Ташкент - Москва 2016-1939

Раз ни у кого больше нет возражений, — Сталин тяжеленным взором окинул всех собравшихся: — Предлагаю утвердить соображения товарища Павлова в качестве рекомендаций Генеральному штабу при составлении планов мобилизации и прикрытия государственной границы.

Все, абзац. После этой фразы можно меня назад в будущее телепортировать. Немедленно!

После того, как Ахмеров передал Сталину произведение Федорова, он еще упомянул проблему распределения пограничного пространства на фронты в 1941 году. В 1941 году в момент нападения Германии было всего четыре фронта: Северный, Западный, Юго-Западный и Южный. На каждый фронт приходилось от 250 до 700 километров протяженности. При существующих условиях связи на такую протяженность организовать управление войсками было невозможно в принципе. Тем более при активном противодействии немцев. Даже в победном 1945 году было 10 фронтов. Соответственно и зоны ответственности фронтов были меньше. От этого и качество управления войсками было несоизмеримо выше.

Во время этого, местами сбивчивого, рассказа, Сталин поглядывал набольшие часы, которые Джамилов повесил на стену в самом видном месте. Было понятно, что вождь не располагал лишним временем. Поэтому дослушал рассказ Ахмерова, поблагодарил и сказал, что общение было полезно и познавательно, он рассчитывает на регулярное продолжение этих бесед. Попрощавшись, Сталин ушел.

Утомленный беседой с вождем товарищ подполковник собирался было уединиться хотя бы на короткое время и отдохнуть. Но человек предполагает, а судьба располагает. Трех минут не прошло с ухода Сталина, как ввалилась «толпа»: Левицкий, Нуритдинов и вездесущий лейтенант госбезопасности Иванов в сопровождении Ворошилова, Кагановича и Шапошникова. Перед докладом проекта директивы товарищу Сталину они решили зайти к пришельцам. Заодно — показать остальных пришельцев начальнику генерального штаба. Походив, поохав, повосхищавшись «чудесами враждебной техники», товарищ Шапошников почти галантно познакомился с остальными пришельцами, которые собирались обедать. Потом вежливо отказавшись от предложения отобедать, отправился вместе с Ворошиловым и Кагановичем на доклад к Сталину.

— Ну, докладывайте! — с нетерпением обратился Ахмеров к коллегам, прибывшим из генштаба.

Не успел Левицкий открыть рот для ответа, как в столовую вошел лейтенант госбезопасности Иванов в сопровождении интересной компании: первым был маленький человечек, лет за шестьдесят, а то и за семьдесят, в очках и с матерчатым метром на шее; следом шел молодой человек немного выше ростом первого, с гроссбухом в руках. Вошедшие — поздоровались с присутствующими, попросили не волноваться и сказали, что будут всех обмерять. На вопрос для чего, из той же группы товарищей раздалась простоватая шутка «для гроба», на которую никто не рассмеялся, маленький человечек поморщился, как от кислого и сказал: «Семен Израилевич мерит для шитья. Семен Израилевич шьет уже больше пятидесяти лет. Он шил при Александре III «Миротворце», при Николае Втором «Кровавом», при Керенском».

— А при Александре II «Освободителе» вы не шили? — вспомнил фильм Богдан Алексеевич.

— Нет, молодой человек, при нем шил мой папа. Но для товарищей Файнзильберга и Катаева я тоже шил. Я шил для Вячеслава Рудольфовича, для Генриха Григорьевича и для Николая Ивановича. И для вас тоже буду шить. Но вы это совсем другая история. Это такая фактура. На вас пойдет материала больше чем на всю коллегию Наркомата Внутренних Дел — говорил Семен Израилевич, с уважением глядя на почти двухметрового Богдана Алексеевича. При этом руки Семена Израилевича продолжали свое портновское дело. А его спутник записывал все размеры на отдельные страницы для каждого обмеряемого. Проходя мимо вешалки, где висело черное пальто с воротником из искусственного меха старшего группы, Семен Израилевич поинтересовался — чей это мех.

— Это шкура молодого дермантина, — последовал ответ Владимира Ивановича. Присутствующие засмеялись во все горло. Тем временем измерения закончились и, пожелав всем здоровья, Семен Израилевич с сопровождающим его молодым лицом соответствующей национальности удалился в известном ему направлении.

— Владимир Иванович, а кто такой этот Файнзильберг, и кто эти кого он назвал по отчеству? — не удержал своего любопытства товарищ Джамилов.

— Файнзильберг — это можно сказать «девичья» фамилия Ильи Ильфа, пока он не взял себе псевдоним «Ильф», Катаев — это тот Петров, который Ильф и Петров, а перечисленные — это Менжинский, Ягода и Ежов, бывшие руководители НКВД. Но их сейчас лучше не поминать — разъяснил тонкости текущего момента Левицкий.

«Не поминать, значит. Так их, значит — того» — продолжил рассуждать про себя Богдан Алексеевич.

