Тебе меня не получить

– Просто я ваш мир как-то по-другому себе представляла.

– Это как же? – усмехнулся рогатый, вежливым, даже, пожалуй, изящным жестом предлагая атьере прогуляться по аллее. – Кипящая лава и серный дым?

Теперь уж Роен плечами пожала, глянув на свои босые ноги, а потом на гравий дорожки. Демон кивнул, давая понять, что намёк до него дошёл. И дорожка мгновенно стала желтовато-розовой, укрытой мелким песком, разровненным так, что вышел замысловатый ажурный орнамент.

– Если уж совсем честно, то никак не представляла, – пробормотала Ора, стараясь не наступать на выведенный песчаный узор. Но проклятые юбки, волочащиеся следом, всё равно его смазывали. – Я и в существовании дем… кхм!.. тьеменов-то не очень верила.

– Точно, – хмыкнул рогатый, вышагивающий чуть впереди, заложив руки за спину. Валунки чудовищных мускулов мерно перекатывались в такт шагам, жутковато вздуваясь и опадая над лопатками, вдоль впадины хребта и истончающейся к пояснице гривы. Раздражающий, нервирующий запах громилы стал сильнее. От солнца, наверное. – Гораздо проще о проблеме забыть. Вдруг само собой рассосётся?

– А вы на самом деле наша проблема? – отозвалась Роен.

Сообразить, что ответить, ей удалось с трудом. Вдруг навалилось не то чтобы оцепенение, а вялая одурь, какая случается тёплым днём, да ещё после хорошего обеда. Дома Ора любила растянуться где-нибудь на солнечном припёке, подремать под разморенный плеск озера, ленивое треньканье кузнечиков, шелест кустов. Вот сейчас накатило похожее, даже пахло так же.

– Ну, если вас всё устраивает… – насмешливо ухмыльнулась демон.

– Да большинство эльдов даже и не подозревают о том, что вы есть! – Ора тряхнула головой, пытаясь прогнать сонную одурь.

– Тем хуже для них. У осторожной дичи ещё есть шанс выжить.

– Знаете что? – Роен остановилась, выпустив юбки. – У нас говорят: «Атьера слишком громко кричит о своей невинности и это подозрительно». А вы вот чересчур усердно пытаетесь убедить меня в… в нашей оленивости! Тут и возникает вопрос: кого хотите уговорить, меня или себя?

Рогатый тоже остановился, обернулся, но не совсем, а эдак глянув через плечо.

– Храбрая косуля, – прохрипел-протянул нараспев с такой издёвкой, что у Оры во рту кисло стало. – Того и гляди клыки отрастит. У-умная косуля, как баран прущаяся в ловушку. Сторожкая косуля, боящаяся подойти к зверю. Прозорливая косуля, чующая, откуда ветер дует.

– Есть, чем гордиться! – фыркнула Ора. – В ловушку вы меня заманили не ловкостью, а вашей магией.

– Это, конечно, меняет дело, – кивнул демон.

– И я вас не боюсь! Можете не стараться меня запугивать.

Рогатый постоял, помолчал, глядя на атьеру каким-то застывшим, мёртвым взглядом и шагнул, очутившись неожиданно близко – так близко, что Роен едва носом ему в голую грудь не ткнулась. Навис всей своей громадиной, кошмарными мышцами, рогами, заслонив несуществующее солнце. Никуда не торопясь, явно издеваясь, положил громадную ладонь девушке на плечо.

Видимо, всё это должно было немедленно излечить Ору от приступа мнимой храбрости. Вот только в лекарстве никакой необходимости не было, у неё от страха и так колени подрагивали мягко-студенисто.

– Хочешь убедить меня, что ты дура? Хорошая попытка, – одобрительно прогудел сверху рогатый, – Только кровь-то я чую.

Роен тоже кое-что чувствовала – его запах, ставший совсем одуряющим. Она, наконец, поняла, чем рогатый пахнет: нагретой за день травой, выкошенной рядом с озером – осокой, болиголовом, куриной слепотой, полынью. Пряный, горьковато-сладкий аромат, слишком резкий и отталкивающий, но и притягательный, от которого отделаться сложно. Гарантирующий к вечеру головную боль.

