Тайна Дома трех вязов
Шрифт:
– Вот это история! Ты веришь, что генерал был среди заговорщиков?
– «Кагуляры»… Гранже упоминал о них в нашем разговоре, в парке. И он не скрывает своего благодушного отношения к Муссолини и фюреру.
– Однако у Монталабера нет четких доказательств его причастности.
– Как насчет этого?
Форестье протянул коллеге письмо, которое только что нашел в конверте из плотной кремовой бумаги.
Друзья мои,
Мы не позволим коммунистам захватить власть. Мы сорвем повстанческое движение.
Да здравствует Франция!
– Пятнадцатое и шестнадцатое ноября тридцать седьмого года, – пояснил Форестье. – Даты государственного переворота против правительства, который был призван предотвратить этот предполагаемый коммунистический мятеж.
– Ты уверен, что это почерк генерала?
– Графическая экспертиза с легкостью ответит на этот вопрос. Но если Монталабер так бережно хранил этот клочок бумаги, значит, он был в этом уверен.
Полицейские молча оглядели разложенные на столе папки, пытаясь мысленно упорядочить то, что только что узнали.
– Ты думаешь о том же, что и я? – спросил Форестье.
– Скорее всего… Мы с самого начала пошли по ложному пути: никто из гостей не собирался шантажировать графа.
– Всё наоборот. Судя по содержанию этих папок, это Монталабер мог припереть к стенке каждого из них.
– Особенно генерала и доктора, на мой взгляд. Они потеряли бы всё, это очевидно. Мадам Лафарг, несомненно, выскользнула бы из капкана – она находчивая девица. Что касается Моро, то все знают, что он всего лишь жалкий клоун.
Форестье недоуменно поднял брови.
– Но к чему такой шантаж?
– Всё из-за денег, конечно же! Монталабер был на грани банкротства. Ради чего еще?
– Это бессмысленно. Моро в долгах. У мадам Лафарг нет своих денег, все принадлежит ее мужу. Генерал, конечно, не промах, но граф мог бы найти и более состоятельную мишень.
– С другой стороны, Вотрен, должно быть, скопил целое состояние!
– Один из четверых. Нет, это неправильно… Если Монталабер пригласил их сюда, значит, надеялся что-то от них получить. Что может быть ценнее денег?
Кожоль вздохнул.
– Не знаю.
– Информация, – серьезно заявил Форестье.
– Информация?
– Только подумай, Рене. Моро раскапывает для своих статей самые сокровенные секреты, а секреты – это деньги. Он мог скармливать тайны графу, чтобы заработать денег. Феликс Лафарг владеет процветающей аэронавтической компанией, а Монталабер неудачно вложил средства в конкурирующую фирму – как же она называется?.. Ах да! «Пегас». Граф мог заставить Катрин передать ему патенты или конфиденциальную информацию о компании ее мужа.
– Промышленный шпионаж?
– В каком-то смысле…
– А Вотрен?
– Помимо того, что граф мог вытрясти из доктора кругленькую сумму, он мог узнать, кто из его важных клиентов имел склонность к наркотикам. И почему бы не шантажировать их одного за другим, пока не расплатится со всеми долгами?
– А генерал?
– На него собраны самые серьезные улики. Известно ли тебе, что Гранже был на короткой
ноге с новым правительством Даладье?– Он-то, «кагуляр»?
– Наш генерал, возможно, ведет двойную игру. Анри сказал мне, что в стратегических вопросах к Гранже прислушивается сам Матиньон. Представь, сколько конфиденциальной информации попадает ему в руки… Сколько сведений, которые позволили бы графу сделать выгодные инвестиции, узнай он о решениях правительства раньше других!
– Злоупотребление служебной информацией…
– Именно так. – Форестье стукнул кулаком по ладони другой руки. – Мы искали мотив, и он нашелся. У каждого из гостей была причина заставить графа замолчать. На кону были их репутация и будущее.
Глава 20
Груз подозрений
В гостиной повисла тяжелая тишина. Рассказ Рене Кожоля о папках, хранящихся в сейфе, заметно взволновал гостей. Полицейский решил выложить карты на стол, чтобы усилить беспокойство, и без того охватившее собравшихся. Они жадно ловили каждое его слово.
– По соображениям конфиденциальности мы не станем раскрывать информацию, которую месье де Монталабер собрал о вас. Тем не менее я должен сообщить, что некоторые из раскрытых им проступков караются законом. Помимо расследования смерти графа, мне необходимо как можно скорее допросить вас, чтобы прояснить ряд сложных моментов.
Ответить решилась только мадам Лафарг:
– Лично мне все равно. Комиссар уже знает все мои маленькие секреты, однако не похоже, чтобы на меня собирались надеть наручники.
– Как выяснилось, в сейфе графа была и другая информация о вас, мадам. Но, как я уже сказал, в данный момент мы не собираемся заниматься этим вопросом.
Внезапно встревожившись, девушка отвернулась, не рискнув продолжать разговор.
– В данный момент эти документы будут рассматриваться только с целью выяснить, какую роль они могли сыграть в убийстве графа, – отрывисто продолжил Кожоль. – Вот и всё.
Моро, который все так же курил одну сигарету за другой, нервно усмехнулся.
– Конечно… Граф собирает секретные сведения о четверых знакомых, и именно они оказываются в его доме в тот день, когда его убивают. На простое совпадение мало похоже…
– Вы прекрасно подытожили мои мысли, месье Моро. Поэтому я вынужден задать следующий вопрос: кто из вас знал, что граф собирал о нем сведения?
Гости переглянулись, но никто не ответил. Было слышно только, как журналист выдыхает сигаретный дым.
– Молчание можно истолковать как угодно, – продолжал Кожоль, – в этом его неудобство. Некоторым может прийти в голову, что эти господа из высшего общества скрывают нечто очень важное, не так ли?
Генерал отозвался первым:
– Я приехал сюда только потому, что понятия не имел о коварстве графа. Уверяю вас, если б я знал, что у него хватит наглости…
– Я тоже ничего об этом не знал, – перебил его доктор Вотрен столь же решительным тоном. – Он никогда ни на что такое не намекал. Не могу поверить, что он осмелился заманить нас в ловушку. Граф умер – да упокоится его душа с миром, – но повел он себя недостойно.
– А вы что скажете? – спросил Кожоль, обращаясь к двум самым молодым гостям.