Тайна исчезнувшей колонии

— Оукман — вот, что произошло, — Фейн скривился, будто сожрал лимон целиком. — Он набрал проводников, которые не умеют контролировать свой дар. Слабаки.

В этот раз я сдержался, очень хотелось напомнить ему, кто здесь слабак. Чем сильнее проводник одарен, тем сильнее он поддается влиянию источника. Хотя и посредственностей ведет порой неслабо — живой пример сидит напротив меня.

— Их развезло. Один недоумок решил, что мир это сказочный сон, накинув на всех в вагонах дрёму. Обычное мясо до сих пор находится под чарами, тебе повезло очнуться сейчас. Повезло… Аха-ха-ха, — заржал Кругляш. — Знал бы ты, как тебе повезло.

— Что произошло дальше? — меня его злодейских смех начал раздражать.

— Тягач сошел с рельс, а Оукман устроил самосуд, — с довольной улыбкой проговорил Фейн.

— Чему ты радуешься? — я все больше и больше убеждался, что Лукас не в себе. Наверняка погибло много рабочих, когда поезд сошел с рельс.

— Этот напыщенный лордик получил то, что заслужил. Все проводники посчитала его виноватым в случившемся. Тот дым это последствие магических дуэлей, если бы не устранитель Грей, то достался бы старший маг червям.

— И пока выжившие выясняли, кто виноват, ты утащил меня в джунгли, — помог закончить его историю.

— Да, — кивнул он. Костер уже горел ярко, бросая тени на лицо Лукаса. Он смотрел на пламя и улыбался. У его ног я только сейчас заметил несколько палок. Кругляш проследил за моим взглядом и взял одну из них в руку. Демонстративно щелкнув пальцами, создал воздушное лезвие и срезал, часть коры. Так под этот звук, он затачивал палку, превращая ее в маленькое копьё.

— Но зачем? Мстить? — уточнил я. — Мне мстить не имеет смысла, Фейн. Хоть я и родился с золотой ложкой, потом у меня ее отняли и засунули в… Неважно. Важно то, что ты связался со мной, по собственной воле. Ты сам решил общаться со мной. Я никуда тебя не втравливал, ты сам заключал шакальи сделки, — я старался говорить медленно и спокойно, чтобы до затуманенного разума мага дошел смысл сказанного.

— Ты думаешь, я собралась мстить? Нет, Хейг, за мое унижение в Тишатле ты заплатишь своим везеньем, — немного мечтательно произнес он. — Удачи много не бывает, да? — и опять то же движение, что и тогда в круге — он рукой сжал амулет под рубашкой.

— Унижение? Послушай, Фейн, ты же говорил про свободу в том круге! Зачем опять ты связываешь нас? — попытки достучаться до разума Лукаса даже для меня были нелепы, но время нужно было тянуть дальше.

— О! Ты даже не представляешь, как мы будем связаны! — и опять эта мечтательная улыбка и поглаживание амулета.

— Лукас, а ты сам-то не подвергся опьянению? Возможно, твои поступки продиктованы им, а значит навязаны, — пришлось надавить на больную мозоль Фейна, чтобы хоть как-то преломить ситуацию.

Но на удивление он прореагировал вполне спокойно, только смотрел на меня с такой понимающей улыбкой. Видел, что я пытаюсь выбраться, и получал удовольствие от моих трепыханий.

— Может и повлияло, дружище, но вот незадача — мне это нравится. Я чувствую то, что раньше никогда не испытывал, — воодушевленно проговорил он.

— И что же это? — проклятые веревки не поддавались. Честно говоря, ко мне уже стала подступать паника, если в ближайшее время нас никто не найдет, то для меня будущего не будет. Очевидно же, что Кругляш меня не отпустит.

— Возможность принимать решения. Не смелость, а уверенность в своих действиях, — поделился он. — Даже если это опьянение, то я не против. Правда две твои тени раздражают: одна смирная, а вторая мне показывает разные неприличные жесты, — пожаловался он. — Тут вообще много людей с двумя тенями.

Я тоскливо посмотрел на Фейна, все-таки он опьянел. Но главное, что он это осознает и наслаждается моментом. Чудно.

— Солнце ушло, — буднично выдал Лукас. — Время настало.

— Время для чего? — уточнил я, веревка на руках так и не ослабла.

— Помнишь, дружище я говорил тебе, что сожру. Так вот, я не шутил, — обрадовал он меня.

— Фейн, ты не в себе, позже пожалеешь о содеянном, — попытался я достучаться до него. — И вообще, кто тебя надоумил на подобное?

— Танцующий Анку — наш проводник, он рассказывал об обрядах в его племени.

Если до этого мне не было страшно, то вот теперь этот момент настал. Я все надеялся, что у Кругляша наступит просветление и его трусливая натура возобладает. Но дело оказалось серьезней. Про ритуалы здешних племен можно говорить долго и красочно, но есть одно слово, которое полностью опишет их. Кровавые. Любой житель Тишатлы знал, что лучше сдохнуть, но не попасть к местным в гости, потому что общение аборигенов с потоком проходило через человеческую боль. Их магия являлась чем-то средним между запрещенной некромантией и верой в различные сущности, которые за жертвы наделяли силой.

— Что конкретно ты собрался сделать?

— Это не секрет. В племени Анку верят, что если съест сердце врага, то тебе передастся его лучшее качество. Догадываешься, какое я хочу получить от тебя?

— Удача. — Тут даже отгадывать не пришлось. — Вот только ты ошибаешься, у меня ее нет. Вспомни, от меня люди в Тишатле отходили, боясь заразиться невезением. Со мной за несколько дней произошло столько неприятностей, что я удивляюсь, как еще жив. Ты обманываешь сам себя, дружище, — невольно повторил его любимое обращение ко мне.

— Нет, она у тебя есть, Хейг. Амулет не может врать, — он даже головой замотал в знак отрицания подобной мысли. — Не думай, что выберешься отсюда живым.

— Если все так, то зачем ты ждал, когда я очнусь? — умирать в бессознательном состоянии как-то проще.

— Для ритуала нужно вырезать сердце у живого человека, — пояснил он.

— Ну и? — кривая усмешка исказила мое лицо. — Хотел отыграть злодея на последок, да? Показать, кто здесь босс?

— Момент триумфа! — всплеснул руками Кругляш.

— Ты вырежешь мне сердце, а потом сожрешь его? — всю эту беседу можно было охарактеризовать как безумную.

— В идеале нужно еще бьющееся, но я не варвар, Хейг. Поэтому я его поджарю. Смотри какая шпажка, — он победно продемонстрировал мне то копьецо.

— Прелестно, — саркастично заметил я.

Стоило только Фейну шагнуть в мою сторону, как я закричал. Просить о помощи, орать, что убивают — бесполезно. Люди такие существа, что прежде работает инстинкт самосохранения, а потом геройская отвага.