Темнейшая магия

Всю прошлую неделю он тренировался в прослушивании разговоров между несколькими людьми в толпе, и у него это великолепно получалось. Прямо сейчас он заблокировал внешний шум и болтовню, чтобы можно было подслушать двух привлекательных девушек, сидящих в дальнем углу «Кармы», его третьем любимом баре и считавших, что их разговор мало кто услышит.

— Что ты о нем думаешь? — спросила брюнетка у блондинки.

— О ком?

Брюнетка кивнула в сторону Фаррелла.

— Там сидит Мистер Трастовый Фонд. Думаешь, у тебя есть шанс?

Блондинка окинула Фаррелла оценивающим взглядом и ухмыльнулась.

— Я слышала, он встречается с Фелисити Ситон.

«Интересно. — подумал он. — Они знают, кто он. Это определенно сократит время знакомства.»

— Гипотетически, может быть. В теории. Но из того, что я читала о нем, понятно, что Фаррелл Грейсон — не поклонник верных отношений, особенно с кем — то из низшего круга.

Кстати, он не мог сказать, что она ошибается. Его мать считала, что Фелисити, довольно симпатичная девушка из достаточно хорошей, а точнее приемлемой, семьи, будет идеальной девушкой и поможет ее сыну — преступнику получить хорошую репутацию, которую он так старательно запятнал.

Фаррелл разговаривал с Фелисити всего пару часов назад, сказал, что не очень хорошо себя чувствует, чтобы у него появилась возможность прийти сюда одному в субботний вечер. Кроме того, это заведение не входило в число предпочитаемых ею. Она любила больше ночные клубы уровня повыше, вроде тех, где у входа стоят крепкие, накачанные вышибалы и на все есть своя солидная цена. Он успокоил ее и привел в восторг, пообещав завтра устроить что-то особенное, только для них двоих.

Что же касается сегодняшнего вечера, познакомиться поближе с брюнеткой и блондинкой стало его целью номер один. Он начнет с шампанского — они выглядели как типичные любительницы подобного. Фаррелл подал знак бармену, но продолжающийся диалог отвлек его.

— Трастовый Фонд, значит? — сказала блондинка и в ее голосе послышался интерес. — Это точно?

— Я слышала, бабушка Грейсон оставила все свое состояние Фарреллу. И больше никому ни цента. К сожалению, он должен подождать, пока ему не исполнится двадцать — один год, чтобы запустить туда свои руки.

— Ждать осталось не слишком долго, я правильно понимаю? — ответила блондинка, улыбаясь. — Плохо только, что он не такой красавчик, как его брат. Я бы увлеклась им.

Брюнетка насмешливо хохотнула.

— Ты говоришь о шестнадцатилетнем? Маловат, не думаешь? И потом, я надеюсь, ты имеешь в виду младшего брата, а не старшего, который покончил с собой в прошлом году.

— Я же не некрофилка. — блондинка округлила глаза и бросила, как она думала, украдкой взгляд на Фаррелла. — Знаешь, может просто эта уродливая родинка на лице кажется мне отталкивающей. Все — таки мистер Трастовый Фонд выглядит довольно привлекательно.

В этот же момент настроение Фаррелла резко упало вниз. У него задергалась щека, и он приказал себе не прикасаться к родинке под правым глазом. Вместо этого взглянул на бармена и похлопал по стакану.

— Еще.

Бармен плеснул двойную порцию водки. Фаррелл покрутил жидкость в стакане, прежде чем выпить ее в два глотка, и закрыл глаза, чтобы лучше сконцентрироваться на знакомом ощущении жжения от горла до желудка, вызываемого водкой.

— Привет! — он повернулся и увидел стоящую возле него блондинку с улыбкой на губах и рукой на бедре. — Я — Британи. Почему бы мне не угостить тебя еще стаканчиком?

Он взглянул на нее.

— Довольно отчаянная попытка, тебе так не кажется?

Ее улыбка исчезла.

— Прошу прощения?

— Я — за равенство полов, но фраза «Почему бы мне не угостить тебя еще стаканчиком?»… Пафосно. Так что, до свидания.

На мгновение она уставилась на него, глаза сузились от удивления, затем развернулась и пошла обратно к подруге, сидящей в углу.

«Ты раздражен, не так ли? Неужели бессмысленное девичье мнение способно уязвить твое эго? Или просто плохой вечер?»

В последнее время подсознание Фаррелла твердило ему о многом и к несчастью оно выбрало знакомый голос умершего брата Коннора. Он положил двадцатидолларовую купюру напротив бармена, который налил ему еще.

«Не делай ту же ошибку, что и я, парень. — твердил не — Коннор. — Изобрази очаровательную улыбку, хочешь ты этого или нет. Дай им понять, что тебе все равно.»

— Но мне — нет. — пробормотал он.

«Помни, что тебе нужна девушка, которая захочет тебя больше, чем твой банковский счет или твою внешность. Она должна ценить твои качества и доброе сердце.»

Фаррелл не смог сдержаться и рассмеялся. Затем поднял стакан.

— За Коннора Грейсона, вечная ему память за то, что его сарказм преследует меня до сих пор.

Но совет умершего брата помог ему собраться. Он пришел сюда повеселиться, значит, будет. Он встал, прошел к ближайшему столику и, не смотря на протесты занимавших этот столик посетителей, взобрался на него.

— Попрошу минутку внимания! — выкрикнул Фаррелл. — Вы все, посмотрите на меня. Сюда, давайте. Фокус… сюда, люди.

Уже через пару минут его вид, стоявшего на столе, размахивающего выпивкой и кричащего, поверг весь зал в тишину.

— Кто-нибудь, пожалуйста, убавьте музыку? — он подождал, пока грохот динамиков снизился. — Намного лучше.

Он слышал, как перешептывались люди, многие спрашивали друг у друга, что это за сумасбродный чудик. И довольно быстро по бару распространился ответ, все узнали, что он Фаррелл Грейсон, средний сын Эдварда Грейсона, одного из самых богатых людей на континенте.

С упоминанием его имени пришло и понимание его репутации, как паршивой овцы семейства, и он мог только предположить, что они ожидали от него, пока он вот так стоял перед ними посреди клуба. Скорее всего, они ждали пьяной речи или других проявлений общественного беспорядка. Но подобное поведение шло вразрез с его новой философией.

«Убей их с добротой». Как и предположил бы Коннор. Фаррелл потерял почву под ногами во время разговора с блондинкой, но решил сразу же верить в шанс на новое действо. Он замолчал, давая время умолкнуть шепоту, затем глубоко вздохнул и улыбнулся.

— Сегодня у меня день рождения. — сказал он. — Вы все смотрите сейчас на мудрого и древнего парня двадцати лет!

— С днем рождения! — закричал кто-то.

Фаррелл поднял стакан и ухмыльнулся толпе.

— В честь празднования этой жизненной вехи ваш следующий бокал за мой счет. Пейте все!