Тайная каста Ассенизаторов

Бог-Отец в свои объятия.

– Вы бредите?- осторожно спрашиваю я, загораживая телом посеревшую от ужаса Катю.

– Мы перережем вам жилы на ногах и будете ползать на животе, как того требует наш Бог.

– Катя, это полоумные монахи, мы попали в ловушку, беги к лестнице!

– Отец Кмент, они хотят бежать!- взвизгнул один из монахов.

– Кидайте сеть!

Нас сбивают с ног, долговязый монах наотмашь бьёт в лицо девушку, брызгает

алая кровь, Катя шипит действительно как змея, и тут я вижу в её руках чёрный камень.

– Катюша, не смей!- выкрикиваю я, но она уже окунает его в свою кровь. Метаморфозы

происходят стремительно, тело извивается, растёт, появляются лапы с серповидными

когтями, медью вспыхивает чешуя – сеть рвётся.

Монахи орут в ужасе, но меня не отпускают, волокут за дверь и закрывают.

Страшный удар сотрясает её до основания, затем ещё с сотню таких же диких ударов.

Катя невероятно рассерженна, но дверь выдерживает чудовищный натиск, затем и вовсе

исчезает, остаётся лишь синее пятно на месте сапфира.

– Ничего и до тебя доберёмся!- быстро крестится Кмент, - вяжите крепче его, братья.

Лежу на деревянной колоде, из многочисленных ран течёт кровь. Только бы не

попала на драконий камень, молю я.

Помещение, в котором лежу, поражает своим аскетизмом и мрачностью. Ничего

лишнего: факел в стене, грубо сложенный камин, цепи на стенах, необъятный стол, с

разложенными на нём зловещими инструментами. С противоположной стороны виднеется

другая дверь, из потемневшего дуба.

Кмент подходит совсем близко, крестит воздух, наверное, считает, что этим

закрывает мне путь к перевоплощению. Не знает, стоит только мне слегка повернуться, и

кровь омоет камень. Это желание возникает с новой силой, но вспоминаю слова

Дарьюшки:- «…не пои его кровью, иначе из него высвободится лишь та часть, что имеет

звериное начало…». До жути не хочу быть зверем, поэтому, безропотно, как овца, взираю

на фанатика.

– Послушай, святой отец, мы же цивилизованные люди, не бери грех на душу,- пытаюсь

вразумить его.

– Не искушай, змей, не будет греха больше, чем тот, что получили вместе с твоим плодом.

– Неужели вы верите в эти фантазии?- но я знаю, мои вопросы не повлияют на его мнение.

– Это не фантазии, это сказание из Книги Божьей.

– А вы не думаете, что вами может заняться милиция. Смотрите, ваше преступление на

«вышку» потянет,- пытаюсь угрожать я.

– Странные слова говоришь, наверное, это твоя чёрная магия, но в этих стенах действенно

лишь святое слово.

– Святой отец!- вбегает запыхавшийся монах, по бледному лицу катятся крупные капли

пота, он до крайности возбуждён и испуган.

– Да, сын мой?- Кмент обращает на него взор полный сострадания и доброты.

– Докладывают, скоро, на военных судах, прибудет Луций Квиет, по личному приказу

императора Траяна. Боюсь, он проведал о нашем тайном храме.

– Какой Траян?- дёрнулся я. Смысл происходящего начинает доходить до сознания.

– Солдафон, еретик, идолопоклонник, но его на помощь не надейся, мы успеем перерезать

тебе жилы и выдернуть чёрное сердце из груди,- он обращает на меня страшный взор.

– Это неизвестно ещё, у кого оно чернее,- от злости начинаю дерзить. В то же время, от

безысходности пересыхает во рту и появляется дикое желание подставить под кровь

драконий камень. Смысл происходящего мне понятен, я угодил во временную ловушку,

сейчас, сотый год от Рождества Христова, а рядом со мной, папа Римский Кмент,

сосланный игемоном в Инкерманские каменоломни крошить камни.

– Луций Квиет,- взгляд Кмента тускнеет, затем разгорается, ненависть кривит губы,-

сколько горя ты приносишь еврейскому народу. Да, чтоб тебя арестовали собственные

солдаты и публично осудили в Риме! Чтоб всем было ясно, нас нельзя заставить

поклоняться языческим изображениям и оказывать им божественные почести. Мы служим

одному лишь единому всемогущему Богу, Творцу неба и земли!- пророчески вскидывает

палец.

– Всё же вы совершаете ошибку, отец Кмент, я ведь, крещён,- пытаюсь вразумить его.

Он даже отпрянул в изумлении:- Крещённый змей?

– Не змей, я человек!- выкрикиваю ему в лицо.

– Ты хитрая тварь, но ошибке не позволю свершиться, я не отведаю твоего «плода», змей-

искуситель.

– Какой же ты тупой!- раздражение перехлёстывает через край.- Если вы хотите знать, я в

любой момент могу освободиться!

– Если до сих пор лежишь распятым на колоде, значит, не можешь,- усмехается он, но в

глазах появляется тревога.- Брат Раббан, приступайте!- звучат зловещие слова.

Кмент отступает к двери, исчезает за ней вместе с боевым отрядом монахов. На

смену им выходят два монаха, один высокий, плотный, лицо словно вырублено из

песчаника, глаза печальные, губы шепчут молитву, наверное, он и есть, брат Раббан.

Вслед за ним втискивается небольшой, полный человек, мокрый от пота, его руки

явственно трясутся, он смертельно напуган.

– Это вы зачем ко мне идёте?- я извиваюсь на колоде как червяк на крючке.

– Брат Датан, возьми нож,- Раббан крестит воздух.- Посмотри, как его корчит от крёстного

знамения. Ты не бойся его, за нами Бог.

– Какой нож брать?- трясется толстый монах.

– Любой, но острый.

Звякает железо, меня обдаёт ужасом.

– Вот этот, вроде острый,- смиренно произносит брат Датан.

– Перекрести лезвие,- легче резать будет,- советует брат Раббан.

– Что же вы творите!- взревел я.

– Я боюсь!- взвизгивает Датан.

– А ты сухожилия на ногах подрежь.

Вспыхнула боль, пытаюсь поджать ноги, но верёвки держат крепко.

– Не режется, пилю, пилю,- нотки в голосе плаксивые, словно у маленького ребёнка.