Тайный рейс

Внезапно поднявшись из-за стола, Сайдзё подозвал шофера, который болтал о чем-то с поваром.

— Поехали!

8

В Южной Корее неподалеку от Инчхона лежит небольшое рыбацкое село Нокчхон. Находится оно почти посредине между городами Пусан и Масан, на самом краю пустынного морского берега. Это на редкость неудобный пункт в смысле сообщения его с внешним миром. Чтобы из этого захолустья попасть в Пусан сушей, нужно переправиться через широкую реку Нактонган; если же вы хотите через залив добраться до Масана, вам предстоит перевалить через гору Пульмо высотой восемьсот метров. Жители села вынуждены пользоваться главным образом морскими путями сообщения. Есть у Инчхона небольшой залив, но река Нактонган постоянно наносит туда ил и песок, и в заливе столько мелей, что большие суда заходить сюда не могут.

Были уже сумерки, когда Ли Кан Ман и Ким Сун Чхиль добрели до ветхого домика с соломенной крышей, стоявшего на краю деревушки. Здесь была настоящая глухомань: кругом теснились горы, и всплески волн, бившихся о берег, были единственными долетавшими сюда звуками.

— Добрались наконец! — улыбаясь и снимая надетые для маскировки темные очки, сказал Ли Кан Ман.

Рано утром они выехали вдвоем из Пусана. Поездом доехали до небольшой станции перед Чинхэ и там сошли. Затем почти целый день шли пешком через гору Пульмо и, разумеется, очень устали. Дорога через лысую гору, похожую на верблюжий горб, из которого выщипали всю шерсть, была невероятно пыльной, и башмаки путников превратились в опорки, вывалянные в муке. Можно было, конечно, доехать до Инчхона автобусом, а затем идти пешком вдоль берега моря. Ли Кан Ман, не привыкший ходить пешком, предложил этот путь, но Ким Сун Чхиль отверг его. Хотя указ о запрещении свободного передвижения по стране, изданный Ку Боном, испугавшимся оппозиции, выступающей против военной хунты, и был отменен, во всех важнейших городах и поселках оставались контрольно-пропускные пункты, учрежденные по указу о чрезвычайном положении, и благополучно пройти через них было делом нелегким.

— Вопрос теперь вот в чем… — говорил Ким Сун Чхиль, устремив взгляд на утихшее и ставшее черным как уголь море. В глазах его мелькнуло выражение озабоченности. — Стоит ли нам ехать отсюда мимо острова Катокдо, где постоянно циркулируют сторожевые катера? Не лучше ли подкупить японского матроса с парохода «Мэдзимамару» и плыть из Пусана прямо в Симоносеки? («Мэдзимамару» был рейсовый пароход, курсировавший между Японией и Южной Кореей.)

— Нет, — возразил Ли Кан Ман, — этим пароходом больше пользоваться нельзя. Ты этого не знал? Совсем недавно чиновники пограничной охраны в Симоносеки обнаружили на нем тайник и накрыли нелегальных пассажиров. Тайник размером чуть больше трех квадратных метров был устроен под каютой второго класса, в трюме, где лежит балласт, и туда втискивалось три человека.

— Но ведь сумел же товарищ Чхим Йоль благополучно добраться даже в цистерне для воды!

— Вот он и мучится с тех пор водяной экземой, — ответил Ли Кан Ман. — Да и вообще это не дело. Зачем мы сюда тащились? Чтобы поглядеть на здешнее море — и назад? Не надо впадать в панику. Все будет в порядке. Знаешь, есть такая японская пословица: «Не смотри, как начата работа, а смотри, как она окончена».

— Ладно. Раз уж мы здесь… Да и твоя моторная лодка не должна подвести, — усмехнулся Ким Сун Чхиль.

Некоторое время они еще молча сидели в густых зарослях у подножия горы и пристально следили за окутанным вечерним мраком домиком на пустынном берегу. Затем Ли Кан Ман начал насвистывать грустную песенку о Ким Чу Йоле.

Случилось это 11 апреля 1960 года. 15 марта в Масане вспыхнул мятеж в знак протеста против происходящих в тот день фальсифицированных выборов в президенты Ли Сын Мана. Среди участников демонстрации, схваченных полицией, был семнадцатилетний гимназист Ким Чу Йоль. Его подвергли жестоким пыткам и замучили до смерти. А труп бросили в море. 11 апреля труп юноши всплыл в гавани Масан, находящейся в тридцати километрах от села Нокчхон. Это послужило новой искрой. В Масане снова вспыхнуло восстание. Оно с быстротой ветра перекинулось в Сеул. Здесь начались студенческие демонстрации, послужившие толчком к Апрельской революции, которая привела к свержению диктатуры Ли Сын Мана.

