Телохранитель Генсека. Том 1

Быстро выбежал из подъезда и сразу заметил припаркованную неподалеку черную Волгу. Василий уже ждал меня.

Надеюсь, память Медведева не подведет в самый нужный момент. Впереди мой первый день работы телохранителем Брежнева.

Справлюсь ли?

Глава 5

Оказалось, что переживал зря — порядок сдачи и приема смены был отлажен до автоматизма. Я поздоровался с Михаилом Солдатовым, который дежурил предыдущие сутки, отпустил его домой.

Тут же в комнату дежурного вошёл генерал Рябенко, махнул рукой, приглашая следовать за ним.

Вместе мы вышли к элегантному черному автомобилю. Я про себя присвистнул — легендарный ЗИЛ-114! В две тысячи двадцать пятом такой можно увидеть, пожалуй, только в частной коллекции. Стоит бешеных денег, даже не предположу, сколько.

Брежнев вышел минут через пять. Поздоровался за руку с Рябенко и со мной.

— Ну как ты себя чувствуешь, Володя? Что так рано вышел? Отдохнул бы, подменили бы тебя. Правильно я говорю, Александр Яковлевич? — сказал Леонид Ильич.

— К Чазову отправляли. Тот сказал, здоров наш Владимир, как бык! — улыбнулся Рябенко.

— Всё в порядке, даже сотрясения нет, — подтвердил я. — Только и беды, что царапина на затылке.

Рябенко открыл дверцу ЗИЛа, Брежнев уселся рядом с водителем. Там полагается сидеть охраннику, но генсек в очередной раз нарушил инструкцию. Я вопросительно глянул на Рябенко, тот в ответ просто пожал плечами — дескать, не в первый раз, спорить бесполезно. Так что мы с генералом устроились сзади.

До Кремля долетели буквально за пятнадцать минут. Я, кажется, помаленьку начинал понимать, как работает память Медведева. Заметил, что воспоминания из его прошлой жизни всплывают, когда я чувствую всплеск эмоций, некий душевный порыв. А вот рефлекторная память тела, напротив, включается, когда я не придаю значения каким-либо действиям. Когда ослабляю контроль. Именно так я теперь и сделал — полностью расслабился. Чтоб, если что случится, тело отреагировало быстрее мыслей.

Кортеж проехал на Старую площадь, остановился возле третьего подъезда. Я вышел первым, открыл дверцу Леониду Ильичу. К нему тут же подбежал худощавый человек, с умным лицом и большими залысинами над высоким лбом. Александров-Агентов, подсказала память Медведева.

— Леонид Ильич, собрались, ждут.

— Как там завидовские сидельцы? — спросил Брежнев.

— Рвутся в бой. Собрались ниспровергать и разоблачать.

— Ну-ну, посмотрим, — Брежнев усмехнулся.

Я не понял из разговора ни слова. Моих знаний для того, чтобы дать точную оценку политической ситуации семьдесят шестого года не хватало. А память Медведева все еще оставалась нестабильной.

Зайдя в третий подъезд здания ЦК, поднялись на второй этаж. Я удивился тому, что Брежнев шел легко, без одышки. В мое время средства массовой информации рисовали его развалиной, дряхлым старцем, который не мог самостоятельно стоять во время парадов. Я уж молчу про анекдоты. Все эти «сосиски сраны» вместо «социалистические страны», или «сиськимасиськи» вместо «систематически». Сколько приписывали Брежневу таких перлов — не сосчитать! Сейчас я не наблюдал ничего подобного.

Кабинет Генерального секретаря не поражал ни размерами, ни роскошью. Обычная просторная комната с длинным столом для совещаний. Вдоль стен ряд стульев для референтов и секретарей. За кабинетом еще одна комната поменьше. В ней тахта, столик и полки с книгами.

Увидев Коровякову, сидящую на тахте, я удивленно поднял брови. Генерал Рябенко, напротив, нахмурился.

— Леонид Ильич, давайте померим давление, — защебетала Коровякова. — И надо лекарства принять, и укол сделать.

Она подошла к столу, взяла заранее приготовленный шприц.

Я непроизвольно шагнул к ней, чтобы перехватить руку со шприцем. В голове крутилась мысль: «Только не сейчас».

