Тайна Моря
Шрифт:
Этой ночью уже было поздно что-либо делать, и после ужина все, кроме одного караульного, отошли на несколько часов ко сну. Мы были обязаны вернуться к поиску еще до рассвета. Сам я не мог уснуть — думаю, я бы сошел с ума, если бы всю ночь оставался без дела. И тогда я решил съездить на велосипеде в Уиннифолд и узнать о новостях от дона Бернардино. Я не находил себе места без весточки от него.
У Уиннифолда все было спокойно, в доме не горел свет. Я захватил с собой копию ключа, которую давал Марджори и которую миссис Джек нашла на ее туалетном столике; но, когда я его вставил, он не повернулся. Замок был йельский, и маловероятно, что он вышел бы из строя без применения силы или без неуклюжести. Я списал поломку на то, что дон просто незнаком с таким механизмом. Так или иначе, здесь мне было никак не войти, поэтому я обошел дом кругом. Впрочем, все было закрыто — предыдущей ночью я сам за этим проследил. Поскольку через входную дверь я проникнуть не мог, мне оставалось попасть в собственный дом только
Я принес со двора, где еще оставались материалы строителей, шест от лесов, взгромоздил на плечо и разбежался, чтобы ударить его концом над замкoм. Удар оказался самым что ни на есть удачным, дверь распахнулась с такой силой, что отломилась ручка, врезавшись в стену коридора. На несколько секунд я замер, оглядываясь и проверяя, не привлек ли кого-нибудь шум, но все было спокойно. Тогда осторожно, с револьвером наготове в правой руке и велосипедным фонарем в левой я переступил порог.
Заглянув в обе гостиные первого этажа, я никого не нашел и потому опять закрыл входную дверь, подперев шестом. Быстро обшарил дом сверху донизу, заглядывая в каждую комнату и уголок, где кто-то мог бы прятаться. Дверь в подвал была заперта. Престранное дело — и к тому же ни следа дона Бернардино. Со внезапным подозрением я повернул в гостиную и поискал на столе, где лежали поднятые из пещеры шкатулки.
Их и след простыл! Кто-то все унес.
Поначалу я не сомневался, что виноват дон Бернардино. Мне тут же ярко вспомнился наш разговор, состоявшийся днем ранее в этой самой комнате; я снова увидел, как загорелся красный свет в его глазах, когда он сказал, что ни перед чем не остановится, чтобы завладеть сокровищами. Должно быть, оставшись с ними наедине, он поддался искушению забрать их с собой.
Но эта мысль покинула меня моментально. Следом пришло воспоминание о его рыцарстве, когда я пришел просить о помощи женщине в беде — я, несколькими часами ранее отказавший всем его воззваниям к моему благородству. Нет! Я бы в жизни не поверил, что он способен на подобное.
И такой была моя уверенность, что я пылко произнес вслух:
— Нет! Я не верю!
Что это было, эхо моих слов? Или таинственный шум моря? Определенно послышался звук — слабый, ломкий, словно отовсюду и ниоткуда. Я не мог определить источник. Неосмотренной осталась последняя часть дома. Тогда я взял полено потяжелее и проломил дверь в подвал. В нем никого не было, но отверстие посреди пола само казалось загадкой. Я прислушался, и слабый звук донесся снова, на сей раз — из дыры.
В пещере кто-то был, а звук тот оказался стоном.
Я зажег факел и наклонился над дырой. Пол внизу покрывала вода, но глубиной всего несколько дюймов, а из нее показалось лицо испанца — удивительно белое, несмотря на природную смуглость. Я окликнул его. Он меня явно слышал, потому что пытался ответить, но я ничего разобрал, услышав только болезненный стон. Я приготовил лебедку и, взяв с собой запасную веревку, спустился в пещеру. Дон Бернардино был на грани сознания — похоже, он не мог ни понимать вопросы, ни четко отвечать на них. Я обвязал его второй веревкой, поскольку не было ни времени, ни возможности осматривать его прямо в воде, и, забрав с собой свободный ее конец, снова поднялся. Там, привязав веревку к лебедке, я с легкостью вытянул его.
Уже скоро я напоил его бренди, раздел и закутал в одеяла. Сперва он трясся, но скоро тепло сделало свое дело. Он начал клевать носом и как будто вмиг задремал. Я разжег камин, заварил чай и приготовил еду. Меньше чем через полчаса он пришел в себя и выглядел заметно лучше. Тогда он рассказал, что произошло. Дверь в дом он открыл без труда, затем заглянул в столовую, где нашел шкатулки на столе. Обыскать дом ему в голову не пришло. Он взял лампу и спустился в подвал, оставив дверь открытой, и хотел осмотреть лебедку, чтобы ознакомиться с ее механизмом. Наклонившись над дырой, он получил сильный удар по затылку, лишивший его чувств. Придя в сознание, он увидел в подвале четверых мужчин, все — в масках. Сам он был связан веревкой и с кляпом во рту. Мужчины опускали друг друга в пещеру, пока на страже не остался один. Дон слышал, как они перекликаются. После долгого ожидания они вернулись, все — с тяжелой поклажей, которую стали поднимать на лебедке. Он сказал, она громко скрипела под грузом. В невыносимом бессилии он наблюдал, как они грузят в мешки и сумки те сокровища, которые его предок взялся стеречь и которые доверил своим потомкам до тех пор, пока не будет исполнено поручение. Когда все было готово к отправке в обратный путь — уже через несколько часов, когда двое вернулись на телеге, скрип колес которой он слышал снаружи, — они посовещались, как поступить с ним. Своих намерений они не скрывали — говорили прямо при нем с самой жестокой откровенностью. Один, у кого он запомнил ужасно толстые серые губы и черные
руки, требовал немедленно его распотрошить или перерезать ему горло и вызывался на это сам. Впрочем, его осадил другой — видимо, вожак банды, сказавший, что лишний раз рисковать не следует. «Отправим его в пещеру, — сказал тот. — Может, он сразу свернет шею, но какая разница: скоро начнется прилив, и если кто-то придет, то решит, что он погиб по случайности».На том и порешили: сняв с него с большой аккуратностью, но притом и с равной жестокостью веревки, его опустили в пещеру. Больше он ничего не помнил, пока гробовую тишину вокруг не нарушил далекий и гулкий звук тяжелого удара по дереву.