Ли Кан Ман кончил свистеть, и тогда раздался свист со стороны домика. Насвистывали ту же песенку о Ким Чу Йоле. В окне засветился огонек. Отбиваясь от комаров, они вышли из зарослей и быстрыми шагами направились к домику.

Их приветливо встретил седой старик, который руководил здесь нелегальным переправочным пунктом.

— Сегодня лодка не придет. Получен сигнал, что этой ночью выезжать опасно, — сказал старик. — Но завтра утречком она причалит к нашему мысу, так что, как только стемнеет, можно будет и в путь.

— А ждать будем здесь? — спросил Ли Кан Ман, с недовольным видом осматривая убогую комнатушку с онтолом^[16], застланным грязноватой камышовой циновкой. Ни тюфяков, ни одеял. Воздух спертый и сырой. А свет погасят — набросятся, наверно, и клопы.

— Ничего, Ли, переночуем. Тут не так уж плохо, — сказал Ким Сун Чхиль, как бы читая мысли товарища.

Старик достал таз, принес кувшин теплой воды, и гости по очереди вымылись, после чего растянулись на циновке.

— Товарищ! — обратился Ли Кан Ман к старику. — Что-то скучно так сидеть. Ты бы сходил в село, купил сакэ.

— Что ж, это можно, — сказал старик, кладя в сторону свою трубку и поднимаясь.

— Бери только очищенного.

— Знаешь, Ли, не нужно водки, — вдруг вмешался в разговор Ким Сун Чхиль.

— Почему?

— Потому что нам надо еще раз трезво оценить обстановку и кое-что, по-моему, пересмотреть.

— А надо ли? — недовольным тоном сказал Ли Кан Ман.

— Надо. То, что доктор Чон Су Кап стал столь решительно выступать за активные действия и что он становится нашим прямым союзником, — это, конечно, отрадный факт. Но я бы хотел более подробно знать, что толкнуло его на это. Чем объяснить такую неожиданную решительность?.. Судя по статьям в «Пан-Кориэн ревью», который мы получаем из Японии, их движение не выходит за рамки мирного объединения Кореи. Это его основа. Что-то тут не вяжется…

— Разумеется, речь у них идет прежде всего о мирных средствах борьбы. Но ведь в зависимости от обстановки средства борьбы могут меняться. Это ведь азбучная истина всякого революционного движения. Товарищ Чхим Йоль сумел убедить Чон Су Капа, и тот согласился.

— Так ли это?

— Ты все еще сомневаешься? А разве пятнадцать миллионов иен, переданные им в наш фонд, не красноречивое тому свидетельство? Благодаря этим средствам мы, между прочим, сумели приобрести и нашу моторную лодку. Кстати, теперь мы можем наладить регулярное нелегальное сообщение с Японией — каждые три дня, не реже, чем ходит «Мэдзимамару». Но не только это. Мы сумели обзавестись и оружием. Пусть его пока не так много, но для начала хватит. Теперь в Симоносеки будет созван расширенный пленум Комитета Единого фронта, где будет заслушан твой Доклад о положении в стране. Если подготовка будет признана завершенной, останется договориться лишь о деталях и перейти к делу. Председатель Комитета Чхим Йоль с величайшим нетерпением ждет твоего приезда.

— Да, но весь вопрос в том, имеются ли в стране соответствующие условия…

— Ты хочешь сказать, что там еще не готовы к революции? Что еще не наступил момент взрыва? — возмутился Ли Кан Ман. — Но ведь это оппортунизм! Разве не ты говорил мне о буре, которая разразилась на собрании в Народном доме в Сеуле во время обсуждения проекта конституции? О том, какую овацию устроили там оратору, выступившему с резкой критикой этого проекта. Или этого не было?

— Было, — сохраняя спокойное выражение лица, ответил Ким Сун Чхиль.

— Так в чем же дело? Или ты хочешь обвинить нас в бланкизме? — горячился Ли Кан Ман. Нервным движением пальцев он отбросил назад волосы, рассыпавшиеся по побледневшему лбу, и продолжал:

— Послушай! Было это, когда я еще сидел в тюрьме в Пусане. Туда привезли одного товарища, схваченного 30 марта в Ульсане. Ты, вероятно, об этом деле слышал. Совершая поездку по провинции, Ли Сын Ман остановился в Ульсане. Узнав распорядок его пребывания, группа товарищей устроила засаду на берегу моря и попыталась совершить нападение. Завязалась ружейная перестрелка с военной полицией, один из группы был убит, двоим удалось скрыться. Если бы в то время организация Сопротивления возглавила массы и подняла восстание, не было бы напрасных жертв и арестов.