Тайны Зимнего дворца

Алексй Александровичъ, я вамъ дамъ пять сотенныхъ…

Сейчасъ?

Да, сейчасъ.

Значитъ, они при немъ и я ихъ у него отберу въ части, подумалъ достойный приставъ. По-томъ онъ прибавилъ, указывая на кучера:

Невозможно братецъ, въ части посмотримъ, что можно будетъ для тебя сдлать. Ты, вдь, братъ, знаешь, что я всегда готовъ тебя помочь.

Алексй Александровичъ, умоляю васъ, отпустите меня, а не то случится большое несчастіе…

Ага, ты думаешь, дядюшка Петровичъ? сказалъ приставъ, толкая кучера.

Въ одно мгновеніе, прежде, чмъ разбойникъ усплъ опомниться, кучеръ накинулъ на него петлю, которая была, по обыкновенію, припасена, на всякій случай, и въ тоже время приставъ подалъ сигналъ свисткомъ.

Слушаюсь! раздалось съ сосдняго поста.

Приставъ снова свистнулъ.

Черезъ минуту городовой стоялъ подл своего начальства, а негодяй напрасно искалъ въ карман ножъ, оставленный въ ран Макарова.

Вязать его! приказалъ приставъ городовому.

Сейчасъ ваше высокоблагородіе я сбгаю за веревками въ участокъ.

Возьми пока возжи и свяжи покрепче этого молодца. Таковъ былъ приказъ пристава. Онъ не любилъ оставаться наедин съ разбойниками, сила и ршимость которыхъ были ему хорошо извстны. Въ участк возжи замнишь веревками.

Городовой крпко скрутилъ Петровичу руки за спину.

Теперь садись на извощика и хорошенько держи молодца, продолжалъ приставъ, потомъ обращаясь къ кучеру: я полагаю, что ему теперь не нуженъ галстукъ, не смотря на морозъ онъ не простудится.

Кучеръ снялъ петлю съ шеи негодяя, когда тотъ уже хриплъ:

Алексй Александровичъ, я этого отъ васъ никакъ не ожидалъ.

Эхъ, голубчикъ, мало ли чего не бываетъ, чего мы не ожидаемъ, поэтому незачмъ и думать.

Городовой втащилъ разбойника въ карету, посадилъ подл себя и крпко держалъ своими желзными руками. Вдругъ лучъ луннаго свта освтилъ лицо арестованнаго, солдатъ вскрикнулъ въ ужас:

Ваше высокоблагородіе, у него вся рожа въ крови.

Дуракъ, возражалъ спокойно приставъ, ты это только теперь замтилъ, вотъ какъ ты исполняешь свою службу?! Пошелъ въ часть, приказалъ онъ кучеру. Петровичъ мрачно озирался, но не произнесъ ни слова. Онъ не могъ признаться въ причин своего бга, такъ какъ этимъ онъ выдалъ бы только что совершенное убійство.

Въ этотъ промежутокъ времени об особы, которыхъ преслдовалъ Петровичъ, ушли далеко. Наташа, которой страхъ и отчаяніе просто дали крылья, уходила все дале и дале отъ своего преслдователя Товарова, такъ какъ это былъ онъ.

Какъ читателю уже извстно, Товаровъ покинулъ, знакомый намъ Ренскій погребъ, вмст съ своимъ двоюроднымъ братомъ. По своему обыкновенію Макаровъ не сказалъ ему ничего о цли своего предпріятія, а только приказалъ:

Иди со мной!

Въ глубин души Товаровъ не былъ золъ, а только слабохарактеренъ, а слабохарактерность часто ведетъ къ пороку. Въ другомъ кругу, онъ, пожалуй, былъ бы любимъ и уважаемъ, но теперь его ненавидли и призирали. Едва достигнувъ девятнадцати лтняго возраста, онъ покинулъ военное училище и былъ посланъ на Кавказъ въ гарнизонъ. Быть въ гарнизон вообще не весело, а жить въ т времена въ маленькихъ крпостяхъ на Кавказ, отрзаннымъ со всхъ сторонъ немирными черкесами, было совсмъ скучно. Офицеры были лишены положительно всякаго общества и чтобы разогнать скуку были вынуждены обращаться къ картамъ и водк. Товаровъ, вмст съ прочими такъ же предался игр и вину. Весной Товаровъ взялъ отпускъ для купанія въ Кисловодск. На эти воды всегда собиралось пропасть офицеровъ, по большей части старыхъ служакъ, имющихъ единственнымъ средствомъ къ жизни карточную игру, или врне сказать шулерство. Эти господа скоро забрали Товарова въ свои сти и обобрали дочиста и безъ того не большое его состояніе. Не будучи въ состояніи жить на жалованіи, онъ вышелъ въ отставку и вернулся въ Россію, гд сразу попалъ въ компанію своего двоюроднаго брата Макарова и съ нимъ вмст быстро прошелъ всю школу порока.

