Те же и граф

Катя проводила его до своей машины, открыла багажник и осталась ждать, когда погрузка закончится. Наконец, изгой попрощался с товарищем и сел рядом с Катей, на переднее сиденье. Катя завела машину.

– Куда едем?
– спросила она.

– На Сретенку, - коротко ответил художник.

– Постоим в пробках, наверное.

Юра безнадежно махнул рукой: все равно.

– За что они вас так?
– спросила Катя, чтобы не молчать.

– Козлы!
– пробормотал художник.
– Да не заплатил я за место, у них тут все под контролем.

– А вы разве не постоянно тут сидите?

– Нет, сегодня так получилось.
– Юра тяжко вздохнул.
– Раз в жизни решил продаться... Это мне наука. Пошел на компромисс с самим собой. Деньги нужны позарез!
– Он встрепенулся.
– Вообще-то я член Союза и все такое, понимаешь, но вот сегодня так нужны были деньги!

Пока ехали на Сретенку и периодически стояли в пробках, несмотря на то, что был выходной день, Катя повыспросила у Юры все, что ее интересовало. Его товарищ Вовка, который помогал перетаскивать картины, постоянный обитатель Арбата. Это он предложил Юре подзаработать: рисовать портреты прохожих.

– А я, дурак, решил и картины прихватить: чем черт не шутит? И вот нарвался...

Они говорили всю дорогу. Обычно вовсе не любопытная, Катя расспрашивала художника, а он отвечал откровенно, без стеснения и ложной скромности. Юра жил один в своей мастерской, квартиру сдавал после того, как умерла мама, единственно близкий человек. Ему уже за сорок, а ни семьи, ни детей.

– Как же так?
– удивилась Катя.
– Ни разу не были женаты?

– Нет. Была у меня большая любовь, но сукой оказалась.

Катя поморщилась и спросила:

– Давно?

– Лет двадцать уже назад, - сердито ответил он.

– Не можете простить?

– Не могу и не прощу никогда!
– агрессивно ответил Юра.

Катя почувствовала скуку. "Сейчас отвезу и скорее домой!
– подумала она.
– Куча комплексов не красят мужчину, это факт. Все мы, конечно, люди, в меру слабые и грешные, но невозможно представить, например, что Гарик так жалуется первой встречной женщине...
– Она тотчас оборвала себя: - Я опять сравниваю! Так ведь никогда ни с кем не смогу общаться".

Они приехали в район Сретенки, в один из горбатых переулков. Мастерская Юры занимала подвал симпатичного особнячка девятнадцатого века. Выйдя из машины, художник отпер дверь мастерской и взялся перетаскивать картины внутрь. Катя решилась помочь ему, схватила две картины и понесла следом. Войдя в мастерскую, она внутренне ахнула. За неприглядным фасадом старого подвала скрывался удивительно комфортабельный и красивый мирок. Со стен и постаментов на нее обрушилось разноцветье и многообразие линий, затейливые сюжеты и кроссворды символической живописи, мастерски написанные, волнующие.

Когда все картины были внесены и составлены в углу, Катя поинтересовалась:

– Можно посмотреть ваши работы?

– Конечно, смотри, а я сейчас кофе наколдую.

Катя с интересом поглощала загадочные видения и сны, воплощенные в красках и глине. Ее взгляд наткнулся на книжную полку, уставленную одинаковыми книгами. Взяв одну из них, Катя прочла на обложке: "Юрий Татаринцев. Зона риска". На оборотной стороне была помещена фотография автора. Это был Юра, правда, несколько помоложе, просто роковой красавец с дымящейся сигаретой в руках. На черно-белом фото еще не видно было, какие яркие и голубые у него глаза.

– А, это я три года назад написал!
– небрежно заметил вернувшийся из небольшой кухоньки художник.
– У меня еще одна есть, вот.

Он снял с другой полки небольшую книжку в мягкой обложке.

– А последний роман никто не хочет печатать. Говорят, ненормативная лексика зашкаливает, богохульство и вообще...

– Когда это кого смущало?
– усмехнулась Катя.

Юра, сняв тулупчик, остался в голубой водолазке и джинсах. Стройный, ладный, и впрямь роковой красавец, хоть и слегка помятый.

– Ты пальто снимай,- предложил хозяин.
– Сейчас кофе пить будем.

– А почитать можно?
– спросила Катя, листая книгу.

– Да забери совсем. Если хочешь, подпишу их тебе.

– Хочу.

Они устроились возле старинного инкрустированного столика, на котором дымился ароматный кофе. Юра порылся на полках в поисках ручки, нашел фломастер, спросил:

– Да, а как тебя зовут? Надо бы раньше спросить, но я что-то распсиховался...

Катя назвалась. Пока Юра подписывал книги, она пригубила кофе и удивилась еще раз: кофе был сварен так, как она любила. С добавлением корицы и соли.

– Хорошо бы пожрать, - вздохнул Юра, - да у меня ничего нет, и деньги кончились, ты уж извини.

И опять Катя не ожидала от себя следующего предложения:

– Я могу вам дать денег, у меня с собой есть немного. Пять тысяч вас устроит?

– Устроит. Я отдам, ты не думай. Мне должны сейчас перечислить со службы.

– А вы еще где-то служите?
– удивилась Катя.

– Да временно подвизаюсь в одном художественном журнале, друзья позвали. Гонорары там, конечно, копеечные, но зато капает постоянно. Ну, и еще квартира... Одному хватает. Только вот сейчас ситуация сложилась такая...

– Какая?
– вопреки своим правилам спросила Катя. Ей действительно было интересно.

– Да!
– махнул Юра рукой, однако продолжил.
– Похороны были, задолжал, потом выставку надо было проплатить. Так и набежало.

– Может, сходить в магазин, купить продуктов?

Катя не узнавала себя. Ни к кому никогда она не испытывала такого участия. Ни с того ни с сего.

– Да понимаешь, - замялся Юра, - я и не готовлю ничего. Так, бутербродов наделаю и все. Сама-то голодная?

Катя пожала плечами, хотя от кофе ее уже слегка подташнивало. С утра не удалось поесть ни разу.

– Да нет. Я поеду, пора.

Она достала из сумочки пятитысячную купюру, положила на столик возле чашек.

– Номер свой продиктуй, - Юра записал и набрал его на телефоне. Из Катиной сумочки отозвался ее мобильник.

Катя взяла подаренные книжки, поднялась, чтобы уйти.

– Слушай. У меня скоро на Кузнецком выставка, я тебе позвоню, придешь?
– спросил Татаринцев.

– Приду, - кивнула Катя.