Тайны Зимнего дворца

Онъ снова протянулъ руку къ сонетк и позвонилъ.

Великій князь зналъ, что его отецъ такъ же какъ и онъ никогда не нарушалъ разъ даннаго слова.

Еще мгновеніе демонъ гордости боролся въ душ Константина, но разсудокъ взялъ верхъ и хватая руку отца, онъ поднесъ ея къ губамъ говоря:

Даю слово! [21]

Гнвъ государя мгновенно потухъ. Онъ крпко пожалъ руку сына и сказалъ:

Благодарю теб Константинъ! Мн достаточно твоего слова. Теперь я могу умереть спокойно, такъ какъ я знаю, что ты ничего не предпримешь противъ твоего брата, а напротивъ ты будешь ему помогать совтами и будешь его охранять.

21

Въ послдствіи великій князь Константинъ Николаевичъ нарушилъ данное слово отцу и учредилъ тайное общество подъ названіемъ «Общество мертвой головы» съ цлью погубить всхъ дтей Александра II, а потомъ и его самого. Такимъ путемъ сперва стать регентомъ, а потомъ завладть и трономъ. Этотъ планъ не удался, благодаря преждевременной кончин цесаревича Николая. Константинъ имлъ цлью разслабить его умственно, а затмъ уже подготовить себ восшествіе на престолъ.

XIII

Наступило утро и Наташа пробудилась отъ долгаго тяжелаго сна. Теплота имла на нее благотворное вліяніе. Старый городовой трижды подходилъ къ постели съ цлью ее разбудить, но никакъ не могъ ршиться прервать ея мирный сонъ. Она провела три недли въ заперти, въ страшномъ томленіи, какъ нравственномъ, такъ и физическомъ. Она спала въ холодномъ погреб на старомъ сенник, едва прикрытая дырявымъ тулупомъ. Только благодаря своей молодости и желзному здоровью она могла все это выдержать, а теперь природа взяла свое. Наташа зевнула, потянулась и ни сказавъ ни слова снова заснула и проспала мертвымъ сномъ до самаго вечера. Старый служака сжалился надъ ней, она была такъ молода и хороша! Ни ея похудвшее лицо ни простенькое платье не указывали, чтобы она была развратной женщиной.

Проходили часы, а Наташа все спала. Городовые по очереди къ ней подходили говоря: Вдь, небось, бдное дитя, должно быть проголодалась, кабъ она скорй проснулась! Вдь наши щи совсмъ простынутъ!

Другой обыкновенно отвчалъ:

Пущай себ спитъ, а мы щи то поставимъ къ огню! и при этихъ словахъ онъ подкидывалъ дровъ въ печку.

Русскій народъ, а солдаты къ нему такъ же принадлежатъ, относятся съ большимъ сочувствіемъ къ горю ближняго, чего нельзя сказать, къ сожалнію, о великихъ міра сего, часто глухихъ къ голосу нищеты.

Наконецъ часовъ въ одинадцать вечера двушка проснулась, провела руками по лбу и промолвила, стараясь припомнить случившееся:

Гд я? и она стала оглядываться съ изумленіемъ. Огонь, пылавшій въ печк освщалъ внутренность будки красноватымъ свтомъ.

Что, голубка, ты наконецъ проснулась? Ты, небось, проголодалась? Вотъ теб щи, мы ихъ для тебя приготовили.

Порфиричъ, позвалъ онъ своего товарища, стоявшаго на посту, облокотившагося, по обыкновенію, на алебарду, а, Порфиричъ, куда ты двалъ бутылку съ водкой, дай-ка нашей голубк опохмлиться.

Въ это время онъ поставилъ передъ Наташей миску щей съ говядиной и краюху хлба.

Наташа была голодна, продолжительный сонъ ее подкрпилъ, но она не смла ни до чего дотрагиваться.

Гд я? какъ я сюда попала? спросила она, снова проводя рукой по лбу и стараясь припомнить.

Мы объ этомъ поговоримъ посл.

А теперь пошь. Но, постой, прежде выпей-ка рюмочку водки, это тебя подкрпитъ.

Двушка покачала головой.

Я не пью водки.

