Темная сторона Эмеральд Эберди

Все смешивается. Я пьянею от злости. Так бывает, теперь я знаю. Дорога извивается, фонари мигают, а я иду вперед, видя лишь ее удаляющуюся спину.

Почему Эриния убегает? Наплевать. С воплем я нагоняю девушку. Размахиваюсь и ударяю ее по спине с такой яростью, что металл неприятно дребезжит в руках и теплеет в крепко сжимающих его ладонях. Я размахиваюсь еще раз! И еще! Эриния подрывается на ноги, задыхаясь, вырывается, но я хватаю ее за горло и безжалостно бросаю о стену. Глаза у девушки краснеют от боли, но это не мешает ей улыбаться.

– Эмми, Эмми, убьешь меня, Эмми? – щебечет блондинка, облизывая окровавленные губы. Я приставляю прут к ее шее и давлю на горло с такой силой, что девушка начинает кряхтеть. – Убьет ли меня, Эмми, расплачется ли Эмми?

Я просто жму изо всех сил. Я должна жать до тех пор, пока она не задохнется.

– Бедная Эмми, она не знает…, - девушка кашляет, - не знает, что ей делать. Она ведь чувствует, она ведь добрая. Добрая сука. Добрая тварь!

Зарычав, я ударяю ее кулаком по торсу. Эриния морщится, откидывает назад волосы, что неестественно светятся в тусклых лучах фонарей, и вновь издевательски смеется. Мне никогда не забыть ее смех, не забыть то, что я по его вине ощущаю. Он поджигает ярость и делает из меня горящий, пылающий факел из раздражения, злости, гнева, ненависти. Не слушаю его, игнорирую, и вновь вонзаю кулак в живот девушке. Она пытается вырваться, но я бью вновь, и вновь. И вновь! Она смеется:

– Мой брат расстроится, ему не понравится, что ты так со мной обращаешься, Эмми. Ты бы подумала, - я бью сильнее, - ты бы подумала!

Я ору. Убираю от ее горла прут, и вонзаю его чуть ниже ее яремной впадины. Точно в цель. В глазах девушки застывает вопрос, а рот приоткрывается, будто она хочет что-то сказать. Но она больше ничего не скажет. Она не скажет. Никогда больше не скажет. И не попытается. Я знаю, уверена.

– Мне очень жаль, - шепчу я и с силой вытаскиваю прут наружу.

Струи крови плещут на меня, а Эриния ошеломленно хлопает длинными ресницами. На ее лице, наконец, появляется страх. Она умирает в ужасе. Она боится меня. Я сама себя боюсь, потому что вновь вонзаю прут в ее торс. И, если честно, я и не помню, сколько раз я это делаю. Наверно, до тех пор, пока руки полностью не погрязают в крови, а дышать не становится очень трудно.

Я отскакиваю назад. Бросаю прут. Ухожу. Вижу Лис. Вижу Терранса. Вижу людей и мигающие машины. Но я прохожу мимо. Я бреду домой. Поднимаюсь на лифте. Прохожу по коридору и останавливаюсь в ванной. Смотрю на себя в зеркало, но не умываюсь. Мне не хочется. Кровавые полосы на моем лице – мои шрамы. Я победила Эринию Эмброуз, но мы все вновь проиграли. Вновь.

– Нет! – кричит женский голос. Я выхожу из ванной комнаты, но я ничего не могу ни сказать, ни вымолвить. Просто молча следую вперед и оказываюсь прямо перед Венерой Прескотт. Девушка плачет, сжимая крестом на груди руки. – Нет! Нет!

Она знает. Она все знает.

Саймон берет Венеру за плечи, но она грубо отталкивает его от себя и рычит, будто дикое животное. Ей очень больно, но в отличие от меня, она еще не привыкла жить с этим ядовитым чувством. Не привыкла, не обращать на него внимания, не воспринимать его. Я расскажу ей об этом. Мы научимся существовать вместе, не испытывая ни боли, ни любви и ни всепоглощающей вины. Мы научимся.

Морти выбегает из комнаты. Он смотрит на мое окровавленное лицо и шепчет:

– Что произошло?

