Те же и граф

– Ничего, малыш, скоро все пройдет. Давай-ка попей. Это нужно.

Она совершенно выбилась из сил, когда вернулся Игорь. Бросил ей:

– Привет!

Разделся в прихожей, вымыл руки и сразу прошел к уснувшему наконец Петьке. Катя сидела на кухне с горячим кофе и не могла пошевелиться. Надо было разогреть Игорю ужин, покормить его, заварить свежий чай, но она сидела, как каменное изваяние, символизирующее безысходность. Орлов вошел на кухню с предсказуемым вопросом:

– Как он?

– Уснул.

– Да, я видел. Ты температуру мерила перед сном?

– Мерила. Тридцать восемь и шесть, и это после жаропонижающего.

"Его волнует только Петька, а я - постольку поскольку. И зачем тогда вся эта комедия с регистрацией?
– думала с горечью Катя.
– Я не чувствую его плеча, рядом со мной только оболочка. Пустая оболочка. Даже глаза какие-то мертвые, когда он смотрит на меня. Да он и не смотрит. Что ему до меня?"

– Ты есть будешь?
– спросила она, не двигаясь с места.

– Нет, не хочу. Я поел в офисе.

"Вот, даже не ест дома. Зачем я ему? Зачем тогда вся эта показуха?" Она силилась отогнать дурные мысли, все-таки ребенок болеет, о нем надо думать, но обида не давала покоя. Напомнить или не надо?

Катя посмотрела на Игоря, который сам поставил чайник, чтобы заварить чай, и сел на табурет. Вид у него был измученный.

– Игорь, - тихо окликнула его Катя.

– Что?
– отозвался он, думая о своем и глядя на шумевший чайник.

– Ты помнишь, что у нас завтра?

– А что у нас завтра?
– машинально переспросил Орлов.

Тут у Кати зазвонил телефон. Она вздрогнула, когда увидела в светящемся окошечке "Юра". Поколебавшись, взяла трубку.

– Ало?

– Кать, ты чего не приехала-то?
– спросил Татаринцев.
– Я тут винишко припас, из Италии прямиком.

– У меня ребенок заболел, - ответила Катя, поглядывая на Игоря, который поднялся и вышел, чтобы не мешать.
– Прости, я не позвонила, так все навалилось. Температура все время очень высокая, я просто распсиховалась, все забыла...

– Да ничего, не парься. Я сам поздно пришел, мотался по городу. Давай созвонимся тогда, что ли. Когда выздоровеет ребенок.

– Хорошо, - согласилась Катя, - но не раньше, чем через неделю, я думаю.

Они попрощались, и Катя положила телефон на стол. "Это хорошо, что я не успела сказать про регистрацию, - машинально подумала она и тотчас испугалась: - Выходит, я сознательно оттягиваю момент, когда все будет решено? Нет, это неправильно, нехорошо! Надо сказать..."

Катя уже было направилась в гостиную, где Игорь включил телевизор, но тут из детской послышался кашель и хныканье Петьки. Он проснулся, надо было дать ему питье, закапать в нос капли, смазать горло. Катя прошла мимо гостиной, где шумел телевизор. Мимоходом заглянув туда, она увидела Игоря, сидевшего без движения и смотревшего в одну точку.

Повозившись с Петькой, дождавшись, когда он снова утихнет, Катя пошла на кухню, чтобы отнести пустой стакан и лекарства. Игорь курил у раскрытого окна.

– Ничего?
– разгоняя дым рукой, спросил он запоздало разрешенья.

– Ничего, - ответила Катя.

Она устала, хотела спать, и уже не было сил напоминать Игорю о завтрашнем событии, которое так и так придется отменить.

– Спокойной ночи, - сказала она и повернулась, чтобы выйти.

– Кать, - позвал Орлов, - так что ты хотела сказать?

Катя вздохнула и нехотя произнесла:

– Завтра пятнадцатое, мы должны были расписываться.

Игорь взглянул на календарь.

– И что, почему "должны были"? Ты передумала?

Катя рассердилась.

– Ну, ты же понимаешь, я не брошу Петьку в таком состоянии дома, даже с мамой! Вот выздоровеет, тогда...

– Конечно, - покладисто ответил Орлов.
– Я позвоню завтра в ЗАГС и попрошу перенести на другой день.

Катя кивнула и направилась к себе. Тоска сжала ее сердце. Помимо тревоги за сына ее мучило чувство, что все делается не так как надо. А как надо, она пока не знала.

Глава 6

Бой с барсом

Она пришла наконец.

Вернее, "все-таки", а не "наконец". Не очень-то Колосова ее ждала. Однако было ощущение, что нарыв прорвался. Мама Коли Бородина караулила Машу возле кафедры.

– Вы Мария Кирилловна?
– спросила она, хотя было очевидно, что прекрасно знает, кто перед ней.

– Да. А вы?..

– Я мама Коли Бородина, - ответила та

Это прозвучало почти как "Я - мама Стифлера". "Господи, какой мусор у меня в голове!" - еще подумала Маша и пригласила даму войти на кафедру. По счастливой случайности там никого не оказалось. Наверное, все уже разошлись по домам.

– Присаживайтесь, - предложила Мария Кирилловна и сама села за стол напротив.
– Я вас слушаю.

Дама выдержала многозначительную паузу, разглядывая жертву, чтобы и Маша тоже имела возможность ее рассмотреть. Ну, что сказать. Выглядела она великолепно, мама Коли Бородина. Ухоженная, безупречный макияж, стильная одежда. Только вот что ей, такой красивой и властной, явно не бедной, нужно от нищего старшего преподавателя Колосовой?

– Я ознакомилась с вашим тематическим планом, - начала она не спеша...

Закончился восьмой урок. Маша устала и мечтала об ужине, даже не об обеде. Она никогда не ходила обедать в школьную столовую, считая это неудобным. Просто не могла есть под прицелом ученических глаз. Под ложечкой сосало, а от выпитого чая бурлило в животе. Однако на нее смотрели далеко не дружественный глаза и что-то выпытывали.

– Так, и что?
– любезно спросила Колосова.

– И еще изучила журнал 11 "Б".

Она снова выдержала паузу. Эта многозначительность стала надоедать Маше.

– Так, - кивнула она, чувствуя, что раздражается.

"Ну уж нет, я тебе не дам повода для торжества!" - подумала она и постаралась взять себя в руки.

– Сопоставив то и другое, я увидела несоответствие. Не понимаю, почему ваше руководство не придает этому значение!

– Чему? Несоответствию?
– невинно спросила Маша.

– Да. Ведь по плану у вас одно количество часов, а по факту - совсем другое. И я поняла, почему это происходит.

"Надо же!
– подумала Колосова.
– Какой сыщицкий талант пропадает!"