Тайна леди Рэдли

– Да, и самый желанный жених, сколько барышень продали бы душу за то, чтобы я посватался, и сколько родителей, имеющих дочерей на выданье, зазывают меня на балы и файф-о-клоки, - криво усмехнулся Дориан, глядя мимо нее.
– Да, признаюсь, у меня была мысль: а что, если посвататься к Селии и уже на правах члена семьи время от времени украдкой заключать в объятия свою прелестную тещу...

Леди Рэдли отшатнулась в ужасе, глядя на Дориана словно впервые. Сейчас он даже Гарри Уоттона превзошел своим цинизмом. А Гарри до блеска отточил мастерство поливать ядом всех и все с тех пор, как посватался к Шарлотте и узнал, что ее родители уже дали слово лорду Рэдли...

– Тебе противно?
– наконец посмотрел на нее Дориан.

– Да, мне тоже было противно от того, на что он меня толкает...
– он осекся снова.
– Я, конечно, увяз с головой, но не настолько, чтобы так унизить тебя и Селию. И не настолько, чтобы навлечь на тебя беду.

– Кто тебя толкает?
– Шарлотта поняла слова Дориана по-своему.
– Генри Уоттон? Жаль, что он стал первым твоим другом в Лондоне. Ты был так неискушен, что Гарри без труда вылепил из тебя, что хотел. Не ожидала от него.

Дориан невесело усмехнулся

– Да, он мне как-то рассказал. Гарри не очень любит вспоминать свое неудачное сватовство. Но однажды в Клубе он накачался по макушку джином и абсентом и развязал язык. Я понял, почему он так беспощадно высмеивает твоего мужа. Слышала бы ты его перлы в сторону Рэдли. "Нелепый ханжа, похожий на старый разбухший молитвенник" - это еще не самая хлесткая характеристика...

Дориан повертел в руках портсигар и отложил. Тогда, слушая хмельную исповедь Гарри, он лучше понимал затаенную обиду друга, шепчущего на дне рождения Селии: "До чего отвратительное зрелище: Рэдли, раздувшийся от самодовольства, благосклонно взирает, как его жена, изголодавшаяся по любви молодая привлекательная леди, расхваливает свою дочь, демонстрирует ее, как трюфель перед свиньями. И бедняжка Селия, завтрашняя рабыня какого-нибудь стареющего развратника...". И охотно поддержал предложение Гарри проверить "тихий омут", Шарлотту Рэдли. Почему-то Гарри словно забыл о том, что решение о браке Шарлотты с лордом Рэдли приняли ее родители, и так и не простил ее. И не разлюбил, даже женившись на леди Виктории. Это открытие изумило Дориана. Чем больше он потом присматривался и прислушивался к другу, тем больше понимал: все колкости, которыми Генри сыплет в обществе, "шпильки", достающиеся Виктории, оргии в Клубе и прочие выходки - это попытки подавить, обуздать борьбу двух противоположных чувств, любовь и ненависть к женщине, которая, как он считал, нанесла ему обиду в юности...

– Он предложил мне пари, - продолжал юноша, - заметив, как я задерживаю на тебе взгляд. Гарри сказал, что у меня ничего не выйдет. И повторял это до тех пор, пока я не согласился ударить по рукам, - он заметил, как женщина побледнела и отшатнулась, а в глазах у нее отвращение и ужас.

– Так что мне лучше уехать, - продолжал Дориан, - только так я смогу удержаться от дальнейшего падения и спасти тебя. Да, изначально я только развлекался и утолял свою страсть. Но в ту ночь, когда ты прижала меня к груди, отгоняя кошмар, как сделала бы мать, которую я почти не помню... После этого я... Я видел в тебе еще и мать. И ты стала не безразлична мне.

– Зачем ты мне это рассказываешь?
– леди Рэдли била крупная дрожь.
– И зачем тогда ты меня втягивал в свои оргии, водил в этот кошмарный клуб, заставлял забыть о приличиях, о долге жены, участвовать в твоих выходках... Ты... Ты...
– Шарлотта захлебнулась рыданиями и рванулась, чтобы вцепиться ногтями в бледное красивое лицо юноши.