Я внимательно его осмотрел, но не нашел серьезных ран. Это известие его взбодрило, и к испанцу начали возвращаться силы и уверенность в себе, а с ними вернулась и решимость. Впрочем, он не мог ничего толком рассказать о нападавших. Только что сможет узнать их голоса, но из-за масок и своего стесненного положения он не видел никаких примет.
Пока он приходил в себя, я внимательно оглядел комнату и дом. По следам на окне в задней части я понял, как они влезли внутрь. Это были опытные взломщики — детектив рассказывал, что раньше Виски-Томми грабил банки, а это самое трудное из всех преступных ремесел, за исключением, быть может, подделки банкнот, — и я не удивился, что они смогли проникнуть. Из украшений, что мы с Марджори забрали из пещеры, не осталось ничего. Грабители тщательно все обшарили — пропали даже рубины из кармана охотничьей куртки, в которой я спускался в пещеру.
Одно я из их посещения понял точно: они уверены в себе. Они бы не стали рисковать такой долгой отсрочкой, не будь подготовка к побегу завершена; и они явно не сомневались в способе побега, раз могли отяготить себя такой поклажей. Более того, их укрытие, где бы оно ни было, не могло находиться далеко. В ограблении участвовали четверо, к тому же наверняка кто-то караулил. Марджори в своем шифре сообщила только о шести участниках похищения, когда наверняка потребовались все их силы на случай непредвиденных трудностей или препятствий. Старший из Секретной службы предполагал наличие по меньшей мере восьми. Посему я решил как можно быстрее вернуться в Кром и в свете новых знаний посовещаться о дальнейших действиях. Я хотел взять с собой и дона Бернардино, но он сказал, что лучше останется на месте.
— Пока не оправлюсь от потрясения, проку от меня немного, — сказал он. — А отдых, если я останусь здесь, пойдет на пользу, и уже утром я смогу вас поддержать.
Я спросил, не боится ли он оставаться один в нынешнем беспомощном состоянии. Его ответ показал большое здравомыслие.
— Единственные, кого я могу бояться, — последние, кто сюда придет!
Я устроил его как можно удобнее и подвесил защелку двери так, чтобы она заперлась за мной. Затем вскочил на велосипед и помчал сломя голову в Кром. Время уже было к утру, мужчины готовились к дневной работе. Я и Каткарт обсудили новое развитие событий со старшим сыщиком. О сокровищах я не рассказывал. Они пропали, но я мог хотя бы поберечь чувства испанца. Достаточно знать о нападении на дона Бернардино и о том, что из моего дома забрали все, что было ценного. Пока я говорил о практической стороне предстоящей работы, меня посетила идея. Очевидно, их тайное убежище находилось неподалеку; почему бы ему не быть в пустом доме? Я сказал об этом товарищам, и те согласились, что стоит немедленно приступить к поискам. Поэтому мы решили, что, как только все проснутся, один сыщик поедет в Эллон, а второй — в Абердин узнавать у агентов, какие дома в настоящий момент пустуют. Тем временем я просмотрел список приходских домов и обнаружил, что два сдаются, но никем не заняты: в Окерисе и Ардиффери. Первым мы решили проверить дом в Ардиффери, поскольку он был ближе в сети перекрестков по дороге к Фрэзербургу. Когда мы составляли планы передвижений, два следопыта, рвавшиеся продолжить начатое вчера, сказали, что им с нами по пути, поскольку место, куда они собирались, находилось в том же направлении. Двоих мы оставили в замке, а остальные выехали вместе с нами.
Мы ехали в бричке, и следопыты по пути показывали, как шли за похитителями. Мне это дарило дразнящую надежду, что мы и правда едем по той же дороге, где проезжала Марджори. Втайне я верил, что мы не ошиблись. Что-то внутри это подсказывало. В былые дни — как будто бы оставшиеся в далеком прошлом, — узнав, что у меня есть Второе Зрение, я стал так доверять своей интуиции, что теперь эта уверенность вернулась как нечто совершенно реальное. О! Как я мечтал, чтобы этот таинственный дар помог моей любимой. Что бы я только ни отдал, лишь бы хоть краем глаза увидеть ее сейчас, как я раньше видел Лохлейна Маклауда или духов Мертвых у Скейрс. Но в том и суть сверхъестественной силы: она не слушается приказов, насущных желаний, страдания или мольбы, а действует лишь своими неисповедимыми и непредсказуемыми путями. Пока я об этом думал, надеялся и молился со всей силой кровоточащего сердца, я вдруг почувствовал нечто похожее на то состояние, в котором приходили прошлые видения. Я забыл обо всем вокруг и с удивлением опомнился, когда заметил, что бричка остановилась и два следопыта сходят. Мы договорились вернуться к ним после посещения дома пастора в Ардиффери и узнать об их успехах. У них не было особых надежд найти следы двухдневной давности на этих пыльных дорогах.