Тайны затерянных звезд. Том 6

— А зачем? — неожиданно тихо и спокойно спросил Кайто, выглядывая из-за спины Магнуса.

— Слушай, мне было двенадцать! — Магнус тяжело вздохнул. — Ты помнишь себя в двенадцать, нет? В таком возрасте дети обычно не делают вещи «зачем-то». Они скорее делают их «почему-то». И я это сделал потому, что мне это казалось несправедливым, только и всего. То, что от всех тех, кто жил в этой комнате, в этом пространстве, до меня, не осталось даже следа — это же несправедливо, ну! Так я думал и не хотел, чтобы эта несправедливость коснулась и меня тоже. Хотелось… Не знаю, хоть такой след оставить в этой вселенной, чтобы хоть что-то пережило меня…

Магнус замолчал и долгим взглядом уставился в космическую пустоту на месте отсутствующей стены. Хотя он-то наверняка видел сейчас другое. Он видел комнату, в которой жил половину жизни, он видел кровать, в которой спал изо дня в день, игрушки, которыми играл изо дня в день… И, скорее всего, людей, которые сопровождали его взросление… Изо дня в день.

— Это прямо максимально подозрительное совпадение из всех, что происходили за последнее время, — удивительно спокойным голосом констатировала Кори. — Ну, я про то, что нужное нам место — это одновременно и станция, на которой рос Магнус.

— В этот раз даже у меня есть желания согласиться с этим утверждением, — поддержал её капитан. — Это действительно совпадение, которое даже словами «один на миллиард» не описать в полной мере.

— О, надо же, что я слышу! — язвительно вмешалась Пиявка. — А совсем недавно, помнится мне, кто-то, наоборот, рассказывал о том, что все странности всегда имели закономерные причины! Что случайности не случайны!

— Я не отказываюсь от своих слов, — возразил ей капитан. — И думаю, что сейчас тоже есть свои причины, просто мы их не знаем. И одной из них может быть даже… Хм… Как бы это сказать…

— То, что я всё перепутал? — хмыкнул Магнус. — Да ладно уж, говорите как есть, я что, дурак, что ли? Только вот не угадали вы ни хрена — я ничего не перепутал. Тут была моя комната. Вон там кровать, здесь стол. В том углу стоял шкаф для одежды, в котором висело всегда одно и то же — синяя рубашка и такие же синие брюки, широкие, как будто пижама. А вот там было зеркало в половину стены… Ну то есть, это для меня оно было зеркало, а на самом деле оно было односторонне-прозрачным и за ним находились наблюдатели, которые следили за тем, чтобы с их драгоценным проектом не случилось чего-то плохого. Правда тогда я этого не знал, это я узнал лишь от профессора Ребита, когда он помогал мне бежать. Именно через то самое зеркало, кстати говоря, которое он разбил табуреткой.

— Прямо круглыми сутками наблюдали? — недоверчиво спросил Кайто.

— Наверное, — вяло ответил Магнус. — Откуда я знаю? Я-то не был в курсе, что за мной наблюдают, пока мне не рассказали.

— Просто я подумал… Если наблюдали круглыми сутками, то как тебе позволили нацарапать этот… Это… Ну, букву.

— «Позволили» — правильное слово, — Магнус хмыкнул. — Ну, я так думаю по крайней мере. Я же тоже задумывался об этом после побега. Не раз задумывался! И в итоге пришёл к выводу, что мне именно что позволили это сделать. Потому что понимали, что закрасить потом эту букву перед заселением нового ребёнка — дело пяти минут… А я, в то же время, могу полностью саботировать весь эксперимент, если мне запретить и тем самым окончательно настроить меня против учёных. Я же говорил, что я… Не самым послушным ребёнком был, прямо скажем.

