Тавриз туманный

Погасив лампу, я лег. Но не сумел сомкнуть глаз. Письмо Ганны не давало мне покоя. Я не мог бросить девушку на произвол судьбы.

Придя к такому решению, я вздремнул. В девять часов утра я отправился к Ганне. Она уже приготовилась к прогулке, была одета в элегантный костюм, придававший ей сходство с юным американским джентльменом.

– Мы поедем вместе! Сейчас придут Шумшад-ханум и Рафи-заде! Как вовремя ты пришел!
– с этими словами она обняла меня.

Я был в затруднении. Если запретить ей ехать на пикник, она спросит о причине, а мне не хотелось сообщать ей своих открытий о Рафи-заде и Шумшад-ханум; я собирался до конца проследить за этой авантюрой и в нужный момент защитить Ганну и рассчитаться с Махмуд-ханом, заодно и за Нину.

Я довольно резко сказал:

– Сегодня в парк "Хэкемвар" ты не поедешь!

Девушка не проронила ни слова. Разжав руки, обнимающие меня, она хотела пройти в следующую комнату переодеться.

– Подожди, - сказал я.
– Выслушай меня.

Ганна, словно застыв, осталась стоять на месте. Повелительный тон моих слов не мог не изумить ее: впервые она встречала с моей стороны подобную резкость. Внезапная перемена, происшедшая во мне, не осталась для нее незамеченной, она растерялась.

Заметив, как брови ее надломились и задрожали губы, чтобы не дать разразиться слезам, я снял с ее головы кепи и, гладя золотистые кудри, сказал:

– Мой дорогой, прекрасный друг! Не сердись на меня за повелительный тон! Я пришел взять тебя на другой пикник. Я не нашел иного выхода разлучить тебя с твоими новыми друзьями. Сегодня в Тавризе есть прогулка более занимательная, чем пикник в садах "Хэкемвар". Смотреть на скачки куда интереснее, чем есть омлет с зеленью в "Хэкемваре". Сейчас особенно прекрасны сады, расположенные на берегу Аджичая. Экипаж готов!

Со слезами на глазах она радостно бросилась мне на шею и внезапно, как бы сконфузившись своего порыва, поспешно убежала в соседнюю комнату.

Я сел и начал просматривать лежащие на столе газеты и журналы. Вошла служанка и внесла чай. Вместо того, чтобы выйти, она остановилась. Видно было, что она хочет что-то сказать мне, но ищет предлога.

– Как вы себя чувствуете, мадам?
– спросил я, желая облегчить ей задачу.
– Довольны вы маленькой мисс?

– Очень!
– ответила она.
– Но маленькая мисс нуждается в помощи. Ее подруги подозрительны. Я очень страшусь ее сегодняшней прогулки: не отпускайте ее на пикник. Она считается с вами.

– Не беспокойтесь!
– ответил я тихо.
– Мисс поедет со мной на другой пикник.

Обрадованная моими словами, служанка вышла.

Мисс Ганна все еще не показывалась. Я знал, что мне придется долго ждать ее. Так бывало всегда. Пока она не успокаивалась, не выходила ко мне.

Я думал, как мне избавиться от девушки, заботы о которой я невольно навязал себе на шею. Ганна была очень горда. Она была более самолюбива, чем другие девушки. Я думал, что малейшая резкость с моей стороны разлучит нас и заставит ее отказаться от своей безумной любви ко мне.

Однако я вскоре убедился, что был неправ. Хоть я обошелся с ней резко, она не обратила на это ни малейшего внимания, любовь как бы убила в ней гордость.

Природа и характер женщин так же разнообразны, причудливы и непостоянны, как моды европеянок. Если некоторые гордые и самолюбивые женщины при виде грубости и невоспитанности любимого охладевают к нему и даже навсегда расстаются с ним, то других женщин тот же поступок еще больше привязывает к любимому. Мисс Ганна принадлежала к числу последних.

Любовь - болезнь! Эта болезнь должна длиться определенный период. Ничто не может заставить ее остановиться на полпути. Она держится до известного времени со всеми страданиями и радостями, слезами и наслаждениями.

Не успел я допить стакан чаю, как из соседней комнаты показалась мисс Ганна. Она села рядом со мной. Позвав служанку, девушка попросила чашку чаю.

С мальчиком, находящимся у мисс Ганны на посылках, я отправил Мешади-Кязим-аге небольшую записку.

"Мешади-Кязим-ага! Сегодня мы едем на устраиваемые на берегу Аджичая скачки. Срочно пришлите экипаж. Возможно, что вернуться к обеду не сумею. Пришлите немного закусок".

– Раз у нас есть время, пойдем посмотрим на мою выставку!
– сказала Ганна, взяв меня под руку.

Мы вошли в ее рабочий кабинет. На столе посреди комнаты были разложены все ее драгоценности: в том числе привезенные ею из Америки подарки, полученные за время знакомства со мной, и все драгоценности, приобретенные ею на собственные средства. Тут же лежала и моя деревянная ручка.

– Ты сама устроила эту роскошную выставку?

– Не правда ли, красиво?

– Очень!

– Выставку устроила Шумшад-ханум.

– Откуда она узнала, что у тебя столько драгоценностей?

– Я сама показала их ей.

– А с какой целью вы устроили эту выставку?

– Она сказала, что устроила выставку из своих драгоценностей и мне посоветовала сделать такую же.

Я промолчал. Цель Шумшад-ханум была ясна. Она хотела извлечь эти ценности из сундуков девушки, чтобы в нужный момент похитить их.

– Это такая способная, такая талантливая женщина!
– восхищалась Ганна.

– О, у меня в этом нет никаких сомнений!

– И характер у нее такой же прекрасный, как она сама! Она заставила меня полюбить ее, как родную сестру. Я постоянно думаю о ней. Рафи-заде совсем ей не пара! Ее молодость гибнет в его руках.

Мне было искренно жаль, что она так заблуждается. Я знал, что Шумшад-ханум ежедневно находит для нее новых покупателей. В последнее время она обещала девушку и главному телохранителю Гаджи-Самед-хана Кулусултану. Из-за нее между Рафи-заде, Махмуд-ханом и Кулусултаном шла грызня. Все трое торопили Шумшад-ханум и требовали скорее привести ее к ним.

– Желаю, чтоб твоя дружба с Шумшад-ханум окончилась счастливо!
– сказал я, пожимая девушке руку.

Мисс Ганна принялась хвалить Шумшад-ханум, Шухшеньг, Пэрирух и Салиму-ханум, наделяя их всеми положительными качествами. Она считала для себя большим счастьем, что знакома с ними и надеялась с их помощью еще лучше изучить тавризянок и женщин Востока.

– Я собираюсь написать книгу о впечатлениях, полученных от знакомства с этими женщинами. До сих пор никто как следует не ознакомил американцев с женщинами Востока.