Тайными тропами

Город же был наполнен бесчисленными амулетами: от сглаза и порчи, от нечисти и болезней, для мужской силы. Приворотные и отворотные. По свечению можно было даже определить, кто тратил денег на чары больше, а кто меньше.

Но там ощущались не только амулеты. Город просто кишел мелкими потусторонними созданиями, как бездомная собака блохами. На фоне этой магической каши маяком светилась далёкая башня, принадлежащая местному крылу Магистрата. А в центре городка приглушённо сиял замок маркизы, защищённый в сто раз лучше простых горожан.

Чуть в стороне от замка пульсировал небесной силой храм. А вот крепость самозванцев, напротив, зияла чернотой, что было немудрено, ибо она располагалась на одном из небесных пустырей, там нет ни нечисти, ни благодетелей. И подобно высоким горам, где можно руками дотронуться до облаков, здесь можно, если внимательно прислушаться, услышать иные мироздания.

А вот и то, что нужно.

Мастерица чар резко сжала правую руку в кулак, словно поймала летящую по воздуху паутинку, когда, предвещая тёплый день, с листочков взлетают крошки-паучки. Один конец тянулся к крепости самозванцев, второй же струился куда-то в город.

Цитифур открыла глаза и осторожно потянула паутинку на себя, а потом пошла по ней, как по путеводной нити — лёгкими шагами и щупая самым носочком черепицу на прочность. Не то можно в одно мгновение провалиться и сломать шею, и никакое колдовство потом не поможет. Но, несмотря на осторожность, один раз глиняная чешуйка поехала под ногами, с грохотом рухнув на мощённую булыжником улицу.

Первородная выругалась, прислушалась и продолжила путь. Вторая двигалась следом молчаливой тенью.

На счастье, через пять домов нить скользнула вниз и уткнулась в крышу, а это значило, что колдуют здесь.

Сёстры переглянулись и снова прислушались, но ночные шумы так и остались будничными, и не было ни стражи, ни ордена. Лишь издалека доносилась брань: то какая-то пьяная женщина поздно вернулась из кабака, и муж попрекал чёрными словами, часто поминая бездну. В другой же стороне разок хлопнули ставни, и плеснулась на мостовую вода.

Цитифур поправила платок на лице, отчего виднелись только глаза, и вытащила из-за пазухи небольшой знак, оставив болтаться на шнурке так, словно тот нечаянно выпал. Медный амулет с большой зеленоватой стекляшкой посередине принадлежал гильдии стеклодувов. Люди запомнят его и будут искать, пойдя по ложному следу.

Первородная присела на корточки, закрыла глаза и осторожно потянула паутинку обеими руками, а затем прошептала: «Свет» и дёрнула, словно подсекала удочкой небольшую рыбину, вливая при этом в ниточку с избытком силу.

Изнутри раздались крики и голоса:

— Что случилось?!

— Мои глаза! Больно! — орала опалённая чарами и потому ослепшая человеческая ведьма.

Огнекрылая гусыня Цитифур глянула на сестру, и та без слов скользнула к краю крыши, опустилась к окну и приготовилась. Мысленно досчитав до пяти, первородная мастерица чар резко провела рукой, словно толкала что-то невидимое, и ставни на окнах распахнулись с треском ломающейся защёлки. Одновременно с этим, словно подвешенные над самым ухом колокольчики, звякнули по чародейскому чутью сторожевые амулеты ведьмы и её подружек. Неприятное ощущение прокатилось вдоль всего хребта, заставив поморщиться, как от холода, но тут же заглохло, подавленное усилием воли.

И Аргифирет бесшумно скользнула внутрь.

В убогой комнатке, расположенной на третьем этаже дома, было всего три человека: по полу, закрывая глаза руками и вопя, словно недорезанная порчетта, каталась ведьма; над ней склонилась женщина с мокрым полотенцем; а у двери стоялая охранница в кольчуге и с кошкодёром в руках. Клинок был недлинный, но тяжёлый и острый. Получить таким — мало приятного.

На столе горела масляная лампа, освещающая три глиняных кружки, тарелки, ложки, ножи, а также чернильницу, гусиные перья и несколько исписанных бумаг.

Дозорная перворождённых подхватила увесистый табурет и огрела им по голове опешившую от неожиданности женщину с тряпкой. Та охнула и упала прямо на ведьму.

Вышколенная охранница тут же с криком бросилась на Аргифирет, но перворождённая подхватила со стола масляную лампу, кинула в нападающую. Огонь — страшная штука. Его боятся все, и наёмница не исключение. Охранница прикрыла лицо руками, и в этот миг Аргифирет, которую не просто так звали серебряной куницей, скользнула под клинком и ударила кулаком в живот. А потом ещё и ещё, покуда хватающая ртом воздух женщина не рухнула на пол. Шутка ли — на кулаке был надет зачарованный кастет, а он даже на железных кирасах оставляет вмятины. Что ему кольчуга?

К этому времени появилась Цитифур. Тьма ей не помеха, и чародейка быстро собрала в охапку бумаги, потом наклонилась к ведьме, отпихнула бесчувственную помощницу с тряпкой и несколько раз похлопала по щекам, приводя колдунью в чувство.

— За кем следили?! — прокричала мастерица чар, торопясь с допросом, в то время как сестра быстро сбила пламя с облитой маслом одежды охранницы.

А допрос был интересным, как и сами самозванцы, за коими шпионили ведьмы Магистрата.

Глава 7 Скука и первые сюрпризы

— Аврора, тебя генерал зовёт, — проговорил торопливый динвальни, остановившись у кровати, на которой сидела рыжая баронета да Вульпа. Небесная пара уже встала из-за горизонта, освещая казарму, и хитрые лампы белого света, коими пользуются пришлые, уже погашены. Как они горят, и почему гаснут по щелчку небольшой, вмурованной в стену дощечки, баронету не волновало. Мало ли какая это магия, а магия не то, что занимало много места в жизни девушки. Зато её сейчас немного взволновало другое.

— Для тебя я — леди Аврора! — прорычала рыжая в сторону халумари. Ей порой действительно хотелось проучить наглых полупризраков, забывающих простейшие приличия, но это люди халумарского маркиза, и вряд ли он стерпит, если отбуцкают его подданных. Потому приходится терпеть. Вот и сейчас девушка вздохнула, проводила наглеца взглядом, зевнула и тряхнула головой, отряхивая с себя липких духов сна.

Меж тем новый день действительно принёс суету. Выдался он слегка пасмурным, и благословенный Сол застенчиво прятался за облаками, как за балдахином, лишь изредка выгладывая в небесные щёлочки п прорехи.

Везде бегали халумари, занимаясь только им ведомыми делами. А девушка уже почти собралась, и на ней была подогнанная точно по фигуре новенькая кираса, надетая поверх красного фамильного дублета. И на кирасе красовалась гравировка с большим гербом рода да Вульпа, сделанная со слов оружейника ярким лучом света — «лазером». А ещё была кольчужная юбка, сплетённая из того, что пришлые именовали «титан» — лёгкая как пёрышко и прочная, как чешуя дракона.

На руках — начищенные до зеркального блеска налокотники и наручи.