Магнус договорил, развернулся на месте, толкнулся от косяка и вылетел обратно в отсек, из которого мы только что прибыли. Я полетел за ним, и увидел, как здоровяк подлетел к дрейфующей в пустоте железной парте и провёл по ней рукой:

— А это помещение — это учебный класс. Синий цвет полосы на стене, как мне рассказывали учителя, означает знания, хотя лично я никогда не понимал, где тут связь. За этой партой я провёл многие часы, глядя на вот этот интерактивный экран, который преподаватели использовали как доску. Сперва буквы, цифры, слова, потом, позже — схемы и графики, формулы и уравнения. Основной упор был на математику и физику, конечно, но и всё остальное тоже имело место, хоть и в меньших масштабах. Для общего развития, как они говорили.

Магнус снова замолчал и перелетел в угол отсека, где зияла дыра:

— Вот тут стоял шкаф со всякими натурными объектами, так сказать, вещественными примерами. Модели звёздных систем, например, их там целых двадцать было, включая систему с двумя звёздами.

— А что было в предыдущем отсеке? — спросил я, воспользовавшись паузой в рассказе Магнуса. — Ну, в том, из которого мы залетели сюда?

— Зелёный? — Магнус улыбнулся. — Там была столовая. «Кафе», как её называли в экипаже станции. Там все обедали, причём все вместе… В смысле, я и преподаватели, остальные члены экипажа посменно трудились, и у них было своё расписание.

— И много их было? — спросил я.

— Я не знаю, — кисло ответил Магнус. — Я никогда этим не интересовался, это… Не входило в зону моих интересов, скажем так. Профессор Ребит, когда мы бежали отсюда, слегка ввёл меня в курс дела, сказал, что экипаж в сумме составлял тридцать семь человек, а сама станция состояла из пятидесяти обособленных отсеков.

— Пятидесяти? — эхом отозвался капитан. — На тридцать семь человек?!

— Ну, логично! — спокойно ответила ему Пиявка. — Это же была станция не только и не столько для Магнуса, сколько для других детей проекта «Спираль». Нужны были помещения для их зачатия, выращивания, для их рождения… Генетические лаборатории, опять же, разные. В общем, это не тот случай, когда небольшой экипаж равно небольшая станция.

— Ну в общем-то да, — согласился Магнус. — Когда Ребит рассказывал об этом, он сказал, что станция в длину почти километр, а в ширину, если считать в самом широком месте — двести метров, и всё это в вертикальной компоновке. Эдакая игла, на которую надели широкий диск и подвесили в космосе… Ну, он мне так рассказывал.

— А сам ты, надо понимать, никогда станцию снаружи не видел?

— Да каким образом? — Магнус развёл руками. — Иллюминаторами тут, сами видите, не балуют. На прогулку наружу меня не водили. Да и вообще мне только в двенадцать рассказали, что на самом деле я живу на станции, а вокруг есть целый другой мир. Правда с завидным упорством при этом стращали, что мол мир этот опасный, полный чудовищ и злых людей, так что мне в нём делать нечего. Вместо этого, мол, мне нужно сосредоточиться на своём предназначении — ну, том, для которого они меня готовили.

— И когда улетал, ты тоже не видел станцию снаружи?

— Нет. Когда я проник на борт кораблика профессора Ребита… Ну, я думаю, что это был его кораблик. Так вот, когда я туда проник, он сразу же запустился и полетел прочь от станции на такой скорости, что у меня чуть глаза из орбит не вылезли. А когда перегрузка спала, оказалось, что ничего уже не увидеть — слишком далеко я в тот момент был.

— Значит, что произошло со станцией, ты тоже не знаешь? — задумчиво спросил капитан. — Почему она превратилась… в это.

— Без понятия. Но точно не из-за меня, — усмехнулся Магнус. — По крайней мере, когда я отсюда сваливал… Ну, сказать, что тут было спокойно в тот момент — это, конечно, будет неправдой, но и ничего похожего на тотальную аннигиляцию не происходило тоже. Да, была тревога, да, нас пытались остановить, профессор даже перестреливался с персоналом станции… Но чтобы потом она превратилась в мелкий конструктор для детей старше трёх лет… Я сомневаюсь, что он в одиночку мог подобное провернуть. Он мало был похож на…