Тайный наследник для миллиардера

Он замолкает. Поднимается с корточек, девочка обхватывает его ногу и прижимается щекой к отцовскому бедру. Арсанов накрывает ладонью голову дочери, и у меня щемит сердце от того, какой счастливой она выглядит.

Теперь я понимаю, откуда вся ее колючесть. Надо обязательно поговорить об этом с Арсановым, девочке явно не хватает общения с отцом. И что там все-таки произошло у них с женой, неужели она такая негодящаяся мать?

Моей руки касается детская ладошка, спохватываюсь и забираю обеими руками ручку сына. Конечно, я понимаю, что сейчас чувствует мой мальчик — то ж самое, что Соня, когда была у нас.

Становится до слез жаль обоих детей. Они у нас у обоих недолюбленные, но у Арсанова хотя бы нет повода терзаться чувством вины. Что бы там ни было с его женой, вряд ли он заказывал себе суррогатного ребенка.

Поднимаюсь встаю рядом с коляской Богдана, сжимаю маленькую ладошку.

— Тимур… Простите, — тушуюсь, — я не знаю вашего отчества.

— Просто Тимур, без отчества, — говорит он, в упор меня разглядывая.

— Пожалуйста, не смотрите на меня как на экспонат в музее, — снова тушуюсь и отвожу взгляд. — Я чувствую себя нескладным подростком.

— Когда не знаешь, куда деть руки? — улыбается Арсанов, и я ахаю про себя. У него оказывается широкая и открытая улыбка.

Он раньше не улыбался, или я просто не замечала, слишком сумбурными были наши встречи.

— Я тоже с вами себя так чувствую, — вдруг признается Арсанов. — Простите меня, конечно, вы не экспонат. Я залюбовался, глядя на вас с Богданом. Ваш сын и в детстве был похож на вас, а сейчас и вовсе одно лицо.

Мы с Бодькой переглядываемся, он растягивает губы в довольной улыбке.

— Мамины ямочки! — подмигивает ему Арсанов, и мне становится легче. — Вы что-то хотели сказать, Полина?

— Я не смогу обращаться к вам по имени, Тимур. Мы будем видеться с вами в садике, я у Сонечки веду занятия по английскому языку. Я обязана соблюдать субординацию и обращаться к вам по имени-отчеству.

— В садике можно и с субординацией, — кивает Арсанов, — там будете говорить на меня Тимур Демидович. А вы?..

— Полина Александровна, — подсказывает отцу из-под его руки Сонечка.

— Прекрасно, — Арсанов и в самом деле выглядит довольным, — вот и договорились. Но я надеюсь, мы сможем видеться не только в садике? Тем более, как я понял, Соня вас уже пригласила.

— Да, Бодя, Полина Александровна! Вы приедете к нам в гости? — хлопает в ладоши Соня и заглядывает мне в глаза. — Приедете?

Щеки пылают, хочется снова закрыть их руками. Даже неловко становится перед Арсановым. Что я веду себя как малолетка, которую впервые пригласили на свидание?

Тимур очень корректен и вежлив, он ничего не позволяет лишнего. Вот только когда я даже мысленно называю его Тимуром, внутри пробегает незнакомая дрожь. Как странно на меня действует этот мужчина…

Он ничего не делает, стоит и гладит по голове свою дочку. А у меня ноги подкашиваются, когда смотрю на его ладонь, из-под которой выглядывает сияющая девочка. Никогда не думала, что меня могут так взволновать мужские руки.

Арсанов без пиджака, наверное, оставил его в машине. Рукава рубашки закатаны по локоть, руки у Арсанова прокачанные, рельефные мышцы обвиты тугими венами. Кожа покрыта ровным морским загаром, запястье красиво схвачено крупными и явно дорогущими часами.

— А давайте прямо сейчас к нам поедем! Можно, папочка? — поднимает девочка глаза на отца, и я торопливо возражаю.

— Нет, Сонечка, на выходных не получится. У меня много работы.

Невольно краснею от того, что пялилась на руки ее отца. Но что поделать, если они такие притягательные?

— Вы работаете по выходным? — удивленно спрашивает Арсанов.

— Приходится, — отвечаю, а сама показываю глазами на Богдана. Тимур умный мужчина, он должен понять, что при сыне я не хочу продолжать этот разговор.

И он понимает. Чуть заметно наклоняет голову и обращается к дочери.

— Поехали, Соня. Полина с Богданом приедут к нам, как только у них получится. Прощайся и садись в машину.

Соня подбегает ко мне, я обнимаю девочку.

— Пока, Богдан! — она с сожалением машет Бодьке и бежит к машине.

— Пока, — мой сынок смотрит ей вслед с грустью. И мне снова становится его нестерпимо жаль.

Тимур протягивает ему ладонь, а я зависаю, непростительно жадно уставившись на мужскую руку. Прямо беда мне с этими арсановскими руками!

Богдан деловито отвечает на рукопожатие, и Арсанов подходит ко мне. Сердце проваливается вниз и совсем перестает биться.

— Я позвоню, Полина, — говорит он, как мне кажется, слегка севшим голосом.

Это еще круто. Я вообще не могу ничего сказать, слишком близко он наклоняется. Еще и в глаза заглядывает. Только беспомощно киваю в ответ.

Арсанов оборачивается, долго смотрит на машину, куда водитель усадил Соню, а потом пристально вглядывается в меня.

— Если бы я не боялся сойти за сумасшедшего, — говорит он тем же севшим голосом, — я бы сказал, что моя дочь похожа на вас, Полина.

— Это потому, что у нас одинаковые прически, — почти шепчу, загипнотизированная его взглядом.

— Наверное, — Арсанов берет меня за руку и прижимается губами. — Спасибо за Соню, вы не представляете, что вы для меня сделали.

Разворачивается и идет к машине. Автомобиль отъезжает, а мы с Бодькой еще некоторое время смотрим ему вслед.

Пока идем домой, Богдан заставляет несколько раз пересказать, как и когда мы встречались с Арсановым. Особенно ему понравилось, как он подвозил нас под дождем.

Я терпеливо пересказываю эту историю, а сама в сотый раз прокручиваю в голове тот момент, когда губы Арсанова прижимались к моей руке.

Это был взрыв. Вспышка. Я думала, от меня только пепел останется. Ему не так, наверное. Отпустил руку и сел в машину такой же спокойный и невозмутимый.

Пока разогреваю обед, все валится из рук. Когда звонит дверной звонок, я даже вздрагиваю от неожиданности. И бросаюсь к двери, потому что подсознательно жду.

Распахиваю дверь, но это не Арсанов. Это курьер с охапкой белых роз.

«Я побоялся, что ромашки не сработают, и решил, пусть это будут розы. Чтобы уж наверняка», — высвечивается на экране во всплывающем окне.