Темные изумрудные волны

Итак, располагая этой информацией, оперативники приступили к поискам исполнителя и организатора двойного убийства. И если Костюка, не совсем быстро, но всё же удалось задержать, то с Никитиным всё оказалось намного сложнее.

Костюк долго не отпирался, он признался в совершении убийства, и подтвердил, что являлся исполнителем преступления, спланированного Никитиным. После того, как девушка вышла из БМВ, Костюк вместо неё сел на заднее сиденье машины. Проехали несколько километров, и он сказал, что ему нужно отлить. Машина остановилась, тогда он вынул пистолет и выстрелил в голову впереди сидящему пассажиру, затем водителю. Выйдя из машины, Костюк вытащил водителя и оттащил его в кювет. Увидев, что тот еще жив, добил его выстрелом в голову. Затем сел в машину, и, проехав несколько километров, сбросил второго убитого в кювет. Он поехал дальше, избавляясь по дороге от номеров, документов убитых, их личных вещей. Деньги он уже у них вытащил и переложил к себе в карман. Грабители планировали также завладеть автомашиной и продать её по запчастям. Однако, не зная местности, Костюк заблудился, и на одном из поворотов застрял. Тогда он собрал документы и всё, что могло сгореть, сложил кучкой на переднем сиденье, и поджег. Отойдя на приличное расстояние, понаблюдал за машиной, и, убедившись, что огонь занялся, пошел ловить попутку, чтобы уехать в Волгоград.

Деньги были переданы Никитину, который сказал, что разделит «выручку» после Нового года. Оперативники выставили засады в местах, указанных Костюком, но всё безрезультатно.

В июне-июле этого года была обезврежена банда, промышлявшая «машинными» убийствами, руководство которой осуществлял всё тот же Никитин. Сам он скрылся. Дело находилось в разработке у следователей из отдела по расследованию тяжких преступлений против личности при ГУВД. Свидетели утверждали, что в составе банды была девушка, которая предлагала потенциальным жертвам какой-либо товар, а когда те соглашались его купить, она им назначала встречу, на которую приезжали киллеры, убивали коммерсантов, и забирали деньги. Однако, члены банды, которых удалось задержать, не сказали ничего вразумительного об этой девушке, и о степени её участия в совершенных преступлениях. Видимо, Никитин умело разобщал информационные потоки, и исполнители ничего не знали о ней. Есть, мол, подружка у босса, больше ничего неизвестно. Известно только имя — Даша.

Оперативниками проведена огромная работа. Подключены сотрудники уголовного розыска. Установлено, что во второй половине июня Никитин объявлялся в Сочи. Очевидно, туда он приехал на машине. Управление железной дороги, так же как аэропорт и автовокзал, были оповещены о разыскиваемом, и сведений от них не поступало. Две недели Никитин проживал в одной из сочинских гостиниц с некоей Альбиной Евсеевой, жительницей Волжского. Затем она вернулась домой, а Никитин уехал в Петербург. Билет на поезд он взял на свой паспорт.

В Петербург направлены ориентировки на Никитина. Евсеева вызвана повесткой в прокуратуру, и тут же начались звонки из разных инстанций. Высокопоставленные особы требовали оставить в покое добропорядочную гражданку. На этот счёт Сташин был абсолютно спокоен: его шеф, начальник следственного комитета прокуратуры никогда ни перед кем не прогибался даже по пустяковым делам, а тут речь идёт о тяжких преступлениях. Поэтому он выставил за дверь адвоката, которого прислали Евсеевы, и предупредил, что если Альбина не явится в ближайшее время сама, то за ней приедет оперативная группа.

Глава 35

Катя сдержала слово. Прежние интимные радости оказались ребяческой забавой в сравнении с тем, на что стала вдохновлять её любовь. Она стала понимать его лучше, чем он сам. Получая столько внимания, Андрей начал волноваться: не будет ли это в ущерб её интересам?!