Так, за интеллектуальной беседой присутствующие закончили обед и занялись текущими делами. ВладимирИванович доложил собравшимся, что происходило в генштабе. Пока члены опергруппы, собранной Шапошниковым уточняли места расположения частей и соединений кавалерийских корпусов, приехал товарищ Каганович, за счет которого и собирался «весь этот банкет». Генштабу не трудно провести стрелочки на картах — «это туда, это сюда», а Народному Комиссариату Путей сообщения надо обеспечить все эти стрелочки вагонами, вагоны соединить с паровозами, паровозы обеспечить углем или мазутом, водой, паровозными бригадами, обеспечить заправку и смену на всем протяжении пути, да еще чтобы это все не мешало остальному движению на железной дороге с ее однопутной, в крайнем случае, двух путной колеёй. Лазарь Моисеевич поблагодарил военных за то, что два корпуса поднимаются из разных округов, так легче организовать быстрое продвижение по двум, минимум, потокам. До Москвы корпуса пойдут со стороны Минска и Киева. Там дорога двухколейная, значит, спланировать движение эшелонов можно будет проще, и продвинуть до Москвы можно будет быстрее. Пятьдесят эшелонов со стороны Минска и пятьдесят — со стороны Киева пройдут за сутки. Потом лучше будет разделить поток и опять на два. Один в сторону Среднеазиатской железной дороги. Другой поток, в сторону Транссиба. Чтобы зайти в район расположения от Акмолы.

Жукова вызывают в Москву из Киева на самолете, вместе с командирами корпусов. Здесь он получает информацию о проводимой операции. Начальники дивизий со штабами едут во главе своих дивизий. Для 4 кавкорпуса точкой сбора определен город Кизил-Орда. Для 6 кавкорпуса — Акмола. Вся территория развертывания частей делится на два больших квадрата: зона ответственности 4 корпуса и зона ответственности 6 корпуса. Большие квадраты делятся в свою очередь каждый на два прямоугольника, по числу привлекаемых дивизий. Те — на площадки для полков. Полки сами определяют зоны ответственности эскадронов. В центре каждой эскадронной зоны — палаточный лагерь для личного состава, штаб и узел связи. Борис Михайлович с этим проектом директивы был у товарища Сталина. Тот сказал, чтобы Шапошников и Ворошилов подписывали и передавали в округа и напрямую в корпуса. Операторы генштаба после подписания директивы отправились в Киев и Минск на самолетах генштаба. Проекты распоряжений уже готовы и завтра уже дойдут до дивизий. Каганович больше всех ворчавший, что так дела не делают, где он возьмет столько подвижного состава, поездных бригад, в конце концов, сказал, что выделит все, что нужно для отправки первых эшелонов с вагоноремонтных заводов, которых, слава богу, много на Украине. А остальные будут накапливаться по мере необходимости. Дату предварительной готовности определили 25 апреля 1939 года. К этому времени должны определиться с легендой мероприятия. По легенде это будет очередное достижение советских покорителей стратосферы. Они героически взяли высоту 40 километров на гигантском воздушном шаре — стратостате, пролетели по воле воздушных потоков до степей Казахстана, где они отцепились от воздушного шара и на спускаемом аппарате «Союз» приземлились. Вот для поиска спускаемого аппарата и привлекаются два кавкорпуса. Степи большие, аппарат маленький. Народу надо много. В полете участвуют и бывшие воины интернационалисты из Америки и Японии. Они из Испании решили задержаться пока в СССР. Всех, их планируется наградить советскими орденами в случае успешного возвращения (или — посмертно). В общем — дела пошли, результат увидим.

Все выслушали доклад Левицкого с интересом, Нуритдинов присутствовавший при всех движениях генштаба, подтвердил, что Владимир Иванович ничего не упустил. В течении 15-ти минут составили сообщение для МКС с датой готовности к поисково-спасательной операции и отправили ее в Нурек.

Глава 22. Дела зерновые

Расставшись с Шапошниковым, Кагановичем и прочими присутствовавшими на совещании лицами, товарищ Сталин остался один и после короткого раздумья попросил соединить его последовательно с наркомом земледелия и наркомом зерновых и животноводческих совхозов.

Через 3 минуты соединили с наркомом земледелия.

— Здравствуйте, товарищ Сталин — Бенедиктов как всегда подчеркнуто спокойно поприветствовал вождя.

— Здравствуйте, Иван Александрович. Скажите, пожалуйста, что у нас с озимыми? Зима была неблагоприятная для озимых, снега было мало.

— Да, товарищ Сталин. Сельскому хозяйству в этом году будет тяжело без помощи. Я послал комиссии по южным областям РСФСР с проверкой состояния озимых зерновых, они докладывают, что потери составляют от 60 до 100 процентов на территории больше ста тысяч гектаров. Но это не все данные. Не все отчеты еще пришли. Придется пересевать.

— А сколько и каких семян надо для пересева?

— Да нам бы хоть 10 тысяч тонн, для подсева на пораженных участках. Ржи пшеницы или ячменя, в крайнем случае.

— Иван Александрович, а зерно из Узбекистана подойдет? Правда, ржи там нет, а вот пшеницу с ячменем, они нам предлагают.

— Извините, товарищ Сталин, но это не серьезно, я ведь там работал, они, себе-то на посев, всегда у нас брали.

— И все-таки, пойдет их посевное зерно для нас?

— Да, товарищ Сталин, подойдет.

— Сколько посевного зерна вы сможете без проблем принять на свои склады и как срочно можете распределить по хозяйствам?

— Тысяч тридцать тонн в мешкотаре можем принять, а распределить за неделю после приема. Но прием может затянуться, поэтому по мере поступления семян можем параллельно отпускать семена.

— Хорошо, товарищ Бенедиктов. Ждите эшелоны. Будьте здоровы, Иван Александрович.

— До свидания, товарищ Сталин.

После разговора с наркомом земледелия Сталина соединили с народным комиссаром зерновых и животноводческих совхозов Лобановым Павлом Павловичем.