Тайные поклонники Рины

— Почему сразу-то насмарку? — обижается он.

— Потому что если у вас не получится, вы больше не сможете общаться как прежде. А мне придётся разрываться между вами, выслушивать массы взаимного негатива, но копить всё в себе, чтобы не уничтожить хотя бы память о лучших временах, — начинаю тараторить на запале, но затормозить уже не получается. Ещё и подпрыгиваю в такт интонации, активно жестикулируя. — Каждый будет требовать своей доли внимания, злиться и ревновать. Искать подвох, пытаться перетянуть меня на свою сторону. После чего, рано или поздно, градус давления подскочит настолько, что вы поставите меня перед выбором. Который я не смогу сделать, так как вы оба мне дороги! О чем, разумеется, я каждому и сообщу, на что получу ещё больше обиды! Итог: мы все трое разругаемся окончательно и навсегда! — последние слова срываются на крик крякающей чайки и резко обрываются, повиснув в повисшей тишине.

Ну и чего они все на меня так смотрят?

— Воу. Вот это ты, конечно, загнула, — присвистывает родитель, отпивая пиво. — И это я ещё депрессивный.

— Да уж, — подофигевши почёсывает затылок Ян. — А ты не рассматривала вариант, что у нас… ну, может получиться? И что станет не хуже, чем есть сейчас?

— Такой шанс маловероятен, — резонно замечаю я.

— Но возможен.

— Возможен, — понуро опускаю плечи, задумчиво поджимая губы. Мда. Вот так ситуация. — Слушай, а ты уверен, что это… ну не мимолетная блажь?

— Полгода уж тогда эта блажь. Затянулась чё-то.

— Полгода?! — ужасаюсь я. — И ты всё это время молчал?

— Да когда говорить? Ритка вечно витает в облаках. То одна у неё любовь, то другая до гроба. Толком и момента подходящего не было, чтобы попытаться втиснуться в её плотный календарь. Вот я и решил, что проще вообще ничего не предпринимать. Я же тоже не знаю, как всё может обернуться…

Боже. До меня доходит. Он ведь сам переживает и сомневается. Полгода — это ведь огромный срок! Целых полгода скрывать свои чувства. Вести себя как ни в чём не бывало, когда изнутри разрывает от желания подчиниться сиюминутной блажи, не думая о последствиях…

Меня пускай только сегодня впервые накрыли схожие ощущения, но я точно знаю как сложно такой порыв контролировать. А Ян живёт в таком режиме уже столько месяцев…

Сминая одеяло подползаю к другу на коленях, обнимая. Это, конечно, ничем не поможет, но на данный момент только поддержку я и могу ему дать.

— Мог бы рассказать мне. Вдвоём проще нести бремя.

— Не хотел впутывать, — меня крепко сжимают в ответ. Яна нельзя назвать сентиментальным, поэтому такое его проявление благодарности на вес золота. — У вас же нет с Ритой секретов, а так пришлось бы невольно заставить тебя ей врать.

— Не врать, а частично умалчивать.

— Это всё условности. В любом случае, афишировать не очень хотелось. Думал, сам как-нибудь разберусь. Но сам не могу. А сказать в лоб стремаюсь. Потому что тогда да, ты права, если это не взаимно, между нами всё изменится.

— Значит, для начала надо осторожно разнюхать обстановку, — отстраняюсь, с заговорщицки видом играя бровями. — Положись на меня. Тётя Рина всё порешает.

— Только не проболтайся.

— Обижаешь. Я болтушка, но не трепло. Не дрейфь. Всё сделаем в лучшем виде.

— Спасибо, — привычная для друга улыбка вылезает на заметно просветлевшем лице. — А теперь не по теме: у вас случайно нет запасной палатки?

Озадаченно моргаю.

— Зачем палатки? Собираешь ночевать у неё под домом?

Вместо ответа меня красноречиво постукивает костяшками по лбу.

— Ку-ку. Поход в следующие выходные, забыла?

