Театр французского классицизма

Мы наконец одни, и я могу свободно Явить перед тобой, как стражду безысходно, Могу печальный вздох не подавлять в тиши, Могу тебе раскрыть всю скорбь моей души. Да, мой отец убит; Родриго дерзновенный Омыл свой первый меч в его крови священной. Пролейтесь, токи слез, над злейшей из кончин! Увы! Моей души одна из половин Другою сражена, и страшен долг, велевший, Чтоб за погибшую я мстила уцелевшей.

Эльвира

Вам нужно отдохнуть.

Химена

Ах, где, с моей тоской, Могла бы хоть на миг я обрести покой? Что может облегчить мою печаль и муку, Раз я виновную проклясть не в силах руку? И что за бедствиям я обрекла себя, Раз я должна карать, преступника любя?

Эльвира

Вы любите того, кто вам затмил полмира!

Химена

Ты говоришь — люблю; боготворю, Эльвира; Страсть борется во мне с законною враждой; Все так же дорог мне мой недруг молодой; И хоть в моей душе есть гневное упорство, Родриго в ней с отцом ведет единоборство: Он ломит, он теснит, он гнется перед ним, То яростен, то слаб, то вновь неодолим; Но грозная борьба, и жгучая и злая, Терзает сердце мне, души не разделяя; И хоть моей любви могущественна власть, Я без раздумия свою избрала часть: Я неколеблемо спешу на голос чести. Родриго дорог мне, я с ним душою вместе, Я сердцем за него; но долг мне говорит: Ты знаешь, чья ты дочь, и твой отец убит.

Эльвира

И вы хотите мстить?

Химена

Жестокое желанье! К отмщенью правому жестокое призванье! Кровавого суда мне страшно торжество: В день казни я умру, и я гублю его!

Эльвира

Не множьте, госпожа, не множьте мук напрасных; Не ставьте для себя законов столь ужасных.

Химена

Как! Мой отец убит, взывает к мщенью кровь, И не откликнется дочерняя любовь? Постыдно погрузясь в ласкающие грезы, Я посвящу ему одни пустые слезы? И вкрадчивой любви обманчивая лесть В бесславной тишине мою задушит честь?

Эльвира

Поверьте, госпожа, вы угодите свету, Умерив ненависть к любезному предмету, Столь вас достойному; ваш долг уже свершен, Король вас выслушал — и пусть рассудит он; Нельзя упорствовать в ожесточенье нрава.

Химена

Мне нужно отомстить, моя задета слава; И, как бы нам любовь ни обольщала слух, Лукавству будет чужд благорожденный дух.

Эльвира

Ведь вы же любите Родриго, как любили?

Химена

Я в этом сознаюсь.

Эльвира

И что же вы решили?

Химена

Чтоб честь свою спасти и обрести покой, Послать его на казнь и умереть самой.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Дон Родриго, Химена, Эльвира.

Дон Родриго

Разя виновного, не домогайтесь казни, Но сами жизнь его прервите без боязни.

Химена

Эльвира, мыслимо ль? Нет сил перенести! Родриго у меня! Родриго смел прийти!

Дон Родриго

Пролейте кровь мою; вкусите наслажденья И гибели моей, и вашего отмщенья.

Химена

Ах!

Дон Родриго

Выслушай меня.

Химена

Нет сил!

Дон Родриго

Единый миг…

Химена

Нет, дай мне умереть!

Дон Родриго

Лишь слово, сердца крик; Потом ответь мечом, вручаемым любовью.

Химена

Который весь еще облит священной кровью!

Дон Родриго

Химена…

Химена

Убери чудовищный клинок! В нем страшный для меня и гибельный упрек.

Дон Родриго

Смотри бестрепетно, чтобы с судьбой не спорить, Чтобы разжечь свой гнев и мой конец ускорить.

Химена

Ведь эта кровь — моя.

Дон Родриго

Окрась его моей. Ты этим истребишь последний след твоей.

Химена

Жестокий человек, отца мечом разящий И зрелищем меча дочь павшего казнящий! Прочь, убери его, с ним я не вижу дня; Ты просишь выслушать — и мучаешь меня.

Дон Родриго

Я подчинюсь тебе, но мысли не покину Принять из рук твоих желанную кончину; Затем, что даже страсть не может мне велеть О мной содеянном бесславно пожалеть. Непоправимый миг, рожденный жарким спором, Похитил честь отца, меня покрыл позором. Позор пощечины нельзя перенести; Я тотчас должен был обидчика найти; Я разыскал его, и кровь бесчестье смыла; Я так бы сделал вновь, когда бы нужно было. Но противу меня и моего отца Мой пламень за тебя боролся до конца; Суди, как он могуч: лишенный кровной чести, Я мог раздумывать, свершать ли дело мести. Колеблясь, что избрать — твой гнев или позор,— Я думал, что мой меч, быть может, слишком скор, Я обвинял себя в чрезмерном озлобленье; И красота твоя взяла бы верх в боренье, Когда б я не отверг призыва милых чар, Сказав, что низок тот, кто может снесть удар, Что та, кто доблестным меня привыкла видеть, Уничиженного должна возненавидеть, Что, уступив любви всесильному огню, Я малодушием твой выбор оскверню. Я это вновь скажу; и, не тая страданья, Я до последнего готов твердить дыханья: Обречь тебя тоске я должен был, любя, Чтоб смыть с себя позор и заслужить тебя. Но, заплатив сполна мой долг отцу и чести, Я должен в свой черед стать жертвой правой мести: Я здесь, и я тебе мою вручаю кровь. Я выполнил свой долг и выполняю вновь. Ты мертвого отца должна ответить кличу, И я бы не посмел отнять твою добычу: В крови убитого да будет распростерт Тот, кто ее пролил и этой местью горд.