Тайны Женской академии

— Да, но вы оказались на месте преступления вовремя, и своими показаниями подкрепили нашу доказательную базу, — заверил собеседник.

В этот момент в кабинет, где мы находились, ещё один дознаватель привёл высокую полную женщину неопределённого возраста с очень сердитым выражением лица и уже знакомую мне рыжую девушку.

— В чём дело? — нахмурился Файрис. — Я ещё занят.

Он обращался к коллеге, но ответ получил от разгневанной посетительницы.

— Меня обворовали! Вот эта девица украла мою брошь! Я требую, чтобы её вернули! Это очень дорогая вещь! — визгливо заявила она, тыча пальцем в сторону рыжей незнакомки.

— Гольдана, опять за старое? Тебя же только отпустили! — возмутился Файрис. — Сейчас же верни, что взяла!

— Ничего я не брала, обыщите, если хотите, — широко улыбнулась рыжая девушка, приглашающе разводя руки в стороны. — Вот, смотрите, у меня даже карманов нет.

Файрис кивнул коллеге, тот вывел подозреваемую за дверь, вероятно, чтобы обыскать без свидетелей, а вернув обратно, сухо признал:

— При ней ничего подозрительно не обнаружено.

— Я же говорила! — торжествующе улыбнулась Гольдана. — Ну что, господин начальник, я могу идти?

— Никуда ты не уйдёшь! Ищите лучше! Это точно она её стащила! — стояла на своём полная женщина. Она решительно перегородила дверь, явно не собираясь никого выпускать, пока не будет решён её вопрос.

Рядом нетерпеливо вздохнул Бредвигс, очевидно готовый вмешаться. Я его понимала — мы и так провели в участке немало времени, а хотелось бы тратить его с большей пользой.

Я присмотрелась к девушке внимательнее, удерживая в памяти момент, когда увидела её впервые. Словно сравнивала две картинки в поисках малейших различий как в случае с головоломками. И они были. Помимо разрумянившихся щёк я заметила ещё одно едва уловимое несоответствие первому образу. На её волосах пестрели объёмные яркие заколки в виде букетов цветов. В этот раз одна показалась мне немного больше остальных.

— Проверьте заколку справа, — шепнула я Файрису и оказалась права.

Брошь в виде золотисто-оранжевой бабочки удачно вписалась в цветовую гамму заколок преимущественно красно-оранжевых — под цвет волос Гольданы.

Она попыталась сбежать, не забыв послать в мою сторону уничтожающий взгляд, но была задержана к радости потерпевшей, наконец-то покинувшей участок.

— Может, вы не тому учитесь, эйра Биргем? — с довольным видом усмехнулся эйр Файрис, когда посторонних в кабинете не осталось. — С вашей внимательностью к деталям, вы вполне могли бы работать у нас. В участок, кстати, требуется секретарь.

— Эйра Биргем ещё не закончила обучение в академии, а до тех пор говорить о трудоустройстве преждевременно, — вмешался молчавший до этого Бредвигс.

— Но учиться тоже можно разным вещам, — не унимался дознаватель, смущая и волнуя такими словами. — Например, в соседнем городе при академии карателей есть училище для будущих сотрудников дознания. Всего два-три года обучения и можно приступать к службе в качестве младшего помощника. Подумайте об этом на досуге.

— Я подумаю, — пробормотала, слегка ошеломлённая обрисованной перспективой. Неожиданной и, на первый взгляд, совершенно нереальной.

Однако память услужливо подсказала, что когда-то в детстве я хотела именно этого — восстанавливать справедливость, как папа, но родители убедили, что такой путь не для приличной примерной девушки, которой они всегда хотели меня видеть. А поскольку примерной я, кажется, так и не стала, почему бы и впрямь не задуматься о подобном будущем.

Глава 19

— Мама будет против, — сказала я, когда мы снова оказались в экипаже. — Ей никогда не нравилась папина работа. Она считала её опасной, и ни за что не согласится.

— Не согласится, — не стал переубеждать профессор Бредвигс, — и я очень хорошо её понимаю.

— Значит, вы тоже против? — Не то чтобы я ожидала его поддержки в таком противоречивом вопросе, просто и сама пока не понимала, что думать.

— Разумеется, я тоже считаю такую работу опасной и неподходящей для девушки, но это не имеет значения, — сказал он, глядя на меня очень серьёзно, но не строго.

— Что не имеет значения?

— Моё мнение, как и мнение вашей мамы, — удивил Бредвигс неожиданным заявлением. — Это ведь ваша жизнь и только вы должны решать, какой ей быть. Я прошу лишь об одном — делайте выбор осознанно, а не спонтанно. У вас есть время до окончания академии, чтобы всё хорошенько взвесить и обдумать.

Я смотрела на зельевара и не верила своим ушам. Может, показалось? Неужели он, в самом деле, это сказал. Пожалуй, только любовному признанию в его исполнении я поразилась бы больше.

— Вы, правда, так считаете?!

— Да, но ключевая фраза в моих словах — осознанный и взвешенный выбор.

Вот сейчас он подпустил в голос немного строгости, но меня уже затопили теплота, радость, благодарность и воодушевление, вызванное предвкушением возможных перемен.

— Думаете, я справлюсь?

— Не знаю, вы плохо контролируете эмоции, часто идёте у них на поводу, а дознаватель должен руководствоваться только логикой и холодным рассудком, — резонно заметил собеседник.

— Но ведь этому можно научиться! — Не желала я вот так просто отказаться от замаячившей на горизонте возможности, тем более после его предыдущих слов.

— Можно, хотя я не представляю вас безэмоциональной, — по-доброму усмехнулся Бредвигс. — Но вы достаточно целеустремлённая особа и если чего-то захотите — вероятно, добьётесь. К тому же у вас слишком деятельная натура, чтобы довольствоваться одним лишь семейным бытом. Всё равно будете ввязываться в подобные приключения по спасению несчастных, а в том учебном заведении вас хотя бы научат защищаться и просчитывать свои действия наперёд.

Кстати, о нуждающихся в спасении, я вдруг кое-что вспомнила и взволнованно попросила:

— Мы можем вернуться в участок? Я забыла спросить о Зинате!

— О ком? — не понял мужчина.

— О служанке, которая взяла на себя вину. Вдруг её ещё не освободили, а это неправильно!

— Вот именно об этом я и говорил, — Бредвигс вдруг тихо рассмеялся. — Вы неподражаемы, Биргем!

Смех его неуловимо преобразил, сделав черты лица моложе, мягче и ещё привлекательнее.

Завороженная этой внезапной переменой, боюсь, я забыла о приличиях и вообще обо всём. Просто сидела и смотрела на него, откровенно любуясь. Поймав мой столь нескромный взгляд, профессор сразу стал серьёзным. Даже очень. Скользнул по моему лицу нечитаемым взглядом, слегка задержав его на губах, а затем поспешно отвернулся к окну и сказал:

— Эйр Файрис и его коллеги — профессионалы. Уверен, они разберутся и отпустят девушку, если она невиновна.

— Что значит если? — удивилась, очнувшись от наваждения. — Вина Билады доказана!

— Ваша Зината дала ложные показания, а это тоже нарушение закона. Но, думаю, теперь, когда отпираться нет смысла, она начнёт сотрудничать со следствием, и это будет учтено.

Бредвигс говорил, продолжая смотреть в окно экипажа, так что я тоже невольно выглянула, поискать заинтересовавшие моего спутника виды, и поняла, что мы уже подъезжаем к академии.