Солдатъ покраснлъ до ушей, будто совершилъ какой то проступокъ и, точно желая оправдаться передъ самимъ собой, крикнулъ товарищу стоявшему на посту:

Я жъ теб говорилъ, старый болванъ, что она водки не пьетъ.

Это мн наплевать, а дай-ка лучше бутылку сюда, мн что-то пить хочется.

Старый товарищъ исполнилъ его требованіе и шепнулъ ему на ухо:

А я вдь сейчасъ сказалъ, что она не была пьяна.

Въ самомъ дл? Нешто ты это говорилъ? А вдь ты жъ не хотлъ идти ее подымать, она пожалуй, померла бы отъ холоду, если бы я…

Молчи, мы объ этомъ поговоримъ въ другой разъ, прервалъ его Павлычъ и тихонько вернулся въ будку.

Наташа подала щи съ волчьимъ апетитомъ и городовой смотрлъ на нее съ радостью и блаженствомъ.

Ахъ, голубка, видно ты здорово проголодалась! Ладно, кушай, кушай! и самъ выскользнулъ изъ будки.

Ты куда? спросилъ Порфиричъ.

Наша голубка голодна, я сбгаю въ лавочку, принесу ей колбасы.

Старикъ Павлычъ принесъ колбасы для своей протеже и селедку себ и товарищу.

Наташа съла и колбасу съ одинаковымъ апетитомъ, приговаривая:

Спасибо, спасибо! добрые люди.

Ну, что спасибо, проворчали оба старика, шь, что Богъ послалъ.

Можетъ, голубка, еще чего хочешь? Говори, не стсняйся, лавочка всего въ двухъ шагахъ. Не хочешь ли, кваску?

Двушка съ жадностью напилась чаю. Никогда, ни одинъ напитокъ не казался ей такимъ вкуснымъ.

Какъ, дитя мое, ты сюда попала? спросилъ Павлычъ.

Брось свои разспросы. Завтра, мы все это узнаемъ, а теперь, пусть наша голубка уснетъ, возразилъ Порфиричъ.

Дйствительно, Наташины глаза слипались отъ усталости.

Она слышала сквозь сонъ, какъ одинъ изъ городовыхъ говорилъ другому:

А, что ты думаешь? Кто могъ зарзать мошенника, котораго вчера нашли въ Ямской?

А, ну его, мошенники между собой ссорятся и убиваютъ другъ друга. Должно быть одинъ изъ его товарищей оказалъ ему эту услугу.

Я давно говорилъ, что Макаровъ этимъ кончитъ.

Двушка, сквозь сонъ ясно разслышала имя Манарова. Она хотла спросить о случившемуся, но сонъ ея преодолвалъ.

Да кто жъ могъ это сдлать, какъ не Петровичъ? Алексй Александровичъ его тамъ встртилъ, всего обрызганнаго кровью.

Кто? Алексй Александровичъ изъ Ямской? который прежде былъ на Выборгской?

Разумется! А, какой же другой? Ему везетъ! Его извощикъ, мн сегодня разсказывалъ, когда я былъ въ части съ рапортомъ.

Петровичъ предлагалъ Алексю Александровичу пятьсотъ рублей, чтобъ онъ его отпустилъ. Должно быть, Алексй Александровичъ деньги таки прикарманилъ, а въ добавокъ сдлалъ такой уловъ, за который, пожалуй, получитъ и крестикъ.

Дале, Наташа ничего не слышала; разбитая волненіями послднихъ дней, она погрузилась въ мертвый сонъ.

На другой день Наташа проснулась, вполн оправившись, но вмст съ силами вернулось и сознаніе своего положенія. Что ей длать? Куда идти? Князь Курдюбековъ умеръ, задушенный въ ея присутствіи, ревность жены Достоевскаго, заставила ее покинуть ихъ домъ, а кто могъ бы ей указать, гд отыскать Савельева? Что ей отвчать, если ее спросятъ, кто она и откуда? Она закрыла глаза съ цлью сосредоточиться, но ея старанія найти отвтъ на эти вопросы оказались тщетны.

Она разрыдалась.

О чемъ ты, голубка, плачешь? спросилъ Порфиричъ молодую двушку.