Поход. Хм, какой похо…

ПОХОД! ТОЧНО!

Поездка на угольный карьер в Кондуках с ночёвкой в палатках. В первые выходные мая!! Что-то вроде прощального сбора выпускников перед последним звонком. Учителя набирали списки желающих ещё, кажется, в декабре. Ёлки, как я об этом могла забыть!?

Трындец заключается в том, что данное мероприятие объединённое, то есть участие принимают оба одиннадцатых. Понятно, что на аутентичные условия быта, туалет под кустиком и первых сонных комаров согласились не все. В среднем лишь человек по шесть-восемь от каждого класса…

Среди которых, как я выпытываю во вторник в учебной части, подгоняемая плохим предчувствием, едут и Вадик с Арсением. Потрясающе. Просто потрясающе. Звёзды, природа, шашлыки, я и… они. Почти двое суток рядом. Без права на возможность куда-нибудь сбежать или где-нибудь спрятаться.

Блин, мне кажется или это как-то всё действительно дурно попахивает? Для полного комплекта не хватает прям только третьего участника нашего мудрёного любовного треугольника, уже давно растёкшегося до формата любовного квадрата.

***

— Да вы издеваетесь? — вырывается из меня в сердцах так громко, что шугаю не только курлыкающих на рельсах голубей, в панике теряющих на лету перья, но и пугаю столпившийся в ожидании электрички народ.

Последние и без этого то и дело поглядывают с недовольством в сторону всё собирающейся взбудораженной галдящей толпы школьников, навьюченной рюкзаками. Учителя, приставленные за нами в качестве вожатых, пытаются утихомирить гвалт, но какой там? А это только начало. Дальше будет ещё громче. Детки дорвались дос свободы.

— Прости, — с виноватым видом складывает ладони в молитве стоящая рядом Ритка. — Он без моего ведома увязался. Втихую созвонился с классухой. Заявил, что родители запрещают мне куда-то ехать без сопровождения. Против этого аргументов найти уже не смогли.

Зашибись. Дальше как в Ералаше под весёлую музычку: "пара-пара-пам, пиу". Потому что, глядя на широко шагающего к нашей компашке по перрону Андрея, я уже точно не жду ничего хорошего от поездки. Кажется, надо было всё-таки остаться дома…

— Чего такие кислые лица?

У кого кислые, а кто-то, не будем показывать пальцем на незваного попутчика, доволен собой и сияет как медный пятак, вымоченный в хлорке. Только что не переливается блёстками на весеннем солнышке как один хорошо известный вампир-переросток, по которому, так или иначе, в своё время тайком фанатела почти каждая.

Фанатела, но не признавалась, ибо в приличном обществе почему-то закрепилось негласное правило не распространяться насчёт подобных вещей. Чтоб не засмеяли. Мне проще, я всегда топила за другого челика. Папашу главной героини, этой жёваной варёной морковки (прим. авт.: тырю нелестное определение с разрешения Насти: D). Чё от этой амёбы тащилось сразу два красавчика непонятно. Видимо потому что она практически всегда молчала. Типа, молчи — за умную сойдёшь.

Особой нежности к данной книжно-киношной серии я лично никогда не питала, считая максимально убогой на сюжет. Ну просто четыре (четыре, Карл!) книги всё строится на том, что героиня, которая вписывается лишь в одно определение — "ни о чём", тупо полощет мозги двум парням и не может между ними выбрать. Всё это приправлено, конечно, сторонними проблемками, но очень ненавязчиво, чтобы не отвлекать от главного.

И вот всегда поражало: ладно она, дура такая неопределённая, но парни то что за идиоты? Нафига позволяли собой помыкать и терпеливо всё сносили. Ради чего? Ради неё? За что там было зацепиться? За айкью на уровне плинтуса? Кхм… В общем, к чему я это всё… Да к тому что вляпалась похлеще её. Каким-то образом. Вот и не верь после этого в сказки про гадкого утёнка.