Театральные подмостки

– - А почему подсудимая говорит, что девочка её матерью считает, а не вас, -- спросила судья.

– - Откуда я знаю?! Ишь, мамаша выискалась! Вы на неё посмотрите. Мало ли что ей с перепою почудилось. Может, она -- наркоманка.

– - Я вообще не пью и наркотики -- не знаю, что это такое!
– - со слезами в голосе крикнула Синичка.
– - А вы... а вот вы как раз даже сейчас пьяные, и тогда были. Как же можно таким людям ребёнка доверять?

Ухмылка чуть тронула лицо судьи.

– - Значит, вы не отрицаете, что это их ребёнок?
– - спросила она.

– - Ваша честь, поймите меня, пожалуйста.
– - Ксения еле говорила, голос её дрожал, а из глаз капали слёзы.
– - Мы с мужем уже восемь лет живём и мечтаем о ребёнке. Вы даже не представляете, через что нам пришлось пройти! Все эти восемь лет врачи нам помочь не могли. А я очень, очень хочу детей! И муж очень хочет. У каких врачей мы только не были! Что только не делали! Вы -- женщина, вы должны меня понять. А куда денешься? На всё пойдёшь. И последние деньги отдавали. А сколько я в церкви молилась! И я, и муж. Все эти годы мы жили с надеждой. Ведь и врачи говорили, что шанс у меня всё-таки есть... хоть и очень маленький. А если есть надежда, надо же бороться?! Ведь правда? Правда?!

Синичка говорила со слезами на глазах так трогательно и жалостливо, и по-детски наивно, что, казалось, присутствующие должны растрогаться до слёз. Но почти все или скучающе морщились, или ухмылялись.

Графин толкнул локтём в бок Нелю и сказал:

– - Да она с головизной не дружит!

Неля ничего не ответила. Опустив голову, она задумчиво теребила платок и, кажется, вспоминала своих брошенных детей.

А вот судья совсем разозлилась.

– - Подсудимая не уходите в сторону!
– - грубо сказала она.
– - Не морочьте мне голову! Говорите по существу дела!

– - А это как раз и очень по делу. Понимаете, я ещё и потому верю, что у меня будет ребёнок, знаете... Мне уже целый год девочка снится. Это моя дочка. Она мне так и сказала, что она моя дочка. Она меня мамой назвала. Сколько раз я её видела... ну, я не знаю. Может, сто или больше. А недавно мне врач сказал, что у меня... в общем, случилось чудо, у меня сейчас со здоровьем всё в порядке и шансы родить очень велики. Вы сами можете видеть... Когда я от врача шла, я просто... я не знаю... я такая счастливая была! Я просто на крыльях домой летела! Мужу сказала... вы даже не представляете, какое это для нас счастье!

– - А кто у вас муж? Он здесь, в зале?

– - Муж?..
– - растерянно переспросила Ксения.
– - Да, у меня есть муж... Я не помню... Должен быть...

– - Ну вот, что и требовалось доказать!

Ксения растерянно заморгала, уткнулась в платок и зарыдала.

Тут уже поднялась мама Ксении.

– - Ваша честь, ну, зачем им ребёнок?
– - сказала она дрожащим голосом.
– - Уважаемые присяжные, будьте благоразумны! Они же девочке всю жизнь изуродуют! Они даже воспитать нормально не смогут! Им ребёнок и не нужен! Они же сами признались!

– - Не вам решать, смогут или нет, -- зло сказала судья, нервно постукивая коготками по столу

– - Ну, пожалуйста, не отбирайте у меня девочку!
– - взмолилась Ксения.
– - Я её мама! Она сама выбрала!

Бересклет почему-то сильно разволновался.

Из зала суда подала голос учительница Анна Михайловна.

– - Самое чудовищное, что эта ушлая особа успела обманным путём войти в доверие к ребёнку, -- зло сказала она.
– - Посмотрите на неё: ребёнок уже в животе. Интересно было бы узнать, как ей это удалось? Посулила какой-нибудь подарок, сладостями купила или запугала, в конце концов?

– - Но поймите же, материнство... да это невозможно! Ваша честь, вы тоже женщина, вы должны меня понять!

Лицо Альбины перекосила нервная гримаса, а Анна Михайловна ещё больше окривела. Эх, Синичка! Ну откуда эти женщины могут знать о материнстве!

