Тайной владеет пеон

Наранхо быстро сказал, входя в комнату:

— Оттуда слышно. Зачем нам лежать? — Он за­стенчиво улыбнулся. — Есть такая сказка. Рыбак вы­скочил из шторма и обругал море: «Чем безобразни­чать лучше бы ты спало!» Заснуло море, скучно стало рыбаку без ветра и волны; вышел он на берег и со злостью крикнул: «Уж лучше безобразничай, чем спать!» Кариб не любит спать, — закончил Наранхо. Хосе стоял рядом — насупленный, ощетинившийся.

— Вы проспали двое суток, — улыбнулся Карлос, — но я не сказал, что вы останетесь здесь. Пожалуй, я отправлю вас к сеньору Молина.

— Кто такой Молина? — испуганно сказал Хосе. — Зачем отправлять? Мы не знаем такого.

— А возможно, — знаете, — загадочно сказал Кар­лос.

Он подмигнул ранчьеро, и они вышли, прикрыв двери.

— Я сбегу от этого Молины, — горячо сказал На­ранхо.

— Команданте зря не скажет, — оборвал его Хосе. — Но если он хочет нас укрыть в безопасном ме­сте, мы уйдем.

Дверь распахнулась, и Карлос, смеясь, показал ранчьеро на сконфуженных друзей:

— Заговорщики... Сбегут ведь, а?

— Сбегут, — подтвердил ранчьеро.

В домик постучали... Ранчьеро вернулся через не­сколько минут и отозвал Карлоса в сторону.

— Проезжают плотовщики. В верхнем течении их ждут бревна. Не думай, что я хочу тебя сплавить, — пошутил ранчьеро. — Но второго такого случая может не быть.

— Мы едем, — решил Карлос.

— Ходить не разучился?

— Надо будет, — и бежать смогу. Собирайтесь, кондорята! — приказал Карлос.

...Стая челноков плывет вверх по Рио Дульсе. Ско­ро челноки войдут в преддверие Исабаль-озера, свер­нут в огромный залив, где гигантские стволы ожидают сплавщиков. Конечно, медленное течение Рио Дульсе рано или поздно приведет их к морю, но отдельные стволы могут застрять в бухтах, в прибрежных камы­шах, кустарниках. Сплавщики обычно зацепляют за челнок один — два дорогих ствола и буксируют их к морю. Иностранные компании и владельцы лесных уго­дий не хотят потерять ни одного кубометра красной древесины. Медленно движутся челноки; онемели руки гребцов; плывет над рекой тоскливая песня:

Я владею шестом, и рулем, и веслом И бревнами управляю. Но хотел бы иметь свой бревенчатый дом Из леса, что я сплавляю.

А припев — неожиданно задиристый:

Эй. не хмурься! Прочь ненастье! Рио Дульсе Даст нам счастье.

И снова песня входит в грустное русло. Наранхо любит петь и подхватывает:

Но хотел бы иметь свой бревенчатый дом...

Высокий, жилистый гребец, напарник Наранхо, спрашивает:

— А у тебя был свой дом?

— Был, — отвечал мальчик. — С крышей из листь­ев. И половинкой от двери. Вместо второй половины мы с дедом сеть вешали.

— Как ни говори, — дом, — с уважением говорит гребец. — Я втрое против тебя прожил, а дома своего еще не имел.

Он осторожно кивает на головной челнок: там Кар­лос.

— Большого человека везете?

— Не знаю, — отвечает Наранхо. — Я ведь по дру­гому делу.

— Ну и молчи, — раздраженно говорит гребец. — Все вы по другому... Ты себе знай сплавляй бревна, а жизнь где-то идет... Эх!..

Он с силой загреб веслом, и челнок тряхнуло. На­ранхо хочется его утешить:

— Слушай, есть сказка у карибов. Моллюск со дна моря кричит кокосовому ореху: «Скучно стало. Давай сменяемся местами». Орех сорвался с пальмы, пошел на дно, дышать нечем. Моллюск вылез на берег, караб­кается по стволу, дышать нечем — кричит: «Давай об­ратно...» Понял? Всюду тяжело.

— Хороший ты парень, — говорит гребец. — Пусть будет у тебя столько удач, сколько добрых слов.

И они вдвоем подтягивают:

Эй, не хмурься! Прочь ненастье! Рио Дульсе Даст нам счастье!

Резкий свисток. Катер с армасовцами останавли­вает челночную флотилию.

— Чужие есть? — кричит офицер с катера.

— Нету! — отвечает старший.

— Новички?

— Не берем.

— Оружие?

— Наше дело — лес, — ворчливо отзывается стар­ший.

Офицер приказывает солдатам проверить челноки и сам объезжает флотилию. В одном из челноков он замечает мальчишку в куртке с блестящими застеж­ками.

— Чей?

— Барчонок с ранчо, — отвечает бородатый муж­чина. — Хозяин просил доставить к торговцу рыбой на Исабаль.

— Проверим. Врешь — голову снимем.

— Это вы умеете, — соглашается бородач. — Только нет мне резону врать. Голова одна, и кормилец в семье я один.

— Научился говорить у красных, сволочь!

Свист плетки — и на плече бородача ожог.

Старший говорит офицеру:

— Сеньор, так мне и лес не с кем гнать будет...

Офицер не слушает.

— Эй ты, мелюзга, имя?

Хосе Паса не сводит взгляда с плеча Карлоса.

— Фебриль, — говорит он.

Фебриль — значит пылкий, лихорадочный. Это пер­вое, что пришло на ум. Офицер кричит:

— Смотри в глаза! Чей сын?

— Дядька — купец. Рыбой торгует на Исабаль-озере. Наш дом ближе к западу. А отца нет.

— У всех у вас нет отцов. К западу, говоришь? Если на дороге черепаха, — к хорошему это?

Наранхо не раз рассказывал Хосе: черепаха умное животное, и мясо у нее вкусное. Но в этих краях чере­паха — дурной знак.

— Увидишь черепаху, — говорит Хосе, — лучше обойди.

«Увидишь армасовца, — говорит он про себя, — тоже обходи».

Офицер доволен своим остроумным вопросом.

— Проезжай! — кричит он.

Флотилия входит в озеро. Старший пожимает Карлосу руку:

— Когда сажали тебя, — всякое думал. Крепко ты его обжег, а у самого ожог, — посмеивается сплавщик.

— Уступи я ему, — раздумывает Карлос, — он при­стал бы: кто да откуда. А так, — он огрел плеткой и доволен.

— Красота вокруг какая, — вздыхает старший, ог­лядывая берега Исабаль-озера, и тут же кричит сплав­щикам. — Приналягте на весла, ребята!

Жаль, им некогда смотреть. А Исабаль-озеро до­стойно того, чтобы любоваться им в солнечные часы. Необозримая ширь. Зеркальная гладь. Гордые пальмы по берегам. И даже когда ветер налетает на озеро и поднимает волны, оно кажется добродушным великаном, которому стала тесной колыбель.