– Это он, а не я, - Дориан уклонился и крепко ухватил ее за тонкие запястья. Удерживая отчаянно вырывающуюся женщину, он торопливо продолжал:

– Настоящий я был в домике у реки, и здесь, у камина. А в клубе, в пролетке, на прогулках... Там был он, чудовище с моим лицом, мое вечное горе, мое проклятие, моя пытка. Мне от него уже не спастись, это на всю жизнь, поэтому я не должен ни к кому слишком привязываться.

– Я тебя не понимаю, - леди Рэдли перестала вырываться. Боль и ярость сменились недоумением.

– Я проклят, Шарлотта, - Дориан разжал руки и приложил их к вискам, запустив пальцы в густые темные волосы.
– Наверное, еще с детства. Иначе почему злой рок поражает всех, кто любит меня... и кого люблю я?

– Безумные измышления твоего деда?
– покачала головой леди Рэдли. Висок словно прошило раскаленным гвоздем.
– Из-за этого...

Дориан отнял руки от лица. Шарлотта поняла по его взгляду, что юноша верит в свои слова потому, что у него есть на то основания, очень веские. И эта тайна слишком тяжела, чтобы делиться ею.

– Это правда, Шарлотта, - сказал он.
– Теперь-то я это знаю. И хочу уберечь тебя. Я уезжаю, очень скоро. А ты постарайся забыть меня, жить, как раньше. И постарайся, чтобы Селия не повторила твою судьбу. Иначе и она лет через двадцать может стать легкой добычей для скучающего сластолюбца.

Неожиданно он подался вперед, и леди Рэдли не успела опомниться, как оказалась в его объятиях.

– В последний раз, - жарко шептал Дориан, расстегивая крючки и пуговицы ее одежды и осыпая Шарлотту поцелуями.
– Я бы никогда не согласился на это пари, если бы ты действительно не сводила меня с ума. Почему ты замужем? Почему я так опоздал родиться? И за что меня всю жизнь преследует это проклятие, из-за которого я должен бежать от тебя?..
– он разорвал батистовую сорочку и лиф леди Рэдли, переломал почти все застежки ее корсета и до боли стиснул женщину в объятиях, целуя ее лицо, шею и грудь, словно хотел выпить ее без остатка.

Против собственной воли Шарлотта ощутила ответную вспышку и так же исступленно разодрала рубашку Дориана и обняла юношу, желая взять как можно больше от их последнего свидания.

– Если бы все сложилось иначе, другой женщины рядом с собой я бы не пожелал, - сказал Дориан через час, сидя в кресле с рюмкой чистого абсента в холеных пальцах. Леди Рэдли поправила чулок и задержалась на полпути к креслу, по инерции потянувшись поцеловать Дориана и вспомнив...

Юноша встал и погладил ее по щеке:

– Береги себя. И забудь обо мне. Так будет лучше.

Выйдя за ворота и увидев приближающегося к дому высокого худощавого мужчину, леди Рэдли поспешила набросить капюшон тальмы на лицо. Эта предосторожность была не лишней; разминувшись с ней, мужчина обернулся, и Шарлотта узнала Бэзила Холлуорда. Наверное, художник пришел, чтобы еще раз поговорить с Дорианом насчет портрета для выставки в Париже...

Бэзил проводил взглядом исчезающую в ночном тумане стройную женскую фигуру. Что-то знакомое в линии силуэта, посадке головы, походке... Профессионально острый взгляд художника зацепился за знакомые черты. "Ох, Дориан... Что с ним происходит?!".

Подъезжая к своему дому, Шарлотта сидела в экипаже, закрыв лицо руками и чувствуя на лице соленую влагу. Как больно, когда кончается сказка...

5. Свадьба мисс Рэдли

Рэдли и Селия были еще на карнавале, когда Шарлотта приехала домой. Наверное, Реджинальд великодушно уступил просьбе дочери задержаться на балу, а сам скоротал ожидание за приятной беседой о речи премьер-министра в курительной комнате...

"Сказка закончилась", - повторяла леди Рэдли, поднимаясь по лестнице и чувствуя, как на губах и теле еще горят поцелуи Дориана. "В последний раз... скоро уезжаю", - шептал юноша. От мысли, что больше не будет поцелуев украдкой, встреч в доме Келсо, пробуждений в домике у реки, где они так любили смеяться вдвоем, озорных выходок и пьянящего, головокружительного ощущения вернувшейся молодости, беззаботности и свободы, из глаз снова потекли слезы. Как будто у нее вырвали сердце... "Надолго. Может даже, навсегда".