– - Ах, прекратите разыгрывать спектакль!
– - с раздражением сказала судья.
– - Это суд, а не цирк!

– - Извините, ваша честь, здесь я вынужден вмешаться, -- сказал Бересклет.
– - Мне кажется, обвиняемая и вас хочет ввести в заблуждение. Как я понимаю, милая дамочка косвенно обвиняет меня, что это я отдал девочку в семью пьяниц, так сказать, отбросов общества...

– - Это кто отбросы?!
– - вскинулся Графин.
– - За базаром следи!

– - Извиняюсь, я, кажется, применил аллегорию. Естественно, я хотел выразиться об этих прекрасных людях иначе... И всё же.... Дело в том, что я отдал девочку этой замечательной супружеской паре из соображений гуманности...
– - с грустью покачал он головой.
– - У подсудимой, как она утверждает, есть любимый муж, они счастливы. Не всяким родным душам выпадает быть вместе. А Хлобыстовы глубоко несчастные и ущербные люди. Мало того что они не любят друг друга, они ещё и испытывают сильнейшую неприязнь и патологическую ненависть по отношению друг к другу. Отсюда их пьянство, наркомания, частые измены, неустройство в жизни... Они уже практически и не живут друг с другом. У потерпевшего сейчас другая женщина, которая, кстати, присутствует здесь. Вот она... Вас, кажется, Нелли зовут? Ну, неважно... Но наша святая обязанность -- спасти брак Хлобыстовых. Мне кажется, ребёнок внесёт в их жизнь некий смысл, свяжет их, подтолкнув ближе друг к другу, явится, если хотите, неким лучиком в их тёмном и беспросветном царстве.

– - Но вот же, есть здравомыслящие люди!
– - обрадовалась учительница Анна Михайловна.
– - Я полностью согласна с таким подходом. А обвиняемой движут эгоизм и собственные комплексы.

– - К вам у нас претензий нет, Вячеслав Вячеславович, -- с улыбкой сказала судья.
– - Вы всё сделали правильно.

Евгения Петровна, мама Ксении, опять попыталась вразумить.

– - Поймите нас, уважаемые присяжные заседатели, ваша честь, войдите в наше положение, -- жалостливо говорила она.
– - Моя дочь так трогательно готовилась стать матерью, со всей душой и любовью, так ждала, верила и мечтала -- и вдруг страшный и несправедливый удар. Врачи говорили, что она не может иметь детей. Знаете, как это тяжело! Думаешь: за что? Что не так сделали? Мы об этом много думали, да и сейчас не можем успокоиться. Дочка вообще мучилась сильно, места себе не находила. Всё копалась в себе, причины искала, похудела очень сильно. Не думаю, что помышляла о самоубийстве, но, наверное, была на грани. С полгода мы потихоньку, помаленьку выкарабкивались из трясины. А потом ещё семь лет...

– - Так вы, оказывается, ещё и семья алкоголиков!
– - обрадовалась судья.
– - Ну что ж, теперь для меня всё ясно!

– - Почему "алкоголиков"?
– - опешила Евгения Петровна.

– - Смотри-ка, они от своих слов отказываются!
– - издевательски сказала она и тут же истерично закричала: -- Вы же сами только что в этом признались!

– - Я? Я ничего такого не говорила, -- тихо и растерянно сказала мама.

– - У нас есть протокол суда -- там всё записано. Ну что ж, для меня всё предельно ясно. На почве алкоголизма можно пойти на любое преступление. Ах, ах, вы тут нам во всех красках о своих проблемах рассказали. Это, конечно, всё печально и трогательно, но трагедия в семье -- это ещё не повод воровать чужого ребёнка.

В зале одобрительно загудели.

– - Думаю, обвиняемая заслуживает самого сурового наказание, -- с важным видом сказал прокурор.
– - Разумеется, наказание должна понести и её мама. За укрывательство и подстрекательство.

– - Несомненно. Так и будет, -- мрачно усмехнулась судья и обратилась к алкашке Жанне.
– - Однако продолжим. Я, как мать (какая она мать?!) и женщина, вас прекрасно понимаю. Это чудовищно, когда у вас пытаются украсть ребёнка. Не беспокойтесь, преступники будут наказаны. Я позабочусь об этом. А вы...
– - швырнула она колким взглядом на Ксению.
– - Мы сделаем так, что у вас вообще никогда не будет детей! Вам понятно?