Текущая реальность
Шрифт:
На вопрос заданный почему-то очень бледным преподавателем:
– Товарищ Сталин, сколько будет дважды два?
Я не моргнув глазом, ответил:
– Примерно пять, или даже чуть больше.
После чего Григория Ивановича хорошенько шандарахнуло – аж подскочил.
Глаза навыкат, из глаз что-то жидкое течёт… Обиженно шепчет:
– За что, товарищ Сталин?
– За то, за что Начальника лаборатории «Завода № 55» Лаврика - уже расстреляли. А лаборанта Крюкова отправили дрессировать белых медведей. За новую технологию асфальтно-щелочного лака, которым по вашему прошлогоднему приказу
На стенках снарядов покрытом таким «эрцацем», образовывались так называемые «тратилаты» - могущие привести к преждевременному взрыву прямо в стволе орудия, что и время от времени происходило на полигонах ГАУ.
– Так я ж не знал…
– Теперь будете знать и в следующий раз хорошенько думать, прежде чем сокращать программу испытаний.
А вот когда задали вопрос по математике Кулику – а был он до того мудрён, что я сам завис ища шпаргалку в «Послезнании», он потел, краснел, пыхтел…
Но ответил правильно!
***
С единогласного согласия всех вышеперечисленных, «посвящённым третьего уровня» я выдал версию, придуманную когда-то профессором Виноградовым. Что типа группа учёных будущего придумала устройство, позволяющее перенос сознания в прошлое и вселение его в конкретного человека. И вот, типа, я перед вами – результат смелого эксперимента…
Прошу любить и жаловать!
Естественно, как и в первых двух случаях, сперва было недоверие и отторжение.
– Товарищ Сталин… Вы шутите?
Тоном, не допускающим даже подозрения на хоть какую-то «шутку юмора»:
– Я – не товарищ Сталин, повторяю. Но среди своих, можете называть меня «Иосиф Виссарионович».
Синхронно, все трое переводят взгляд на портрет на стене:
– А где тогда товарищ Сталин?
Вот, что ответить?
Но я нашёлся:
– В будущем! Там он нужнее оказался, Вы уж поверьте.
Убедившись что я не шучу, «неофиты» совсем потерялись. Щербаков хотел что-то сказать, но так и замер с открытым ртом. Шкирятов как будто сжался и окостенел с остекленевшими глазами… Пономаренко, перебегая взглядом с одного лица на другое, вопросил гласом вопиющего в пустыне:
– «Перенос сознания во времени»? Разве такое возможно?
Глеб Максимилианович Кржижановский, с донельзя умным видом – обхохотаться можно:
– Раз это не противоречит квантовой теории, значит - возможно.
«Оттаявший» Щербаков:
– Напоминает переселение душ. Но ведь наука говорит о том, что души не существует?
Пономаренко в не меньшем недоумении:
– Разве материализм отменяется?
Профессор Виноградов тут же спешит ответить на вопрос:
– Ни в коем случае, товарищи! Насколько я во всей этой истории понял, учёными будущего доказано, что человеческое сознание – это набор информации. А информация – вполне материальна, так как имеет единицу измерения. Как расстояние, вес, плотность и так далее…
Обратившись ко мне:
– …В чём измеряется информация, Иосиф Виссарионович?
Уставившись куда-то под потолок, выдаю без запинки из «Послезнания»:
– Простейшей единицей измерения информации является «бит» - единица измерения количества информации, принимающая
два логических значения – «да» или «нет» («1» или «0» в двоичной системе счисления). Но более удобно использование «байта», по ГОСТу «8.417—2002» - состоящего из восьми «битов». Как и среди других единиц измерения - в ходу килобайты, мегабайты, гикобайты, терабайты и так далее. Например, в романе Льва Толстого «Война и мир» - 6,4 мегабайт информации.Виноградов радостно:
– Вот видите? Будь товарищ Сталин «настоящим» - он бы разве так сказал? Такого придумать невозможно, такое нужно просто…
И он с важностью подняв палец вверх:
– …Знать!
***
После этих слов, недоверие у «неофитов» сменилось потрясением. А когда я рассказал им про «реальное» будущее, потрясение сменилось шоком… Да таким сильным, что я уже начал было опасаться за здоровье а то и саму жизнь Щербакова Александра Сергеевича – так тому поплохело.
К счастью, у нас на столе вовремя оказалось универсальное лекарственное средство – «Московская особая», а то б мы его «потеряли» в тот же вечер.
Пока тот приходил в себя, а мы все закусывали, оказавшийся более крепким Пономаренко, потрясённо воскликнул:
– А куда наши чекисты смотрели?! Как они такое(!) могли допустить?!
Вздохнув, мельком глянув на портрет Реципиента, объясняю:
– После Его(!) загадочной смерти и убийства Берии, органам Государственной Безопасности было запрещено отслеживать представителей высшей партийной и государственной власти…
С полной убеждённостью в голосе:
– …Хотя если рассуждать логически, они только этим и должны заниматься. Или я неправ, Пантелеймон Кондратьевич? Или от какого-нибудь антисоветски настроенного «поэта-прозаика», угроза государственной безопасности больше, чем от завербованного американскими спецслужбами члена Политбюро Коммунистической партии, занимающего должность Заведующего отделом пропаганды?
Командующий «кровавой гэбнёй» заметно напрягся, сжав кулаки:
– Это кто ж, такой?
– Это тот, который сразу после окончания школы - этим летом пойдёт на фронт воевать. И провоюет год, дослужившись от рядового до лейтенанта артиллерии, пока не будет комиссован после тяжёлого ранения16.
Все были поражены и это ещё не то слово:
– И как он только мог…
Морщусь:
– Дело не в нём и, даже - не в не так давно упокоившимся в подкремлёвских недрах Хрущёве… А в сформировавшейся к тому времени политической системе. Или Вы, Пантелеймон Кондратьевич, всерьёз считаете, что тот читал свой доклад о «Культе личности» без согласия большинства делегатов XX Партсъезда?
Внимательно оглядев «посвящённых» и не встретив возражений, остановив взгляд на заметно порозовевшем и ожившем Щербакове – знатоке негласных партийный правил, продолжаю:
– Сами прекрасно понимаете, товарищи, что такого у нас не бывает. Если бы этот гнусный тип знал, что столкнётся с хоть каким-то сопротивлением парт-номенклатуры, он бы не рискнул. Ни за что бы не рискнул!
То, глядя куда-то немного вверх, как будто надеясь увидеть призрак Лысого Поп-корна и спросить с него, подтвердил: