Тайны мирового разума и ясновидение

Если мы не верим в сатану, то это был он, соблазняющий нас не узнавать его.

Я была в растерянности и не в состоянии что-либо предпри­нять. Я хотела помочь людям, но я боялась впасть в немилость у царской семьи. Мужчина, который просил меня о помощи, поте­рял всякое мужество, когда увидел мою трусость.

Деревню посетила эпидемия. Я была этим так напугана, что это известие меня парализовало. Целые семьи вымирали, пока деревня полностью не опустела.

Мужчина не мог понять недостаток моего гражданского му­жества. Именем тех, кому я отказала в помощи, он поклялся мне отомстить. Он знал принципы кармического определения, когда давал эту клятву. И было не важно, настигнет меня эта месть в той жизни или в последующей".

Как же специалисты оценивают подобные воспоминания о прежних жизнях? Они однозначно считают, что речь не идет о действительных других жизнях. Здесь возможно то, о чем мы уже говорили — человек подключается к информации из информа­ционного поля. Но это подключение происходит избирательно, оно зависит от внутреннего багажа данного человека, его интел­лектуального уровня, его забот и тревог, его желаний и мечта­ний. Все это вместе и определяет то видение, о котором сообщает данный человек.

Тибетский ламаизм о жизни и смерти

В книге "Буддизм, кришнаизм, живая этика и современный мир" мы проанализировали осо­бенности буддизма в Тибете и рассмотрели различные течения этой религии. Здесь же мы остановимся только на одном, правда, глав­ном вопросе — что собой представляет смерть по воззрениям тибетских ламаистов и что за ним следует.

Тибетские ламаисты считают, что меж­ду смертью и мгновением, когда умерший возрождается среди того или другого из шес­ти видов живых существ, проходит более или менее длительный период времени. Шесть видов существ — это: боги, существа небо­жественного происхождения, которые подоб­ны титанам, люди, другие существа — доб­рые или злые — включая сюда гениев, духов, фей и пр., животные и чудовища, вечно тер­заемые голодом и жаждой, обитатели различ­ных чистилищ, которые подвергаются там жестоким мучениям.

Существо из любого из указанных пяти состояний подвержено смерти. За их смертью следует возрождение. Они возрождаются либо среди существ прежней категории, либо в но­вой среде. Эти условия возрождения зависят от заслуг данного существа, от тех дел, кото­рые он совершил при жизни. Описанные выше воззрения разделяют тибетские ламы не очень

высокого уровня духовного развития. Более высокого уровня ламы учат, что любое существо своими мыслями и действиями развивают в себе свойства, которые естественным путем приво­дят его к возрождению в соответствующих этим свойствам усло­виях. Другие ламы считают, что любое существо, любой чело­век своей духовной деятельностью изменяет природу соответст­вующего его вещества, и поэтому человек сам своими действия­ми превращает себя в бога, в животное, в осужденного на муче­ния духа и т.д. При этом ламаисты придают большое значение сметливости человека. Они говорят: "Сметливый человек про­живет с комфортом даже в преисподней". Другими словами, они признают, что человек может изменить и улучшить свою судьбу после смерти, что он может сделать так, чтобы возродиться в благоприятных условиях. Но для этого он, грубо говоря, должен быть ловким, он должен знать, как нужно за это взяться. Тем не менее груз всего совершенного за всю жизнь человека не может быть сброшен со счетов.

Ламаисты считают, что важно не только хорошо (правиль­но) жить, но и хорошо умереть, а также успешно находить выход из создающихся затруднительных положений (уже после смерти).

Посвященные хорошо знают, что их ждет после смерти. Для них не станет неожиданным и обескураживающим ни один эпи­зод, который им придется пройти на пути от жизни к смерти. Они не испугаются распада своей личности, которая является только оболочкой. Это позволяет им сознательно вступать в потусто­ронний мир и уверенно продвигаться по дорогам и тропам, кото­рые им известны заранее. Они хорошо знают, куда приведут их эти дороги.