– Умная Косуля, – рокотал демон. Только вот смысл того, что он говорил, доходил до атьеры с трудом. – Но дурная. Оленёнок просто, детёныш. Хотела знать, зачем мне нужна? Надо всего лишь спросить. Я отвечу.

– На любой вопрос? – промямлила Ора, чтобы просто попытаться сообразить, на каком она свете.

Язык ворочался тяжело, будто чужой.

– Речь шла о том, зачем ты мне нужна. – Кажется, рогатый ухмыльнулся. – Но ладно, отвечу на любой.

«Зачем ты приносил цветы каждое утро?» – промелькнуло за туманной кашей, лениво побулькивающей в голове. К существующей реальности этот вопрос совсем никакого отношения не имел, да и к этому миру тоже. Собственно, вроде бы, он даже не этому мужчине предназначался.

– Зачем я тебе нужна? – выдавила Роен.

«Я тебе не нужна, – неторопливой гусеницей проползла полупрозрачная мысль, тоже совершенно лишняя, к происходящему не относящаяся. – Ты сам от меня отказался».

– Видишь, всё просто. Мы возвращаемся к одному и тому же, – гигантским шмелём гудел где-то за маревом демон. – Сначала ты была наживкой, думал, что он проглотит её, останется только подсечь. И покончить с его Кровью, как он уничтожил мою.

«Это он про Ноэ?» – пробиваясь через дурноту, как через песок, запоздало сообразила Ора.

– Но вышло даже лучше. Он труслив, послал других. Тех, кто прячутся по норам, как крысы, кусают исподтишка. Юркие, осторожные, подлые. Лабиринт сам справится с ними, мне и пальцем шевелить не придётся. Ловких и юрких можно не ловить, их нужно лишь поймать. А в клетке их прикончит собственный страх.

«Какая клетка? Какой страх? Он сейчас о экзорцистах говорит?»

Соображалка работала всё труднее, заедала, поскрипывая. А вот чувства почему-то наоборот обострились до болезненности. Солнце уже не грело щёку, а почти обжигало её. Ветерок елозил по виску, словно тёркой, словно кожи там совсем не осталось. Рука демона на плече весила как камень и тоже жгла. От пальца, которым рогатый её шею поглаживал, оставался опалённый след. А ещё казалось, будто позвоночник дрожит перетянутой струной и это поглаживание заставляло его вибрировать – вот-вот лопнет.

– Но я и не подозревал, насколько Шестеро меня любят. – Голос демона надвигался, наваливался глыбой. – Они послали тебя, Косуля. Ты будешь не просто букашкой, наживкой. Мы с тобой родим новую Кровь, я стану её корнем. Нежданный подарок, жемчужина в навозе…

Вместе с голосом навалился одуряющий запах скошенной травы. Рука рогатого легла Оре под подбородок, заставляя приподнять лицо. Шершавая ладонь скользнул по скуле, по щеке, словно очерчивая, пальцы зарылись в волосы, вынуждая откинуть голову ещё дальше. Солнечный свет лупил по глазам, от чего приходилось мучительно жмуриться. Коготь демона проехался по губам, заставив их приоткрыть. Впрочем, дышалось и без того с трудом, раскалённый воздух тёк в болезненное горло густым киселём.

– Мой драгоценный кусочек дерьма, – шепнул демон возле самого уха Роен, дохнув жаром и полынью.

И тут атьеру пронзило – именно что пронзило! ­– позвоночник-струну пробило от макушки до бедёр таким желанием, какое ни в один тайно-стыдный сон не приходило. Да что там! Ей и тени подобного не мерещилось.

Это было больно. Это было сладко до того, что рёбра сдавило. Это был такой голод, от которого все внутренности мучительно сжались. Это было почти непереносимо.

– Пожалуйста… – проскулила Ора, окончательно переставая соображать.