Тайное учение даосских воинов

По сравнению с самбо и дзю-до в каратэ и системе Мишеля меня поражали простота, четкость и эффективность приемов. Это удивительное сочетание простоты и новизны казалось мне одновременно и шокирующим, и завораживающим.

Тогда-то в полной мере и зародилась во мне страсть к боевым искусствам – спортивное самбо и дзю-до меня давно перестали удовлетворять из-за своей усложненности и тяжеловесности. Мне захотелось отыскать или создать самому наиболее эффективную систему рукопашного боя.

По городу поползли слухи, что я увлекаюсь каратэ, и ко мне потянулись многие из тех, кто интересовался боевыми искусствами. У меня появились ученики, и мы тренировались где только возможно – в лесу, в поле, подвале, на улицах, в квартирах, на лестничных площадках.

Потом я познакомился еще с несколькими студентами самых разных национальностей, которые в своих странах изучали рукопашный бой, и обучался у них. Постепенно сформировался устойчивый круг общения среди энтузиастов кунг-фу, каратэ и представителей других стилей и направлений.

К сожалению, атмосферу, царившую в этом круге, трудно было назвать благоприятной и дружественной. Тут были и соперничество, и самоутверждение, и молниеносно распространяющиеся самые невероятные сплетни и легенды друг о друге. Одну из таких удивительных легенд о самом себе я услышал однажды в поезде от случайного попутчика. Я возвращался из Одессы в Симферополь, и в купе со мной ехал молодой человек с костяшками рук, деформированными от ударов.

Я спросил его, занимается ли он каратэ, и он, необычайно от этого вопроса воодушевившись, начал мне рассказывать, что он близкий друг Медведева и тренируется у него. К моему удивлению, я узнал, что под Новоромановкой у меня есть тайный подземный город с тренировочными залами, где я обучаю избранных, что другие каратисты и кунгфуисты мне платят дань, и вообще, что я – отец крымского кунг-фу. Рассказ изобиловал массой подробностей, например, о тайных ключевых стуках, которые используются для того, чтобы открыть тот или иной канализационный люк, который выводит в определенное место подземного города. Мимоходом он упоминал о каких-то тайных приемах, которые я якобы ему показывал.

Прощаясь со своим попутчиком на вокзале, я попросил его познакомить меня с Медведевым, и он клятвенно обещал мне сделать это. Впоследствии я несколько раз случайно встречал его в городе, и каждый раз он снова и снова обещал устроить мне встречу с Медведевым, но по каким-то причинам эта встреча всегда откладывалась.

Месяца через три я встретил его в компании общих знакомых, и, выяснив, наконец, кто я такой, он, к моему удивлению, упал передо мной на колени и начал биться головой о землю, умоляя пощадить его. Слегка напуганный такой бурной реакцией, я поспешил его успокоить, сказав, что я только благодарен ему за то, что он так веселил меня все это время, и не держу на него зла.

До меня периодически доходили десятки самых невероятных сплетен обо мне, например, что я сумасшедший и для развлечения периодически с разбега головой пробиваю заборы (эта история появилась в самом начале моего знакомства с Ли, когда он действительно показал мне, как в прыжке он пробивает головой забор из толстых крепких досок. Я рассказал об этом одному своему знакомому, но у меня и в мыслях не было пытаться повторить это самому).

После того, как я рассказал кому-то, что я видел, как иностранный студент в низких стойках проходил под столом и быстро перемещался вокруг его ножек, делая перекаты, распространился слух, что во время тренировок я залезаю под стол и кричу не своим голосом.

Тогда я еще не до конца понимал все возможные последствия такой, слегка нездоровой популярности. Ко мне стали обращаться люди с предложениями, чтобы я работал на них, оказывая в некоторых случаях довольно рискованные и сомнительные услуги. Теневые дельцы предлагали мне стать телохранителем или заниматься выколачиванием денег из должников. Мне приходилось быть очень дипломатичным, чтобы, с одной стороны, не влезать ни в какие сомнительные аферы, а с другой стороны, не обидеть людей, имеющих достаточно большое влияние и власть, да к тому же хорошо ко мне относившихся.

