Тайная капитуляция

Вольф пересек швейцарско-итальянскую границу поздно вечером 25 апреля. Он пообещал прислать отчет Гусману, который был намерен остаться ждать на швейцарской стороне границы. Затем Вольф отправился на командный пункт СС в Черноббио на юго-западном побережье озера Комо всего в нескольких милях отсюда. Пункт располагался в реквизированной вилле Локателли, принадлежавшей производителю итальянских сыров. Здесь Вольф немедленно связался по телефону со своим штабом в Фазано и со штабом СС в Милане.

В это время и германский армейский штаб, и штаб СС находились в процессе переезда в Больцано в Южном Тироле. Звонки Вольфа кого-то из его людей застали в Фазано, где они еще оставались, кого-то – уже в Больцано, с кем-то связаться не удалось. Около полуночи он направил на границу курьера с отчетом о ситуации для Гусмана. В нем он выражал сомнения в том, что сможет выбраться из Черноббио, поскольку большие силы партизан продвигались вперед, стремясь перекрыть район швейцарской границы. Он также сообщил, что Муссолини провел двадцать пятого числа в Милане трехчасовое совещание с кардиналом Шустером и обсудил возможности перемирия между партизанами и фашистскими войсками. И наконец, Вольф желал знать, что происходит в Люцерне. Было ли сообщение из Вашингтона?

После этого воцарилось молчание. В начале следующего дня Гусман, прождавший на границе всю ночь и не получивший больше ни слова от Вольфа, позвонил Вайбелю и сказал, что у Вольфа, должно быть, серьезные неприятности. Не было сообщений ни из Вашингтона, ни из Лондона, ни из Казерты. Во всех наших переговорах, начиная с 28 февраля, это был самый неприятный момент. И прежде бывали обескураживающие ситуации, и раньше срывались планы, но сейчас появилось ощущение, что все предприятие близится к концу в безнадежном замешательстве. Вайбель сказал мне, что считает необходимым предупредить Швайница и Веннери, которые по– прежнему ждали известий в его доме в Люцерне, что в ближайшее время на границе воцарится хаос и она, возможно, станет непроходимой. Поскольку у них не было сообщений от нас, они могли пожелать вернуться в свои части, пока еще можно было пересечь границу.

Они решили задержаться еще, но Швайниц начал поговаривать о том, что покажет свою доверенность парламентера представителям прессы, если в ближайшее время ничего не случится. Мир увидит, сказал он, как они прокладывали путь к примирению и кто теперь ответствен за продолжение бесполезной бойни в Италии. Вайбель сумел на какое– то время его успокоить.

Рано утром 26 апреля Вайбель узнал через одного из агентов швейцарской разведки, что вилла Локателли, где ночевал Вольф, полностью окружена партизанами и что велика опасность того, что они могут штурмовать виллу и убить Вольфа и других офицеров СС, находящихся с ним. Вайбель решил немедленно отправиться на швейцарско-итальянскую границу, чтобы посмотреть, что можно сделать для спасения и Вольфа и «Восхода». Когда об этом услышал Гаверниц – это случилось чуть позже утром, – он явился в мой офис и попросил разрешения присоединиться к Вайбелю на границе. Ему казалось, что мы могли бы эффективно использовать одного из моих людей в Лугано, бывшего газетчика по имени Дон Джонс, который не участвовал в «Восходе», но был глубоко вовлечен в наши операции с подразделениями итальянских партизан-антифашистов в приграничном районе и был хорошо известен им под кличкой Скотти. Возможно, он мог спасти Вольфа от своих друзей-партизан. Я сказал Гаверницу, что, с учетом полученных мной жестких приказов, я не могу вступать в контакт с Вольфом, но у меня не было запрета на получение информации о нем. Гаверниц немного помолчал, а потом сказал, что, поскольку все дело, похоже, идет к концу, он хотел бы отправиться на несколько дней в небольшую поездку. Я заметил огонек в его глазах, и, как он рассказывал мне позже, он заметил то же в моих. Я, конечно, понимал и что он собирается сделать, и то, что он намерен делать это под свою ответственность.

Вот так Вайбель и Гаверниц, как я подозревал, отправились спасать жизнь генерала СС Карла Вольфа, который мог оказаться в руках наших союзников, итальянских партизан. А те, в свою очередь, могли уже вплотную приблизиться к радостному моменту отмщения немецкому врагу и оккупанту.

Ранним утром следующего дня, 27 апреля, меня разбудил в Берне телефонный звонок. Это Гаверниц звонил из Лугано. Вольф, совсем было пропавший в контролируемом партизанами районе возле озера Комо, снова прибыл в Швейцарию и приехал вместе с Гаверницем и Вайбелем в Лугано, где они просидели почти всю ночь в небольшом номере отеля, обсуждая, что делать дальше. У Гаверница не было времени излагать мне подробности спасения Вольфа. Это могло подождать.

