Тайны родства
Шрифт:
Вода ушла... Мы с Лэйришем переглянулись.
"Это то, что я думаю?" -- кажется, этот вопрос становится традиционным.
"Полагаю, да. Но надо пойти проверить".
Я разбудила Мара и велела ему позавтракать, а потом идти в пещеры без нас. Естественно, наказала строго-настрого "никуда ни-ни", но можно было ничего и не говорить -- вчерашний испуг прошел еще не до конца.
Мы же с Лэйришем отправились в деревню. Сунули по очереди носы в колодец, снова переглянулись.
– - Что скажешь?
– - спросила я у него.
– - Что тут говорить, все ведь понятно... Мариен своим взрывом спровоцировал разрушения не только непосредственно в пещере, колебания разошлись довольно далеко. Здесь пошла трещина в скальном слое, который удерживал воду в колодце.
– - Что будем делать?
– - Ну что...
– - вздохнул Лэйриш.
– - Искать место для другого колодца.
– - Вы уж меня простите, господа, -- вмешался староста, -- но у нас тут места особенные, деревня-то на горах стоит. Камень-то почти везде так близко пролегает, что колодец не выкопаешь. Трудно место найти. Вот прежде старики были, они к богам обращались, и те место указывали.
– - Вот и обращайтесь, -- посоветовала я, -- пока мы тут ищем, молитесь Наистэсу и Лейнар, пусть помогут.
Я усмехнулась: прозвучало это так, словно я со скепсисом отношусь к помощи богов, однако... я верила. В том, что боги этого мира откликаются на молитвы, я успела убедиться на собственном опыте.
Место мы нашли общими усилиями: я искала воду, поскольку эту стихию хорошо чувствовала, а Лэйриш обращался к магии земли, чтобы выяснить, можно ли там копать. Даже не одно место нашли, а целых два -- на выбор. Но счастье орудовать лопатами предоставили селянам.
По крайней мере, они теперь имели возможность убедиться в том, что мы, во-первых, не такие уж страшные, мало того -- от нас даже польза может быть, а во-вторых, предсказания, конечно, могут сбываться, но не все то ужас, что звучит пугающе.
Об одном я только жалела: что мы не взяли с собой Мара. Вот был бы урок мальчишке -- сам устроил проблему, сам и разгребай.
Глава 3
А дальше все как-то стремительно закрутилось.
Уже через несколько дней прибыл маг-эксперт от его величества, потом императорский управляющий с договором. Предполагалось, что определенный процент от добычи сразу пойдет короне. Меня это вполне устраивало: значит, император не собирается отнимать у меня драгоценное месторождение... вполне мог, кстати, -- все-таки уникальный минерал, чуть ли не стратегическое сырье. И значит, я смогу совершенно спокойно выделить часть своей доли Мару -- ведь это он открыл новое месторождение. Оставалось только как-то легализовать мальчишку: только недавно он был никем и ничем, безродным "племянником" герцогского конюха. Теперь он стал... кем? Моим названным братом? Или не названным, а кровным? То, что нас объединяло, не отражали законы империи -- ни семейное право, ни магическое. Придется снова идти на поклон к его величеству. В конце концов, на самом деле мальчик -- его родственник, а не мой. Вот пусть и позаботится. По-родственному...
Кстати, император не просто наложил лапу на часть дохода, он еще и издал указ, согласно которому, в случае моей смерти без прямых наследников месторождение отойдет короне. В общем, идея прикопать меня по-тихому, чтобы встать в очередь на освободившееся баронство с богатыми недрами, утрачивала свое очарование, к моей великой радости.