Казалось, портфель забав уже пуст, трудно придумать какую-либо новую импровизацию. Но это было далеко не так. И, своими стараниями она стала добиваться от него более щедрых доказательств любви, чем прежде, заставляла выходить из всех мыслимых границ умеренности, ставя это ему, а не себе, в заслугу.

Андрей перестал беспокоиться, что с каким-то сумрачным однообразием проявляет свои чувства. И стал более непринужденным, непосредственным, открытым.

— Сладость жизни заставляет забыть саму жизнь, — говорила она ему.

Уже не чувствовалось утомление долгим вынужденным бездействием. Мысли о делах, о работе, стали скучны, холодны. Здесь, в этом земном рае, раздумья о том, как он начнёт свой бизнес, не волновали, шли вяло.

Где он пребывал до этого? Был погребён под компромиссами житейской обыденщины. А что сейчас? Каждый день размерен так, чтобы извлечь максимум из того, что дано, чтобы переходом от одного ощущения к другому усилить остроту обоих. Пришло ощущение, будто находишься в гиперреальности, в зоне предельной концентрации бытия.

Влечение, которое он испытывал к Кате, стало для него чарующе привычным. Как-то раз она пожаловалась: «Ты любишь меня только чувственной любовью». Он ответил: «Говорят, что это единственная настоящая любовь — самая большая, самая сильная, полная смысла и образов, любовь. Эта страстная и таинственная любовь, она привязывается к телу и к душе, живущей в нем. Все остальное — заблуждение и ложь».

— Так говорят. А ты что, так не думаешь?!

Чувствуя странную пустоту и легкость в руках и ногах, без единой мысли, без желаний, соединяя в себе полное насыщение с полным опустошением, он ответил:

— Не могу ни о чем думать и размышлять. Кроме того, что люблю тебя.

Жизнь улыбалась им. Любовь-сказка, в которой они были авторами и главными действующими лицами. Они выдумывали их будущую жизнь, населяли её друзьями, вещами, домами, какими-то предметами. Иногда казалось, что не хватает реальности.

В первых числах сентября решено было уехать.

В последний вечер они приехали на Сухумскую гору, чтобы попрощаться с городом. Долгий день разлился по зарослям теплом. Легкие облака, белые, бесконтурные, спешили к далёкому горизонту, опережая уставшее солнце.

— Обещай, что будешь слушаться меня! — сказала Катя.

Они вошли под высокие своды деревьев, стеной стоявших на вершине горы. Они молчали среди жалобных, чуть слышных шорохов листвы. За великолепной стеной сосен раскинулась чаща, здесь и там виднелись группы пальм и эвкалиптов, бледные стволы которых зажигал последний луч солнца.

Он сжимал её в своих объятьях и целовал её глаза. Ночь спускалась с небес, первые звёзды мигали между ветвями.

Она повторила свой вопрос.

— Так ты обещаешь мне верить на слово, даже если тебе что-то будет непонятно?

Он пообещал.

Они уже в темноте пришли в ресторан, и на губах у Андрея оставался вкус поцелуев, а в глазах — образ Кати, когда она, в его объятиях, закинув руки за голову, замирала от страсти.

— Губы пахнут морем, — сказал он, открывая перед ней дверь.

Марлен, официант, запомнивший их, принес им два бокала вина:

— За счет заведения!

Она оглядела зал.

— У вас сегодня тихо. Намечается какая-нибудь программа?

— Сегодня будет играть джаз.

— Джаз?

— Наша местная группа, очень известная.

Записав заказ, Марлен ушел.

— Так что ты имела в виду «верить на слово, если даже мне будет что-то непонятно»?

— Ты… — ответила Катя, немного помедлив. — Ты такой интересный человек… Твои поступки разумны и логичны, но приходишь ты к этому нелогичным, и непонятным способом.

— Где-то я уже это слышал… Ты меня ни с кем не путаешь? Кажется, это ты про себя рассказывала. Таким образом ты объясняла свой приезд в Волгоград.

— Андрюша! Почему нигде не сказано, как заставить понимать непонятливых?