Тайные раны

Бывший детектив-суперинтендент Том Кросс владел одним из самых дорогих домов в Брэдфилде, который купил благодаря весьма крупному выигрышу в футбольном почтовом тотализаторе за несколько лет до своей вынужденной отставки. Его пенсии им с женой вполне хватало на комфортабельную жизнь. Однако ничто не могло убедить его в том, что он счастливчик. Некоторые люди не способны ощущать удовольствие от жизни, и Том Кросс принадлежал к их числу.

Он угрюмо смотрел из окна ванной на идеально подстриженный газон, плавно спускающийся к реке Брейд, где возле бетонного мола стояла на якоре аккуратненькая прогулочная яхта. Паршивая погодка для матча, подумал он. Как ни укутывайся, к перерыву нос все равно превратится в ледышку.

Кросс опять повернулся к зеркалу, включил электробритву и провел ею по своим отвисшим щекам и тяжелому подбородку В зеркале отразились бледно-зеленые глаза навыкате — из-за них его когда-то прозвали Пучеглаз. Как и его тезка, Морячок-Пучеглаз из комиксов и мультфильмов, Кросс по-прежнему обладал могучими мускулистыми плечами и мощными бицепсами регбийного форварда, каковым он некогда и был. В маленьком зеркале не было видно громадное брюхо, плод долголетнего потребления фастфуда и пива: Кросс всегда стремился избегать неприятной правды. Кто-нибудь мог бы заметить, что в этом кроется источник его профессиональной деградации. Сам же Кросс возразил бы, что всему виной эта ханжа, эта сукина дочь Кэрол Джордан.

Он быстро побрился, затем напустил в раковину побольше теплой воды и целиком погрузил в нее голову, проводя пальцами по седой щетине, окружавшей плешь. Задыхаясь, он выпрямился и отфыркался. Проклятая Джордан, проклятый Джон Брэндон. Парочка тупых педантов. Джордан уселась на его место, а Брэндон распустил слух, будто он, Том Кросс, — мошенник и лжец. И из-за этого оказалось чертовски трудно заполучить ту работу в сфере безопасности, которую он заслуживает. Но, по крайней мере, сегодня, пока он не отморозит себе задницу, наблюдая за тем, как «Виктория» пытается прорваться вперед без Робби Бишопа, — сегодня он поработает с человеком, который знает ему цену.

То письмо из Харристаунской школы пришло неожиданно. Он не заходил туда с шестнадцати лет, когда ушел и нанялся на стройку, где и вкалывал до тех пор, пока не пробился в полицейское училище. Но, судя по этому посланию от директора, теперь школа проводит новую политику — старается брать на работу своих бывших учеников, разыскивая их, где только возможно. И когда речь зашла об обеспечении безопасности одного крупного благотворительного мероприятия, имя Тома Кросса всплыло первым.

Он тогда сразу же набрал номер, указанный в письме, как ему и предлагалось. Удивился, когда в трубке раздался голос автоответчика: «Вы позвонили в Харристаунскую школу. Пожалуйста, оставьте свои имя, фамилию и телефон, и мы свяжемся с вами, как только будет возможно». Не прошло и пяти минут, как ему действительно перезвонили — сам директор.

— Извините за автоответчик, — сказал он. — Вы не представляете, сколько угрожающих и оскорбительных звонков мы получаем от родителей.

Кросс фыркнул:

— Охотно верю. В мое время, если из школы или полиции звонили нашим родителям, нас ждала большая взбучка. А теперь родители заняли место детей, и все шишки сыплются на нас.

— Именно. Спасибо, что откликнулись. Если вы интересуетесь этим проектом, думаю, будет лучше всего, если вы встретитесь с Джейком Абрамсом. Он занимается всей этой затеей. Предстоит серьезное событие. Робби Бишоп уже пообещал его поддержать своим присутствием и уговорил свою бывшую невесту побыть там диджеем. Она работает на «Радио один», вы знаете, — добавил он заговорщически. — Я попрошу Джейка вам позвонить.

