Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды

— Тихо? — изумился я.— Боюсь, у меня походка не из легких.

— Вот именно! — подтвердил доктор Элиот, захлопывая дверь прямо перед моим носом и оставляя меня в полном одиночестве.

Поняв наконец, чего он хочет (боюсь, вы подумаете, что до меня все долго доходит), я в точности исполнил его просьбу. Спустившись, я подождал у парадной двери и, когда Элиот так и не появился, взобрался обратно по лестнице. Теперь я шел нормальной походкой, и сразу дверь квартиры распахнулась.

— Отлично! — вскричал Элиот, выходя мне навстречу.— Сейчас, когда вы снова топаете как слон, я вас отлично слышу, но, когда вы спускались, не раздалось ни малейшего скрипа! Думаю, вы согласитесь, что это наводит на кое-какие мысли.

Он запер дверь в квартиру и поднялся по лестнице на третий этаж.

— Вы думаете, что убийца — этот индус? — полюбопытствовал я, следуя за ним.

— Мы просто изучаем возможности. И мы разрушили алиби нашего раджи. Да, было слышно, как он восходит по лестнице, но это не доказывает, что он пришел с улицы. Он мог спрятаться, пока Люси бегала за полицией, а потом как можно тише отступить к парадной двери.

— Но куда он дел труп?

— В этом-то и заключается тайна.— Элиот снова вынул из кармана лупу и склонился над ковром, тщательно изучая его, но через несколько мгновений покачал головой и встал.— Больше следов крови нет. Конечно, их могли смыть, но при этом остались бы отметины. Нет... и это сужает возможности.

— Так у вас есть какая-нибудь теория?

— Мы явно приближаемся к разрешению загадки, вот только...

Он прервался, и ноздри его расширились, словно он взял след. Глаза его блеснули как стальной клинок.

— Пошли, Стокер,— велел он, направляясь к лестнице.— Навестим-ка лавку ювелира!

Что мы и сделали. Как только мой спутник открыл дверь, к нему подошел невысокий седовласый человек.

— Чем могу помочь, сэр? — спросил он, потирая руки, словно намыливая их.

Элиот несколько свысока обозрел владельца лавки и прошелся взглядом по полкам и шкафам. Минуло несколько секунд.

— Полагаю,— наконец произнес Элиот, растягивая слова,— вы мистер Хэдли, ювелир леди Моуберли?

— Да,— несколько неуверенно ответил человек.— Имею честь!

— Отлично.— Элиот отвел от него взгляд.— Некоторое время тому назад я обедал у нее и сэра Джорджа, на ее дне рождения. На леди Моуберли были поразительные драгоценности, купленные, полагаю, именно в вашей лавке. Они были подарены ей сэром Джорджем.

Мистер Хэдли насупился и почесал голову:

— Обождите, сэр, я проверю по книгам.

Он просеменил было к прилавку, но Элиот отрицательно качнул головой.

— Да нет,— нетерпеливо бросил он.— Не надо смотреть. Уверен, вы и так вспомните эти драгоценности. Они отличаются от других — серьги и ожерелье из Индии, из района под названием Каликшутра...

Последнее слово Элиот выделил специально, и, когда он заговорил вновь, в голосе его зазвучала некоторая напряженность:

— Вы же помните их, уверен, что помните.

Владелец лавки с беспокойством покосился на нас.

— Они никогда мне не принадлежали,— наконец выдавил он.

— Но они красовались у вас в витрине, не так ли? — нахмурился Элиот.— Да, припоминаю, леди Моуберли упоминала об этом. Она увидела их в вашей витрине, гуляя с сэром Джорджем, а он потом зашел к вам и купил их. В вашей лавке.— Глаза Элиота сузились.— И ни в какой другой. Ведь вы были слугой у сэра Джорджа, если я не ошибаюсь?

Старик в явном волнении вновь начал потирать руки.

— Оно, конечно, так,— нетвердо пробормотал он.— Сэр Джордж и леди Моуберли действительно увидели эти драгоценности у меня в витрине. Но повторяю, сэр, они были не мои, и я не мог их продать. К тому времени, как сэр Джордж пришел снова, я их уже вернул.

— Вернули? — фыркнул Элиот.— Я вас не понимаю.

— Мне их дали взаймы.

— Кто?

Ювелир поперхнулся:

— Человек, который хотел вести со мной дела.

— Так это ему принадлежали драгоценности из Каликшутры?

— Да, но, если вас интересует, у меня имеются драгоценности из других районов Индии, да и вообще со всего мира.

— Нет-нет,— прервал его Элиот,— меня интересует Каликшутра. Если у вас нет этих драгоценностей, придется обратиться к тому, у кого они есть. Как я могу с ним связаться?

— А кто вы такой? — с внезапной подозрительностью поинтересовался мистер Хэдли.

— Меня зовут доктор Джон Элиот.

— Вы, значит, друг леди Моуберли?

— А что, я не могу быть ее другом? — поднял брови Элиот.

В его глазах вспыхнула вдруг настороженность, и я почувствовал, что последнее замечание очень заинтересовало его. Но он не стал развивать свою мысль, а облокотился о прилавок и заговорил весьма дружелюбным тоном:

— Мы с мистером Стокером заядлые коллекционеры всяких редкостей с Гималаев. Стокер, дайте, пожалуйста, вашу визитную карточку мистеру Хэдли.

Элиот подождал, пока старик ознакомится с моим адресом, а затем, не говоря ни слова, сунул через прилавок гинею.

— Так вот,— продолжил Элиот, когда ювелир взял монету,— мы хотим отыскать вашего коллегу. Может быть, вы расскажете, какие у вас с ним взаимоотношения, чтобы мы знали, как лучше подойти к делу.

Старик наморщил лоб:

— Он пришел ко мне... э-э... месяцев шесть или семь тому назад... вроде как.

— Отлично,— кивнул Элиот.— И что предложил?

Старик нахмурился, словно гадая, зачем мы к нему пожаловали.

— Прошу вас, мистер Хэдли,— взмолился Элиот.— Что же он предложил?

— Предложил,— повторил старик,— предложил., сделку.

— Естественно,— холодно хмыкнул Элиот.— Вряд ли он предложил вам выйти за него замуж. Послушайте, мистер Хэдли, что-то вы темните!

— Всему свое время,— вызывающе пробормотал ювелир.— Он сказал, этот мой коллега... сказал, что у него есть первосортные драгоценности. Я ему сначала не поверил — в нашей области торговли много всякой дряни, уверен, вы понимаете... Но, как оказалось... Что ж, сэр, вы и сами видели кое-что на шее у леди Моуберли, прекрасные, просто прекрасные вещицы. Он заявил, что у него лавчонка где-то в доках.

— Где именно? — спросил Элиот.

— В Ротерхите, сэр.

— У вас есть адрес?

Мистер Хэдли кивнул, наклонился и открыл ящик конторки.

— Вот, сэр,— подал он Элиоту карточку.

— Джон Полидори,— прочел Элиот,— Ротерхит, Колдлэйр-лейн, 3.— Он что, итальянец, этот мистер Полидори?

— Если и итальянец, то говорит по-английски лучше любого иностранца, с которым мне довелось встречаться.

— У лорда Байрона какое-то время был личный врач Джон Полидори,— вспомнил я.— Он написал повесть, которую мы как-то переделали для постановки в «Лицеуме».