Прикрыв глаза, сделала глубокий вздох и чуть не задохнулась на выдохе, так как тёплые губы мужчины накрыли правый сосок, обводя его горячим языком по окружности.
— Руслан… — резко распахнув глаза, натолкнулась на горящий взгляд Ящерова. Между ног стало так жарко и влажно, что я сжала их, скрестив, чтобы внутреннее томление не свело меня с ума окончательно.
— Ну, нет, — тут же протянул Русик, раздвигая и устраиваясь между ними, переходя ко второму соску. — Твоё тело не может забрать эту просьбу обратно… я не позволю.
Ладонь брюнета сместилась вниз, и я вцепилась уже свободными обеими руками в плечи Ящерова, чей палец бесстыдно коснулся половых губ, начиная рисовать узоры, кружа завихрениями, прежде чем погрузиться во влажную щель.
— Ох… — у меня потемнело в глазах от восторга.
Темп перемещения то замедлялся, то нарастал, а Руслан хватал губами мои стоны, награждая долгими поцелуями за самые громкие вскрики, как только во мне оказалось уже два пальца мужчины.
Когда язык Ящерова стал проникать в мой рот одновременно с действиями его пальцев, синхронно выполняя поступательные движения, меня, словно пронзило молнией.
Цветные пятна плыли перед глазами, а потом взорвались огненными фейерверками, заставляя кричать и дрожать всем телом.
— Какая ты горячая, — шепнул Русик на ухо, тут же прикусывая мочку. Я, словно кошка, выгнулась под ним.
Толчок, и мои глаза распахнулись. Обиженно посмотрев на Ящерова, замычала от боли:
— Ммм…
«Как такое может быть? Я даже не заметила, что он уже разделся»!
— Прости, милая, — прошептал Руслан, коснувшись лбом моего. — Это было неизбежно… Ты такая красивая… — любимый целовал мои губы, скулы, шею, грудь с такой жадностью, словно он — ужасный сладкоежка, а его слова были правдой, — … сладкая, словно мёд.
От вернувшегося жара стенки влагалища стали сжиматься, и брюнет тут же напрягся самой выдающейся частью своего тела, всё это время, находясь в неподвижности.
«… и если судить по распирающим ощущениям киски: достаточно большой частью…»