— Не надо. Я в порядке, — отмахнулся Брежнев. — После совещания.

— Ну как же, дежурная сестра сообщила, что вы плохо спали. Я вижу, что выглядите совсем плохо, — настаивала Коровякова. — Вы бледны, под глазами мешки…

— Товарищ Брежнев сказал вам, Нина Александровна, что не сейчас, — перебил её генерал. В голосе Рябенко зазвенел металл.

— Тогда я на совещании буду присутствовать, мало ли что, — Коровякова ничуть не смутилась, она даже не взглянула на генерала Рябенко, будто тот был пустым местом. Только преданно смотрела на Брежнева и улыбалась так, как улыбается женщина, любуясь своим мужчиной. Мы с Рябенко переглянулись.

— Ладно, — махнул рукой Брежнев, — раз медицина настаивает, пусть присутствует.

Александров-Агентов криво усмехнулся. Он наблюдал сцену, устроенную Коровяковой, с нескрываемым отвращением.

— Леонид Ильич, раз уж медицина идёт на совещание, то пусть и охрана присутствует. Вот Владимир Тимофеевич, например, он в штатском. Александр Яковлевич будет смущать наших умников генеральским мундиром, а Медведев вполне впишется. Тем более, и по возрасту близок многим. — Александров-Агентов вопросительно посмотрел на Рябенко, тот одобрительно кивнул.

Эти двое были явно заодно. «Андрей Михайлович», — всплыло в памяти имя-отчество, и тут же должность Александрова-Агентова — помощник генерального секретаря. А ведь я в этот момент, когда всеобщее внимание обратилось на меня, заволновался — вот память Медведева и отозвалась. Значит, не ошибся — действительно так и работает, включается при эмоциональном подъеме.

Войдя в зал заседаний вслед за Брежневым, я не обнаружил там Коровякову. Оказывается, Рябенко не позволил ей пойти за нами. Рукой преградил путь, уперевшись в дверной косяк. И тут же, взяв под локоть, чуть ли не силой отвел в маленькую комнату за кабинетом Генсека. Интересно, о чём они там говорили? Но мы уже были в малом зале заседаний, и я переключился на присутствующих здесь и фигуру Брежнева.

«Завидовскими сидельцами», как выразился Брежнев, оказались молодые управленцы и учёные, до этой встречи заседавшие в Завидово. Они сидели по правую сторону длинного стола.

Брежнев опустился на стул с высокой спинкой и подлокотниками во главе стола. Рядом с ним по правую и левую руку сидели Черненко и Пономарёв. Их я помнил ещё с молодости, по портретам, которые несли на демонстрациях. Тогда времена правления Андропова, потом Черненко называли пятилеткой пышных похорон. Умерло три Генеральных секретаря подряд, начиная Брежнева, и сильно проредился состав Политбюро. А пока они все ещё живы, вполне бодры и даже относительно здоровы.

Я устроился за спиной Леонида Ильича и внимательно посмотрел на собравшихся. Среди них особо выделялся человек лет сорока, с яркой кавказской внешностью. Одет в явно дорогой, сшитый у очень хорошего портного, костюм. Весь этот импозантный мужчина выделялся каким-то не нашим, заграничным шиком. Каждая деталь его образа была подобрана идеально, каждая мелочь в костюме ненавязчиво подчёркивала его статус. Я мысленно усмехнулся — странно было видеть этого «аристократа» на заседании партии, провозгласившей равенство людей всех сословий.

Если я не ошибаюсь, это и есть Гвишиани, зять Косыгина, собственной персоной.

Мне сразу не понравилось самоуверенное выражение его лица. Увидев, что Брежнева сопровождаю я, он сначала растерялся, потом зло посмотрел на меня. «Почему здесь Медведев? Где Нина?» — я без труда прочел его мысли. И окончательно утвердился в том, что это Гвишиани. Вчера в институте кардиологии Чазов упоминал, что Коровякова попала к Брежневу именно с подачи Гвишиани.

«Вижу, наш респектабельный грузинчик заволновался, » — не без удовольствия подумал я. Стараясь не отвлекаться на посторонние мысли, всеми силами удерживал с ним мысленный контакт.