Я не отвечаю.

– Эмеральд, - вторит он, - что случилось? Ты ранена? Где Терранс? Лис?

Я вновь молчу. Старик переводит растерянный взгляд на Прескотт, а затем несется к выходу, будто сумел прочитать ее мысли. Не сомневаюсь, что так оно и есть, ведь в глазах у Венеры не просто слезы; там целая история. Девушка не знает себя от горя. Она валится на колени и поднимает голову вверх.

– Нет, нет, - все шепчет она.

– Да в чем дело! – злится Саймон. Он подбегает ко мне и хватает за руки. – Почему у тебя кровь? Что случилось, Родди? Что произошло!

– Она убила их.

– Что?

– Убила Лис и Терранса, - шепчу я и смотрю в глаза другу. – Эриния. Она убила их, и тогда я убила ее. Много раз.

Блумфилд пятится назад и зажмуривается крепко-крепко, словно пытается навсегда погрязнуть в темноте.

– Она убила не только их, Эмеральд, - хрипит Венера. Смотрю на нее. – Лис ждала ребенка. Я знала, я чувствовала.

– Но…

– Я должна была предвидеть это раньше! – кричит Прескотт. – Я должна была что-то сделать, я должна была их спасти. Но я не успела. Я просто…, я…, я не…

О, Боже. Девушка вновь кричит, схватившись руками за рыжие волосы, а я невольно отворачиваюсь. Мои глаза становятся широкими. Гляжу куда-то вдаль, сквозь стены, и не понимаю: что? У Лис должен был родиться ребенок? Не может быть, нет. Так ведь просто не бывает. Это слишком. Слишком!

– Венера! – Крик Саймона заглушает крик девушки.

Оборачиваюсь и вижу Прескотт. Она царапает ногтями запястье, смотрит на кровь и внезапно прикладывает рану к полу. Глаза Венеры закатываются, превратившись в белые, уродливые пятна. Девушка, дергаясь и крича, рисует круг вокруг своих ног и говорит что-то на неизвестном мне языке.

– Венера…

Подхожу ближе, но девушка никак не реагирует. Продолжает бормотать и дрожать в конвульсиях, и свет вдруг мигает, а оконные рамы разом распахиваются от сильного, даже безумного ветра. Теперь я уже впиваюсь в руки Прескотт ладонями.

– Венера! Что ты делаешь? Венера!

Прескотт резко хватает меня за плечи. Я растерянно пячусь назад и падаю в темную пучину из бесконечного падения, где кружатся и смазываются чьи-то лица, воспоминания и голоса. Меня бьет, словно молния, жажда горячей мести, и я вдруг понимаю, что Венера пытается проникнуть в голову Сомерсету Эмброузу. Видения отрывисты. Я не понимаю, что вижу, что происходит. Не понимаю, почему вообще в состоянии улавливать обрывки мыслей девушки, но затем внезапно наступает тишина. Будто канал найден, или же линия обнаружена. Шум испаряется, изображение становится четким, и я оказываюсь внутри не очень большого, но определенно красивого помещения, наполненного тяжелым запахом и тусклым светом. Я в музее. Вокруг экспонаты, стеклянные витрины и древний, массивный каркас из колонн. А перед глазами у меня прозрачный куб. Он выделяется на общем фоне и манит к себе, как к особой, важной реликвии. Внутри револьвер. Тот самый револьвер!

Я резко пошатываюсь назад. Валюсь на пол, а когда прихожу в себя, то вижу взгляд Венеры и примерзаю к месту. У девушки темные, практически черные глаза. Она грузно и медленно выдыхает, и только потом ее радужка приобретает естественный зеленый цвет. Прескотт смотрит на меня, и впервые я думаю, что она сильнее меня, злее меня и опасней.

– Я знаю, где револьвер. – Шепчут ее губы. И девушка покидает нас с Саймоном, не произнося больше ни слова. Но я и не думаю, что мы в этом нуждаемся. Теперь все лишь для одного: для мести. И ничто нас не остановит. Ни меня. Ни мою сестру.