Между тем, до конца каникул оставались считанные дни. Мы с Маром многому научились у саа-тши, меня перестал тревожить вопрос о том, до какой степени я остаюсь человеком. Я уяснила для себя, что меня-человека не стало меньше из-за принятия змеиной крови. Но меня в целом стало немного больше. Не на несколько капель крови, но на новые умения и способности. Почему бы и нет? В конце концов, благодаря событиям четырехлетней давности, все в моей жизни было новым, кроме памяти. Да и та подернулась дымкой за прошедшие годы, так что иной раз я сама начинала сомневаться, а существовала ли когда-нибудь в действительности Лариса Май из загадочного мира, в котором нет магии, но есть машины. Только прежние знания, которые были мне полезны в новой жизни, никуда не делись, безоговорочно
свидетельствуя: да, существовала. Возможно, она была не совсем мной, но она была.Мариен после событий в пещере как-то сразу вдруг повзрослел и посерьезнел. Нет, я была далека от наивных мыслей, что это надолго, мальчишки -- они и есть мальчишки, но все же какие-то струнки это в нем задело. И испуг тут был совсем ни при чем: он осознал, на что способен со своим даром. И эти способности, как оказалось, отнюдь не ограничивались умением устраивать обвалы и прочие разрушения. Одно-единственное действие -- и изменилась жизнь не только в масштабах нашего маленького семейства, но и на государственном уровне, все же открытие месторождения нового минерала -- это не шуточки. И змеиный дар -- не шуточки, если знаешь, как с ним обращаться. И вообще, магия -- это очень серьезно. Вот такие мысли одолевали тринадцатилетнего парня по дороге домой.
А меня все больше заботили вопросы узаконивания родственных отношений. И как я буду объясняться с Крелом -- при том, что сказать ему я имею право очень немногое. И еще -- о чем, собственно просить императора? Следовало как-то подготовиться к разговору с его величеством, прийти к нему не просто так, а с готовыми идеями.
С Крелом, как я и ожидала, оказалось непросто. Конечно, он всегда знал, что мальчик не из простых, но теперь, когда я объяснила, что собираюсь просить императора о признании его моим родственником и о даровании или восстановлении дворянского титула, растерялся, не понимая, как относиться к мальчишке, которого он знал с младенчества. Для меня подобные вопросы прежде никогда не существовали, лишь год назад я начала осваивать великое искусство держать дистанцию со слугами -- не для себя, а чтобы не шокировать простой народ, не вызывать замешательство. До сих пор не могу забыть выражение лица бедняжки Улы, когда я предложила ей обращаться ко мне на "ты" и по имени. В конце концов я выстроила для себя некую иерархическую структуру, в которой слуги просто являлись младшими домочадцами, и потому общение с ними требовало соблюдения определенных ритуалов. И я, как старшая, могла ими повелевать. И если знать меру, то в этих отношениях не будет ничего унизительного ни для одной из сторон.
Но с Крелом и у меня самой было иначе: в замке он видел меня, во-первых, бесправным существом, стоящим на социальной лестнице, несмотря на наличие титула, едва ли не ниже слуг, а во-вторых, я была для него ребенком. И этого ребенка он старался, как мог, утешить. Да, ему было запрещено со мной разговаривать, и он молча, но доброжелательно принимал меня у себя на конюшне, вырезал для меня чудесную птичку из дерева, которую я при бегстве из замка, скрепя сердце, пожертвовала богине Лейнар, как самое ценное, что у меня было.
Словом, Крел относился ко мне и теперь слегка покровительственно, но все же дистанцию держал, помнил, что для него я госпожа. А вот Мар никогда господином не был. И не должен был стать, по моему разумению. Мальчик принял ситуацию легко -- для него Крел был и оставался человеком, который его вырастил. Родственником. Любимым дядькой. А сам Крел маялся, пытаясь нащупать свое новое место возле воспитанника. Вроде бы мне удалось -- не без помощи самого Мариена -- убедить его, что ничего не изменилось. Что Мар -- его мальчик. Навсегда. А титул... Ну что титул? Он то ли будет, то ли нет. А если и будет, то на человеческих отношениях сказаться не должен, иначе грош цена тем отношениям.
Письмо императору с просьбой об аудиенции я написала в первые же дни по приезде. И приготовилась к долгому ожиданию ответа, потому что знала, что его величество еще не вернулся в столицу из летней резиденции, а когда вернется, то очередь до моего послания наверняка дойдет не очень скоро.
По возвращении в столицу я узнала, что суд над моим похитителем состоялся. Барон был приговорен к тюремному заключению, как и родственники, участвовавшие в преступлении. Дело оказалось громким, и теперь в среде аристократов только глухой не знал о запрете на брак, так что в ближайшее время мне не грозили попытки насильно выдать меня замуж.