Появились новые неотложные проблемы. Вольф предложил поехать в Милан и дать официальное объявление о капитуляции с радиостанции, контролируемой немцами. Гаверниц и Вайбель, насмотревшись на активность партизан на границе, выступили против этой затеи. Они сомневались, что Вольф сможет добраться до Милана и что к тому времени, когда он туда доберется, радиостанция будет еще в руках немцев. Гаверниц считал, что официальное объявление, даже переданное по радио, будет малоэффективным. Отдельные командиры могут отреагировать на него, но без взаимодействия с Витингофом. Группа армий «С», возможно, его проигнорирует. Кроме того, наступающие войска союзников не будут знать, что оно значит, и, конечно, не прекратят огонь, а тогда с обеих сторон посыплются взаимные обвинения.

Вместо этого Гаверниц предложил Вольфу проехать через Швейцарию к австрийской границе и отправиться оттуда в свой новый штаб в Больцано. Партизаны еще не были сильны в этом районе, и немецкие войска полностью контролировали ситуацию. В Больцано сейчас находились штабы и армии и СС, и появлялась возможность оттуда предпринять последнюю попытку организованной капитуляции вместо продолжения сражений на тяжелом гористом рельефе Южных Альп. Вольф принял предложение. Он уже был на пути в Больцано. Перед отъездом, однако, он оказал одну услугу, которая в любом случае оправдала его спасение.

Партизанское восстание в Северной Италии полыхало вовсю, и главной целью повстанцев были немецкие эсэсовцы и итальянские фашисты. Вольф написал приказ полковнику Рауфу, командующему войсками СС в Милане, любой ценой избегать схваток между СС и партизанами. Если не будет альтернативы, эсэсовцы должны были сдаваться партизанам.

На границе обнаружился молодой итальянский священник, озабоченный тем, что же он может сделать для предотвращения кровопролития в конце войны. Его звали Джованни Барбарески. Мы знали этого смелого человека, выполнявшего в прошлом опасные задания в качестве связного между папским нунцием в Швейцарии и кардиналом Шустером в Милане. Он пожелал доставить приказ Вольфа Рауфу в Милан. Он добрался туда – и, как мы узнали позже, приказ был исполнен.

Рассказ о приключениях Вольфа с 25-го по 26 апреля, когда он был окружен партизанами на вилле Локателли в Черноббио, – это поистине роман в романе, и я был не в состоянии узнать все эпизоды и сложить их вместе, пока не произошла капитуляция. Был рассказ Гаверница, был рассказ Скотти, был рассказ Вольфа, и параллельно был доклад о событиях, происходивших в Милане, многие из которых имели историческое значение и в то время были лишь отчасти известны Вольфу.

Мой человек в Лугано, Скотти, как я уже объяснял, не был посвящен в операцию «Восход» и ничего не знал о наших отношениях с Вольфом. Он занимался поддержкой отрядов антинемецких партизан в Северной Италии – руководил ими и налаживал для них коммуникации – с самого момента, когда он присоединился к моей группе в 1943 г. Он был одним из главных действующих лиц революции в Кампионе, о которой я писал ранее, и организовал центр обучения партизан в этом итальянском анклаве после того, как оттуда выгнали фашистов. Партизаны его хорошо знали и очень уважали. Кроме того, у Скотти были исключительно хорошие рабочие отношения со швейцарской полицией и военной разведкой в Тичино, итальяно-швейцарском кантоне, где расположены несколько городов, которые я упоминал в своем рассказе: Лугано, Аскона, Кьяссо и так далее. У него был способный коллега, капитан Э.К. Даддарио, молодой италоамериканец, возглавлявший подразделение УСС в Италии, а незадолго до этих событий переведенный в Лугано [20] .

20

В настоящее время Даддарио является выдающимся членом палаты представителей и представляет 1-й округ Коннектикута в Конгрессе США.

Гаверниц хорошо понимал, что, сопровождая Вайбеля на границу, чтобы разобраться, чем можно помочь Вольфу, он должен действовать с величайшей осторожностью, не раскрывая каких-либо официальных связей с моим учреждением. Кроме того, он не мог с ходу вовлечь в свои планы Скотти, поскольку тот был официальным американским служащим. Поэтому приказы Вашингтона, запрещающие контакты с германскими эмиссарами, касались и его. Гаверниц знал, что Скотти и Даддарио скорее всего можно будет найти вблизи Кьяссо, поскольку здесь итальянская сторона границы была в тот момент наименее защищена и партизанам было сравнительно просто выйти к ней, чтобы отчитаться о происходящем лично Скотти. Гаверниц очень надеялся держаться подальше от Скотти и прятаться, если его увидит, чтобы не втягивать его в дело Вольфа.

Представьте удивление Гаверница, когда на железнодорожной станции Кьяссо, ближе к вечеру 26 апреля, когда они с Вайбелем сошли с поезда, к ним, улыбаясь, подошли Даддарио и Скотти. Скотти сказал: «Я ждал вас. Как я понимаю, вы хотите освободить генерала Вольфа». Объяснение было простым. Вайбель утром того дня позвонил своему шефу разведки в Тичино, дав ему инструкции по возможности выяснить ситуацию с Вольфом, а шеф рассказал Скотти и об этом, и о приезде Вайбеля и Гаверница.

Вайбель сообщил Скотти об огромной заинтересованности швейцарцев в спасении Вольфа. Он сказал, что швейцарцы много сделали для Скотти, часто закрывая один, а то и оба глаза на его не вполне легальную деятельность на границе. Теперь он, Вайбель, ждет возврата долгов – спасения Вольфа.