Чуть позже Джейк и правда вышел на связь. Они провели предварительную встречу — позавтракали в превосходном французском ресторане. Такого рода место Кросс сам бы не выбрал, но ему пришлось признать, что здесь умеют готовить бифштексы с картошкой.

А сегодня им предстоит детально обсудить план, в том числе топографию объекта, где пройдет мероприятие, — величественный дом лорда и леди Паннел. Хотя бог его знает, кого они намерены сделать звездой вечера, теперь, когда Робби Бишоп откинул копыта.

Кросс похлопал по щекам, втирая в них крем после бритья. Глянул на свои наручные часы, висящие у зеркала. Лучше поторопиться. Он встречается с Джейком в пабе в дальнем конце Темпл-Филдз. Там они быстренько пропустят по полпинты, а затем отправятся на ланч в квартиру Джейка. Парень извинялся:

— Уж простите, что приходится встречаться в пабе. Мою берлогу кошмарно сложно найти, вот в чем штука. Всякий заблудится. Я давно понял: лучше сначала пересечься в пабе. Все материалы, какие нам нужны, у меня на квартире, так что я сварганю нам поесть, и мы сможем поработать за едой. Сам я вегетарианец, но не волнуйтесь, для гостей могу приготовить и мясо, — добавил он с улыбкой.

Кросс прошел в гардеробную и вытащил из ящика для белья пару термокальсон. Теплые кальсоны, хороший ланч. Ничего, днем он как-нибудь переживет футбол.

Юсеф плотно захлопнул дверь своей съемной комнаты и, зажмурившись, привалился к ней изнутри. Ком в горле, казалось, вот-вот задушит его. Он постоянно повторял в уме последовательность всех своих действий, — точно заклинание, утром, днем и вечером. Он изо всех сил цеплялся за убеждение, что поступает единственно правильным образом. И то, что он делает, не только направлено на благо — это еще и единственно возможная дорога вперед.

Он не пытался себя обмануть, уверить, что последствий не будет. Он не позволял себе думать о том, как это скажется на его семье. Умом он понимал, что они будут потрясены, обезумеют от горя, не в состоянии будут поверить, что он на такое способен. Но они справятся, говорил он себе. Они будут продолжать жить дальше, вычеркнув его из своей жизни. Диаспора их поддержит. У них все будет в порядке. Не все одобрят то, что он совершил, но люди не станут изгонять из своей среды все семейство Азиз.

Однако сегодня утром вся огромность предстоящего оглушила его, точно налетевший поезд. И не то чтобы случилось нечто особенное. Они занимались обычными для субботнего утра делами. Мать пошла в азиатский магазинчик, чтобы купить халяльного мяса, овощей и фруктов на выходные. Отец отправился в мечеть помолиться и побеседовать с друзьями. Радж — в медресе, на урок Корана. Санджар еще валялся в постели, отсыпаясь за неделю.

Юсеф двинулся на торговый склад, чтобы удостовериться, что все идет как надо. Очень странно было осознавать, что он проделывает все это в последний раз. Но он не испытывал никаких особых чувств. Трудно испытывать сильные чувства по поводу старенькой фабрики и кучки рабочих, которые не были и никогда не стали бы твоими друзьями.

Подкосил его субботний обед. По традиции это была семейная трапеза. Мать к этому дню всегда неторопливо готовила какое-нибудь чудо из острой баранины с овощами, со стопкой чапати [38] , которые нужно было обмакивать в подливку. Юсеф знал, что больше никогда этого не испытает, и почти не мог есть. А это, в свою очередь, вынудило мать спросить, что с ним такое. Она отстала от него, лишь когда Радж принялся ныть: Санджару нужно было срочно отвезти что-то в Уэйкфилд и он не успевал подбросить Раджа, чтобы тот встретился с друзьями и пошел с ними на футбол.

38

Чапати — индийские лепешки из пшеничной муки.