Тайна Дома трех вязов

– Осматривает чердак. Эту часть дома вчера обыскать не успели.

– Ну, увижусь с ним позже. Для начала покажи мне место преступления и расскажи все, что тебе известно.

Они немного поболтали на улице, после чего Форестье проводил своего бывшего коллегу в кабинет, ключ от которого хранился у него.

– Какой беспорядок! – воскликнул Кожоль, входя в комнату.

– Да уж… Граф никого сюда не пускал. К сожалению, вы вряд ли найдете здесь что-то интересное. После смерти Монталабера все бросились сюда; мы с журналистом разбили окно, чтобы попасть внутрь, и вчера, когда разговаривал здесь с графом, я, должно быть, повсюду оставил отпечатки пальцев.

– А орудие убийства, которое оказалось не орудием убийства?

– Я положил его в надежное место, и к нему никто не прикасался. К сожалению, у лейтенанта не было оборудования для снятия отпечатков.

– Очень хорошо. Люсьен все выяснит.

– Кстати, что там насчет телефонного звонка, который я просил проверить?

Кожоль хлопнул себя по лбу.

– Как глупо! С этого надо было начать… Позвонили вчера, ровно в десять часов вечера из телефонной будки на площади Одеон в Париже. Разговор длился около двух минут.

– Две минуты? И всё?

– Так записано на коммутаторе, официальная информация.

– Телефонная будка… – задумчиво произнес Форестье. – Звонивший не хотел, чтобы его опознали.

– Думаешь, это так важно?

– На самом деле это жизненно важно. Мне и без того показалось подозрительным, что позвонили ровно в десять вечера, но теперь… Это явно был и сигнал, и уловка, чтобы заманить графа в кабинет.

– Значит, у убийцы был сообщник.

– Или, возможно, он убедил кого-то позвонить…

Кожоль нахмурился.

– Однако в твоей гипотезе есть слабое место. Убийца должен был быть уверен, что, когда зазвонит телефон, он сможет свободно ходить по дому и никто его не заподозрит. Однако, по твоим же словам, гости в это время играли в карты…

– Великие умы мыслят одинаково, Рене: я думал о том же. Игру прервали как раз перед звонком: мы должны выяснить, почему это случилось и как.

Пока помощник вынимал оборудование из саквояжа, Кожоль оглядывал комнату.

– Послушай, мы тут надолго. Не могли бы вы с лейтенантом заняться свидетелями? Вам они всё расскажут…

– Ты уверен? Это не совсем по правилам.

Полицейский похлопал его по плечу.

– Говорил же, что теперь главный – я. Под мою ответственность.

* * *

Поднявшись на чердак, куда свет попадал сквозь два круглых слуховых окна в крыше, Форестье увидел горы всякой всячины: старая, исцарапанная мебель, плетеные сундуки, сломанные стулья, наваленные повсюду картины и множество всего остального, от чего пришел бы в восторг любой старьевщик.

– Лейтенант, вы здесь? – спросил он, пробираясь вперед.

По чердаку пробежал луч фонаря и уперся в комиссара.

– Иду! – крикнул лейтенант.

Свет замерцал, и через несколько секунд из-за серванта появилась голова Гийомена, наполовину скрытая под белой простыней.

– Ну как, нашли что-нибудь интересное?

Лейтенант смахнул пыль с мундира.

– К сожалению, ничего. Пол полностью покрыт пылью, и, когда я пришел, на нем не было следов. В любом случае я не понимаю, как убийца успел бы спрятать здесь оружие.

Лейтенант заметил на шкафу великолепные комнатные часы.

– Как жаль прятать изящные вещицы на чердаке… Я бы с удовольствием поставил такие дома.

– Семейная реликвия, я полагаю. Граф не знал, что с ними делать.

Гийомен прикоснулся к часам, чтобы открыть крышку.

– Жаль, но пружины сломаны. Ничего не поделаешь… Какой смысл держать в комнате часы, если они не показывают время?

Форестье заметил открытый плетеный сундук, в котором лежали книги и старые тетради.

– Что это? – спросил он, наклоняясь.

– О, ничего интересного. Школьные тетради… По ним училась дочь Монталабера – везде ее имя.

– А, Луиза…

Комиссар взял блокнот и пролистал его. «Урок истории и географии, пятый год обучения в школе для девочек в Ле-Мон-Сен-Жан». У Луизы был красивый почерк, удивительно зрелый для ее возраста, что, впрочем, неудивительно, если вспомнить написанные ею акварели.

Снаружи захлопали крыльями голуби, и полицейские повернулись к одному из слуховых окон. За грязным стеклом виднелась маленькая круглая голова.

– Вот кто все видел прошлой ночью, – пошутил лейтенант.

– Верно! Если б только он мог говорить…

– Ваш бывший коллега приехал? Я заметил в окно его машину.

– Да, сейчас он с особой тщательностью осматривает кабинет. Кстати, есть новости о загадочном телефонном звонке: это не простое совпадение. И потому нам придется еще раз опросить свидетелей – иначе никак.

Глава 16 У каждого своя правда

В холле Форестье увидел Адриана Моро, который как раз опускал телефонную трубку на рычаг.

– Не беспокойтесь, комиссар, утечка информации исключена. Мне нужно было позвонить по сугубо личному делу.

– Полагаю, одной из ваших поклонниц, – проворчал комиссар.

– Откуда вам знать?

Форестье посмотрел на фотографию Луизы де Монталабер, стоявшую возле аппарата, и вспомнил о сундуке с тетрадями на чердаке. Нелегко все-таки иметь такого скупого и бесчувственного отца.

– Прелестная девушка, верно? – спросил он, указывая на фото.

Моро бросил на портрет короткий взгляд.

– Не совсем в моем вкусе…

– Вы едва на нее взглянули!

– Я познакомился с этой девушкой здесь в прошлом году. Она очень фотогенична, отдам ей должное, но при личной встрече – довольно простенькая.

– Простите, что снова беспокою вас, но мы с лейтенантом хотели бы задать вам еще несколько вопросов… и другим гостям тоже.

– Я в вашем распоряжении. Сегодня я совершенно свободен, – с сарказмом ответил журналист.

– Прогуляемся по парку?

Туман рассеялся, и легкий ветерок шевелил верхушки деревьев. Лейтенант присоединился к ним, и трое мужчин медленно двинулись вперед. Когда они дошли до скамейки, где Форестье разговаривал с генералом, впереди за лесом раздались ружейные выстрелы – снова охотники. Услышав их, Моро едва не подпрыгнул.