Тавриз туманный

Последнее я поручил Гасан-аге.

– Дальнейшую работу должен выполнить ты, - сказал я, обращаясь к нему.
– Девушка эта не революционерка, она использует нас, а мы ее. Она действует против царской России, и мы работаем в той же области. Но помни, что она принесла нам немалую пользу и мы больше пользовались ею, чем она нами. Я впервые говорю вам все это. Несмотря на то, что она работает в американском консульстве, она германская шпионка. Вот почему, стараясь использовать ее в нашей борьбе, мы должны защищать ее только до известного момента. С завтрашнего же дня примись за слежку. Ты должен следовать за ней, куда бы она ни пошла. Если ее поведут к цыганкам, пойдешь за нею. Ты должен обезоружить находящихся в притоне лиц, обыскать, раздеть и связать их. Однако все это нужно сделать якобы по распоряжению фарраша Гаджи-Самед-хана - Кулусултана. В борьбе с Махмуд-ханом мы вынуждены действовать не оружием, а умом и изворотливостью. Ссора, созданная нами между ним и Кулусултаном, пригодится нам.

Выслушав мое поручение, Гасан-ага вышел. Я и Мешади-Кязим-ага остались вдвоем.

– Расскажите, что хорошего?
– обратился я к нему.

– Дела идут недурно, помаленьку, потихонечку зарабатываем себе. И главнокомандующий доверяет мне. Я сдираю с них шкуру. Зарабатываю на всем ровно половина на половину. Да не разлучит меня с тобой аллах! Я с лихвой вернул все убытки.

Я знал, что этот человек держит свои капиталы в немецких и русских банках и, желая оказать ему еще одну услугу, сказал:

– Империалистическая война приближается. В этой войне существует опасение поражения России и Германии.

– А как же быть?
– испуганно обратился ко мне Мешади-Кязим-ага.

– Переведите ваши деньги частью в английские, частью в американские банки.

– Завтра у меня, помимо этого, других дел не будет. Я размещу деньги в указанных местах.

– Скажите откровенно, сколько у вас?

– Да так, сколотил кое-что детишкам на хлеб и сыр. Не так-то уж много!..

– Но все же?

– Миллиончика два.

– Теперь ответьте мне еще на один вопрос, но только правду.

– Клянусь вашей жизнью, сущую правду...

– Сколько было у вас, когда я приехал в Тавриз и остановился у вас?

– Пятьсот тысяч туманов.

– Как будто не совсем так. А сколько вы потратили на приобретение домов и поместий?

– Те пятьсот тысяч.

– Значит, эти два миллиона вы заработали на революции?

– Да, выходит так.

– Как будто и ваши нынешние операции по сравнению с предыдущими более выгодны.

– Разумеется. Но эта прибыль не обогащает, как бывало, в одну неделю. Тут в день можно заработать только пятьсот туманов. Да сохранит тебя аллах для нас, революционеров.

– Не возражаю, но не находите ли вы, что следовало бы послать кое-что на расходы товарищам, находящимся в эмиграции?

– Как же, как же! Утром же дайте список, и я сделаю, что нужно. Да разве мы умерли?!

НИНИНЫ ИМЕНИНЫ

Гости, приглашенные к Нине на именины, к трем часам должны были собраться у меня на квартире.

Мешади-Кязим-ага, его невестка Тохве и Санубэр, Тутунчи-оглы и Гасан-ага уже собрались. У ворот нас ожидали экипажи.

Мы уже спускались во двор, когда к воротам подъехал новый экипаж.

– Награду вестнику радости! Мертвый воскрес!
– крикнул, вбегая, наш кучер Бала Курбан. Следом показался товарищ Алекпер. При виде его радости нашей не было границ. Живущие в Тавризе царские подданные устраивали настоящую охоту за своими врагами. До нас дошли слухи, что Гаджи-Гусейн-Али Шуджали убил товарища Алекпера.

Товарищ Алекпер попросил нас подождать минут пятнадцать. Он хотел вместе с нами отправиться к Нине. За это время он намеревался умыться и переменить одежду.

Мы вместе вошли в его комнату. Я вкратце информировал его о положении дел и рассказал ему о моих взаимоотношениях с Гаджи-Самед-ханом. Он одобрил мои действия и обрадовал меня сообщением о своем желании на этот раз надолго остаться в Тавризе.

Большинство гостей Нины было в сборе. Все они вышли на балкон встретить нас.

При виде товарища Алекпера Нина, забыв обо всех, бросилась ему навстречу, обняла его голову, поцеловала и залилась слезами. Товарищ Алекпер также поцеловал Нину, прослезился и, взяв ее за руку, повел в зал.

Через полчаса прибыл и Сардар-Рашид с Ираидой и Махру-ханум. На нем был парадный мундир. Он впервые был у Нины. Роскошь и богатство, которое он здесь встретил, изумили его. Его поразили не только дом и его убранство, но и дочери Тахмины-ханум.

– Сударь, - обратился он ко мне.
– Эти дамы европейки?

– Нет, они тавризянки. Это наши сестры, невестки Мешади-Кязим-аги.

– А где же изволят находиться сыновья уважаемого господина?
– спросил он, обращаясь к Мешади-Кязим-аге.

– Ваши покорные слуги, мои сыновья - в Берлине. Они завершают там свое образование. Будем живы, осенью и девушки поедут туда же учиться.

Сардар-Рашид нашел в этом что-то необычное.

– И они? В Берлин?

– Да, в Берлин! Раз их мужья учатся, пусть и они будут образованные. Страна нуждается в культурных женщинах!

– Великолепно! Браво!
– воскликнул Сардар-Рашид.
– Сегодня я нахожусь среди культурных иранцев.

Несмотря на то, что Сардар-Рашид неоднократно встречался с товарищем Алекпером, он, незаметно кивнув в его сторону, спросил:

– Кто этот господин?

– Это наш компаньон. Он только что вернулся в Тавриз.

– В чем состоит ваша торговля?
– обратился Сардар-Рашид к товарищу Алекперу.

– Наше дело не такое видное и прибыльное!
– ответил на это товарищ Алекпер.

– Но все же, доходное, а?

– Пожалуй, если водворится порядок. Дело наше и чистое и прибыльное. Мы торгуем драгоценностями.

– Великолепно, очень хорошо! Это весьма почетное и выгодное занятие.

Гасан-ага и Тутунчи-оглы принимали и обслуживали гостей. Я и их представил Сардар-Рашиду.

– Один из них брат наших невесток, другой же мой брат, - сказал я.

– Машаллах! Слава им!
– повторил Сардар-Рашид и принялся рассматривать квартиру и обстановку Нины.

Дамы, группами по два и по три человека, прогуливались по залу. Ираиде было заметно не по себе. Она не спускала глаз с выписанных из Берлина туалетов Нины, Тохве и Санубэр.

Махру все еще была печальна, она почти не говорила. Вместе с ней я прогуливался по комнате. Рассматривая висящие на стенах картины и фотографии, она остановила взгляд на одной из карточек, где она была снята вместе со Смирновым.