После смерти тело разложилось. Что же пойдет по этим до­рогам и тропам? Ламаисты считают, что после разложения тела остается сознание, сознание своего "я". Часто они это сознание называют жаждой жизни. Надо отметить, что точный перевод тибетских терминов на европейские языки вызывает большие трудности. Так, слово "сознание" имеет несколько значений, которые отличаются друг от друга. В данном случае слово "со­знание" лучше заменить словом "душа".

Переход рубежа от жизни к смерти весьма непростой и его необходимо совершить правильно. Для этого существуют испро­бованные тысячелетиями определенные правила, ритуалы, пред­писания, которых надо придерживаться. Посвященные знают все эти правила и способны сами, без чьей-либо помощи направлять свои действия так, чтобы все эти правила неукоснительно вы­полнялись. Ламаисты считают, что такие люди не нуждаются в свой смертный час ни в чьей помощи. Это значит, что отправле­ние религиозных обрядов после их смерти не обязательно. Дру­гое дело простые, непосвященные люди, которых надо за руку перевести через рубикон, разделяющий состояние жизни и смер­ти. Это люди, не овладевшие искусством умирать. Этих людей во время агонии до смерти и после момента смерти лама должен обучать тому, чему они не научились за время своей земной жиз­ни. При этом лама объясняет им природу снившихся им существ, а также веществ. Он успокаивает их, что наиболее важно, назидает, на какой путь им подлежит стать после перехода рубикона. При этом лама всячески старается помешать тому, чтобы уми­рающий уснул или впал в обморочное или коматозное состоя­ние. Он непрерывно и настойчиво, как гид, ведет сознание уми­рающего в нужном направлении. Он указывает умирающему на последовательное исчезновение различных "сознаний", которые оживляют его чувства. Это сознание глаза, сознание носа, язы­ка, плеча, уха и т.д. Другими словами, лама старается указать умирающему на постепенную потерю зрения, обоняния, вкуса, осязания, слуха и т.д. Тело умирающего после этого становится бесчувственным. Но мысль человека должна оставаться актив­ной. С помощью мысли человек после потери чувств должен вни­мательно наблюдать все то, что происходит, то, что представля­ет собой великое таинство. Сознание должно заставить дух, душу покинуть свою больше непригодную оболочку. Душа должна выйти через темя, обязательно именно через темя. Если же душа, дух выйдет каким-либо другим путем, то будущее благополучие ее сильно ухудшится. Извлечение души из тела производится ритуальным восклицанием —"хик",за которым следует "пхет". Но и тут существуют строгие правила. После восклицания "хик" лама должен глубоко сосредоточиться, для этого он отождест­вляет себя с умершим. Затем он делает усилие, какое потребова­лось бы сделать умершему для того, чтобы заставить душу под­няться к макушке головы, и затем с силой пробить в темени вы­ходную щель и покинуть тело. Посвященные это проделывают самостоятельно, поднимая свою душу к макушке. Когда они чувствуют приближение конца, они сами произносят освободи­тельные "хик" и "пхет". Некоторые из них настолько совершен­ны и всемогущи, что способны таким чисто духовным (а не физи­ческим) путем совершить самоубийство и вывести душу из тела через темя в тот мир.

По воззрениям ламаистов, душа после этого пускается в удивительные странствия. Они описываются по-разному. Люди с реальным мышлением описывают эти странствия как происхо­дящие по реальным дорогам, по действительно существующим местам, которые населены такими же людьми, как мы. Но обра­зованные ламаисты видят в этом более глубокий смысл. Они счи­тают, что речь не идет о реальных скитаниях в земном смысле, а имеется в виду смена ряда субъективных видений, которые свя­заны с состоянием души и обусловлены с различными ее склон­ностями и поступками человека за время своей земной жизни.

