Тайное желание
Шрифт:
— Это случилось в годовщину их свадьбы. Мама не смогла вынести позора, который он навлек на них, не смогла пережить намеков на то, что она знала о его делишках, может, даже помогала ему.
Джон кивнул:
— Представляю, как тяжело ей было.
— Ужасно. Сейчас подобные случаи встречается сплошь и рядом. За последние годы вскрыто множество гораздо более крупных афер, но десять лет назад мошенничество моего отца казалось невероятным. Неделями репортеры стояли лагерем перед нашим домом. Они преследовали маму, когда она ездила в супермаркет. Иногда охотились и на меня, а я ничего не знала. Он был просто моим папочкой.
Джон задумчиво посмотрел на нее:
— Ты и на маму сердишься?
Хотела бы Лиз сказать «нет», но это было бы неправдой:
— Немного. Я не понимаю, зачем она это сделала.
— Бежала от боли.
— А как же моя боль? Я нуждалась в ней. Мы должны были бороться вместе, а она капитулировала. Самоубийство — трусость.
— Может, она не была такой сильной, как ты.
— Ну, я стала сильнее, потому что должна была двигаться дальше, я не могла свести счеты с жизнью, как она. — Лиз резко выдохнула, эмоции переполняли ее. — Поверить не могу, что сказала это вслух. Наверное, нехорошо злиться на маму. Конечно, она страдала, а мне не хватило сочувствия. Но я все равно не понимаю, почему она не захотела сражаться, если не за себя, то за меня. Я нуждалась в ней. Иногда я даже не представляла, зачем просыпаться утром. Когда мама принимала те таблетки, она явно не думала обо мне.
— Очень сочувствую тебе, Лиз, — мягко сказал Джон. — Ты пережила тяжелые времена.
— Из-за того, что сделали мои родители. Не из-за злого рока или страшной болезни. Вот почему мне так тяжело. Это все не должно было случиться… ни преступление отца, ни самоубийство матери. Но случилось. — Лиз помолчала, ощущая непривычное облегчение, охватившее ее. — Я никогда никому не рассказывала того, что рассказала тебе.
— Даже Кайлу?
— Ему тем более. Ему было неинтересно. Или, может, он чувствовал, что история ему не понравится.
— По-моему, он неудачник, — высказал свое суждение Джон.
— Вовсе нет. Просто не мой парень. Ты, наверное, жалеешь, что спросил об открытке?
— Нисколько.
— Я понимаю, что слишком уж жалею себя. Не мне одной было так плохо, а кому-то еще хуже. Тебе, например, долго пришлось смотреть, как умирает от тяжелой болезни твой отец. Представляю, как тебе было нелегко.
— Очень тяжело. Он боролся изо всех сил, пока они у него были. Он был потрясающим человеком. Я никогда не стану таким сильным, как он. Мне никогда до него не дотянуться.
— Мне странно это слышать. Ты такой уверенный в себе.
— Возвращаясь к твоему отцу…
Лиз вздохнула:
— Как я тебе сказала, он для меня больше не существует.
— Ты уверена?
Лиз взглянула на него, прищурившись.
— Какого черта ты меня об этом спрашиваешь?
— Ты не выбросила открытку, — напомнил Джон. — Где-то в глубине души ты нуждаешься в связи с отцом. Может, потому что потеряла мать.
Ни за что на свете Лиз не признала бы, что в его словах есть доля правды.
— Ты психотерапевт?
— Нет, я писатель, — сдержанно улыбнулся он.
— Правда? — Наконец он хоть что-то о себе сказал. Удивительно. — Что ты пишешь?
— В основном романы, иногда рассказы, эссе.
— И анализируешь в них свою собственную жизнь, как пытаешься анализировать
чужие?— Нет. Чужие жизни гораздо интереснее. Так я не ошибся, Лиз? Ты не совсем покончила со своим отцом?
Лиз подумала немного:
— Я любила отца. Все мое детство он казался мне самым лучшим на свете. Он был веселым, отзывчивым, обаятельным и красивым. Он учил меня ездить на велосипеде и играть в софтбол. И всегда был добр ко мне.
— Вот видишь. Ты много лет ненавидела его, но не смогла разорвать связывающие вас узы, как бы тебе ни хотелось.
— Он должен заплатить за то, что сделал.
— Он платит. Но ты не должна расплачиваться вместе с ним, а не это ли ты делаешь, Лиз?
— И как же мне остановиться?
Джон не отвел взгляд:
— Ты сделала первый шаг, задав этот вопрос.
— А второй?
В этот момент подошла официантка с их заказом.
— Жареная картошка с перцем чили, — сделал заказ Джон.
— Отсюда я поеду домой, — объявила Лиз.
— Вечер только начинается.
— Уже почти полночь. Мой день рождения вот-вот официально закончится.
Джон протянул руку, накрыл ладонью пальцы Лиз:
— Я еще не готов прощаться.
Его лицо было очень серьезным, и ее пальцы задрожали под его теплой ладонью.
— Я тоже, — прошептала Лиз.
7
— Куда ты меня везешь? — спросила Кэрол, мысленно удивляясь, почему она вообще согласилась куда-то ехать с Алексом. И вот, пожалуйста, она — в своем дизайнерском вечернем платье — сидит в его старом джипе. Она позволила столкнуться двум своим мирам — прошлому и настоящему — и теперь страшно боится, что совершила ужасную ошибку. Почти два десятилетия она упорно шла к своей цели. Неужели пришло время выбирать или что-то кардинально менять в своей жизни?
Алекс свернул в темный, очень знакомый переулок.
— Не может быть! Неужели мы едем на Парадиз-Пойнт?
Во время ее юности этот мыс был излюбленным местечком времяпрепровождения подростков, где они выпивали и развлекались. Она сама часто бывала там с Алексом. Он так хорошо целовался. Поймав себя на неподобающих воспоминаниях, Кэрол вздрогнула и распрямилась.
Алекс, ничего не ответив, свернул на грунтовую дорогу, остановил джип на краю утеса и открыл дверцу со своей стороны.
— Я не выйду, — запротестовала Кэрол. — Мне холодно, — добавила она, когда Алекс обошел капот и приблизился к ее дверце. — И, если помнишь, парковка была здесь.
— Ничего не поделаешь, придется пройтись пешком. Ты выживешь, — пообещал он.
— Так может сказать только мужчина, никогда не ходивший на каблуках такой высоты.
Он криво улыбнулся, помогая ей выбраться из джипа:
— Зато в этих туфлях твои ноги выглядят просто потрясающе.
— Даже в сорок?
— Лучше, чем прежде.
Ступая на неровную землю, Кэрол оперлась на его руку:
— Алекс, ты можешь поверить, что мы такие старые?
— Я вовсе не чувствую себя старым. А ты?
— Иногда.
— А сейчас?
— Как ни странно, нет. Сейчас я чувствую себя не больше чем на шестнадцать. Только не подумай, что мне хотелось бы туда вернуться. В свои шестнадцать я наделала кучу ошибок.
Он ухмыльнулся:
— Не бойся. Я не стану просить тебя перечислять все эти ошибки.
— Отлично. Так куда мы идем?