Хотя официально считалось, что в те времена в Советском Союзе не было организованной преступности, на самом деле она существовала. Через людей, которые предлагали мне работу, я познакомился с некоторыми влиятельными людьми, и хотя я отказывался сотрудничать с ними, ссылаясь на учебу, тренировки, больную мать и полную нехватку времени, я не всегда мог отказаться от приглашения просто прийти в гости и поговорить. Больше всего во время этих посещений меня интересовали книги и журналы по боевым искусствам, которые в то время официально не разрешалось провозить через границу.

Очень важным моментом моей жизни стало знакомство со Славой Скворцовым, достаточно известным в кругах почитателей воинских искусств благодаря своей великолепной физической подготовке. Он был кандидатом в мастера спорта по боксу и считался очень талантливым рукопашником. Слава был буквально одержим единоборствами, занимался каратэ, кунг-фу и всем, что ему еще удавалось увидеть или узнать. Нас познакомил сосед Скворцова, один из студентов сельхозинститута, и через некоторое время мы подружились настолько, что стали практически неразлучны. Мы каждый день вместе тренировались где только могли, а когда Слава через некоторое время начал работать милиционером, мы использовали для тренировок все охраняемые им объекты, вплоть до крупных административных зданий Симферополя. Впоследствии из нескольких кандидатов Ли выберет именно Скворцова моим напарником.

Группы изучающих рукопашный бой периодически устраивали поединки друг с другом, пытаясь доказать свое превосходство. Иногда такие поединки принимали довольно жестокие и дикие формы. Тренировочные спарринги выходили из спортзалов на улицы и превращались в групповые разборки с засадами, «проверками» и избиениями.

В частности, в то время было модно «проверять» иностранных студентов – мастеров боя, чтобы выяснить степень их квалификации. Несколько человек вооружались палками, лопатами, обрезками арматуры и, выследив ничего не подозревающего иностранца, нападали на него в каком-нибудь уединенном месте. Если студенту удавалось с честью выйти из потасовки, его признавали учителем, но обычно он оставался избитым на земле, часто с серьезными травмами.

С одним из таких студентов, выдержавшим испытание, я подружился и некоторое время изучал у него каратэ. Сейчас я уже не помню, откуда он приехал, но помню его неподражаемый рассказ о том, как он стал чемпионом своей страны (это было где-то в Латинской Америке) по бесконтактному каратэ.

Звучал его рассказ примерно так:

– Мой папа, моя мама, моя невеста надели свои лучшие одежды и заняли лучшие места на трибуне. Они взяли с собой еду, поскольку чемпионат продолжался долго.

Я выхожу на ринг. Мой противник такой мощный и сильный. Мне очень страшно. Он разворачивается и бьет меня ногой в лицо. Капа летит в одну сторону, я – в другую. Я теряю сознание. Открыв глаза, сквозь слезы я вижу испуганное лицо отца. Мама плачет. Невеста плачет. Рефери поднимает меня, выводит в центр круга и поднимает мне руку как победителю. Я выиграл, так как мой противник применил запрещенный удар.

Со следующим противником произошла почти такая же история, но запрещенный удар он нанес рукой. Снова латинос темпераментно, с забавным акцентом описывал, какой страшный был противник, как плакали папа, мама и невеста.

Два других его противника просто не явились – один отравился грибами, а другой попал в автокатастрофу, и в результате он стал чемпионом страны в своей весовой категории.

Другой очень интересной личностью был негр Фекадо, который изучал различные корейские стили единоборств и одновременно официальное тхэквондо. Фекадо был исключительно приятным и добродушным человеком, с радостью показывал уловки и приемы корейских стилей и некоторых японских школ рукопашного боя.