Сегодня прокутивши цлый день съ Макаровымъ, онъ за нимъ послдовалъ не спрашивая куда и за чмъ.

Онъ не видлъ паденія своего двоюроднаго брата, такъ какъ передъ нимъ проскользнуло какое-то существо, въ которомъ онъ тотчасъ же узналъ Наташу.

Теперь онъ зналъ, зачмъ приходилъ сюда его двоюродный братъ, и пустился за ней въ погоню, чтобы она во второй разъ не могла ускользнуть отъ нихъ, но вино и водка черезчуръ отягчили его ноги и поэтому разстояніе между нимъ и Наташей все увеличивалось.

Ужъ они оставили за собой пустынныя улицы Ямской части; Наташа стала приближаться къ Обводному каналу, какъ вдругъ оступилась и упала, такъ сильно ударившись объ камень, что лишилась чувствъ.

Товаровъ видлъ ея внезапное исчезновеніе, остановился, перевелъ духъ и снова пустился бжать. Онъ непремнно хотлъ привести Наташу къ своему Макарову.

Вдругъ онъ увидлъ у своихъ ногъ распростертую черную массу, присмотрлся и узналъ Наташу. Когда Товаровъ видлъ бгущую Наташу, онъ за ней послдывалъ, не давая, съ пьяна себ отчета, что длаетъ, а теперь остановился въ недоумніи. Наташа лежала безъ чувствъ.

Онъ хотлъ ее понести, но скоро долженъ былъ отъ этого отказаться, она была черезчуръ тяжела для пьянаго и онъ былъ вынужденъ снова ее положить на полъ.

Что ему длать съ двушкой? Надо ее здсь оставить, подумалъ онъ. Какое мн, въ сущности до нея дло? Пусть Макаровъ самъ ее забираетъ, коли хочетъ! Довольно того, что я бжалъ какъ съумашедшій. А гд же мой двоюродный братъ? Пожалуй онъ преспокойно ожидаетъ, что я ее принесу?…

Товаровъ ужъ хотлъ удалиться, но его доброе сердце одержало верхъ, онъ замтилъ, что Наташа была безъ шубы и вообще легко одта.

Нельзя же ее оставить въ такомъ положеніи, она помретъ отъ холоду! Все таки слдовало бы ее унести. Но куда? къ себ? Невозможно! это черезчуръ далеко!..

Онъ замтилъ неподалеку голубоватый дымъ, черезъ который сквозило красное пламя.

Ба! вотъ и отлично! воскликнулъ онъ. Это будка! Онъ направился къ будк, передъ которой стоя спалъ городовой, облокотясь на алебарду, а внутри будки пылалъ веселый огонекъ.

Кавалеръ! а кавалеръ! обратился онъ къ городовому.

Кавалеръ преспокойно продолжалъ свои размышленія.

Товаровъ потрясъ его за руку.

Городовой проснулся и протеръ глаза руками.

А что тамъ? крикнулъ онъ зевая.

Кавалеръ, сказалъ Товаровъ, вотъ тамъ на земл лежитъ женщина.

Пущай себ лежитъ и спитъ, произнесъ глубокомысленно городовой, должно быть пьяна! Да и ты, братъ, кажется, не на тощакъ. Ступай проспись.

Помилуй, кавалеръ, она помретъ отъ холоду!

Это мн ршительно все равно, она была бы не первая, околвшая на мороз. А теперь проваливай, прибавилъ городовой, и снова облокотился на свою алебарду чтобы продолжать прерванный сонъ.

Но кавалеръ, возражалъ Товаровъ…

Проваливай, говорятъ теб, буркнулъ городовой отталкивая Товарова рукояткой своей алебарды.

Его товарищъ, грвшійся въ будк передъ тмъ, чтобы стать на постъ услышалъ ихъ споръ и вышелъ.

Что тамъ такое? спросилъ онъ.

Товаровъ повторилъ ему все, что ужъ сказалъ первому городовому.

У русскаго простолюдина доброе сердце и солдатъ только что пользовавшійся благами теплоты не захотлъ дать ближнему умереть отъ холода.

Гд она лежитъ? спросилъ онъ Товарова.