Некоторые души, по мнению ламаистов, сразу же после ос­вобождения от тела получают провидение высшей действитель­ности, они постигают откровение. Эти души освобождаются от необходимости дальнейших перевоплощений и смертей. Они до­стигли своей конечной цели. Абсолюта или нирваны. Но такое бывает редко. В большинстве случаев душа ослепляется внезап­ным светом. И тут ее подстерегают разные опасности. Она мо­жет увлекаться ложными представлениями, своей привязаннос­тью к индивидуальному существованию, к своему "Я", и даже к чувственным наслаждениям. Так или иначе, но смысл видения может ускользнуть от души. Полагают даже, что если человек попал в потусторонний мир без соответствующей подготовки, то он не может сориентироваться в происшедшем. В продолжение длительного времени он будет пытаться заговаривать с людьми, которые остались жить в его прежнем жилище. При этом он удив­ляется, почему никто не обращает на него никакого внимания и не отвечает на его вопросы. Некоторые умершие даже пытаются пользоваться вещами, которые принадлежали им при жизни, — плугом, одеждой и т.п. Но им это не удавалось, что их очень раздражало. И душа в результате приходит в замешательство. Она только тогда начинает осознавать, что наступила смерть и тело лежит неподвижным. Такую информацию сообщали медиу­мы, которые получали ее от умерших. Тибетцы, как и древние египтяне, верят в существование у человека его "двойника", ко­торый за всю жизнь неразлучен с человеком. Но при определен­ных условиях двойник может отделиться от тела человека. Он получает возможность появляться в тех местах, где его хозяина (оригинала) нет и не было. Но он при этом может оставаться не­видимым. Такое отделение двойника, по мнению тибетцев, мо­жет произойти непроизвольно. Но его можно осуществить и пу­тем выполнения определенных упражнений. Но это отделение двойника от оригинала будет неполным, их обоих связывает, соединяет некая нить. Эта связывающая нить связывает души человека и его двойника и определенное время после смерти. Двойник не обязательно исчезает после разложения физического тела умершего.

Впечатления тибетских умерших (и вернувшихся к жизни) принципиально такие же, что и впечатления умерших из других стран и континентов. Они с удовольствием вспоминают то состо­яние, в котором они находились. Не находят слов, чтобы выра­зить то, что они чувствовали там. Их поражает легкость и лов­кость в новом состоянии и то, с какой необыкновенной быстро­той они передвигаются при любом своем желании. Свое местопо­ложение они при желании меняют мгновенно, проходят сквозь стены, переходят любые реки, перелетают через любые ущелья. Но поскольку эти ощущения описывает человек, не умерший окончательно (клиническая смерть), то он говорит, что его все время связывала с прежним телом неосязаемая материальная нить. Нить могла вытягиваться до бесконечности, но не рвалась. Она в какой-то мере мешала душе передвигаться. И в конце кон­цов душа вернулась в свое тело — человек ожил.

Что касается самого ритуала похорон, то прежде всего надо сказать, что между смертью и похоронами проходит достаточно много времени. Сразу же после смерти на покойника надевают его одежду, которую он носил, но так, чтобы спина оказалась спереди, а перед сзади. Затем покойника усаживают и стягивают его ноги веревкой. Его таким образом стараются усадить в обыч­ной позе Будды со скрещенными ногами или подтянутыми к гру­ди коленями. Эта поза всем знакома по многочисленным картин­кам. После этого следуют вещи более экзотичные. В день похо­рон в деревнях покойника сажают в огромный котел. И это не­спроста. Когда труп извлекают из котла, то котел неизбежно оказывается зараженным трупной жидкостью. Но котел не моют.

Его только слегка споласкивают и в нем варят суп или чай для всех, кто пришел на похороны проводить умершего в последний путь.

Высоко в горах труп разлагается медленно. Но в долинах Тибета с влажным климатом труп разлагается быстро, хотя его выдерживают в доме в течение восьми дней и даже дольше. Ясно, какой запах царит в доме. Но это никого не смущает. Они непре­рывно дают покойнику советы, как ему вести себя на том свете, какими путями следовать. Трапеза совершается в присутствии покойника. Ему не только дают советы, но и приглашают разде­лить трапезу. К нему обращаются со словами: "Пусть твой дух незамедлительно явится сюда и насытится".