Темные изумрудные волны

— Сергей Владимирович…

И Давиденко попытался еще раз принудить собеседника к откровенности. Но всё было бесполезно. С неожиданной горячностью Третьяков заявил, что готов получать повестки, ходить к следователю, давать показания, — он ни в чем не виноват, бояться ему нечего, — но тайну своих взаимоотношений с Кондауровым не выдаст. И так же горячо заявил, что если у дочери будут неприятности, то он за свои действия не ручается.

— Давайте говорить серьезно, — жёстко сказал Иосиф Григорьевич, — вы — один из подозреваемых. Когда вы вышли из машины, следом за вами туда сел киллер и застрелил Виктора. Если вы не хотите ничего рассказывать про ваши взаимоотношения с убитым, дайте нам зацепки, которые помогут следствию.

— Хорошо… попробую.

— В казино вы встречались с Быстровым?

— Да. Он занимал у меня деньги на полгода. Потом мы случайно разминулись, и встретились уже в Волгограде. В тот вечер Володя пригласил меня отметить встречу в казино. Дело в том, что он игрок. Мы посидели, выпили. Потом я увидел Катю за одним столом с Виктором. Я подошел, сказал, что хочу поговорить с ним. Катя ушла. Мы сели в машину, поехали куда-то. По дороге не общались. Подъехали к какому-то частному дому. Там человек, который был со мной на заднем сиденье, усатый… Игнат… вышел, сказал, что будет ждать Витю в доме. Остался еще один, сидевший за рулем. Я попросил Витю выйти на улицу. Тогда водитель покинул машину, мы остались вдвоем, поговорили, потом я вышел. Виктор приказал своим отвезти меня домой. Двое вышли из джипа, и остались рядом с Мерседесом, я сел в джип, и водитель меня отвез.

— Вы ничего не видели? Ещё какие-нибудь машины?

— Да, подъехала красная «девятка», рядом дожидался какой-то тип.

— Вы можете его описать?

— Лет тридцать пять — сорок, среднего роста, крепкий, что еще… Так не скажу, но при встрече узнал бы.

Иосиф Григорьевич вспомнил, что Мкртчану было двадцать пять.

— Национальность?

— Чукча.

— Меня интересует — кавказец, или нет.

— Точно не кавказец.

— Может, номер машины? — спросил Давиденко наудачу.

— А, это пожалуйста! На номера у меня отличная память. Вот он: в215ро, тридцать четвертый регион.

У Иосифа Григорьевича вырвался удивленный возглас.

— Еще вопрос, Сергей Владимирович: говорил ли Виктор в вашем присутствии, с кем он собирался встречаться в тот вечер? Может, вы слышали обрывки фраз…

— Дайте вспомнить…

Некоторое время Третьяков думал, потом ответил:

— Нет, не припоминаю… А! Когда мы с Витей разговаривали, его водитель заглянул и сказал: «Никитос приехал». Наверное, он имел в виду того, кто вышел из «девятки».

И снова Иосиф Григорьевич удивленно, и в то же время радостно воскликнул. Никитин — главарь банды, промышлявшей «машинными» убийствами! Сейчас он в розыске, но есть ниточка, ведущая к его поимке.

Давиденко продолжил расспросы, но больше ничего относящегося к делу не услышал. Напоследок он поблагодарил за оказанную помощь, и предупредил, что следователь свяжется с Владивостокскими коллегами — показания нужно зафиксировать на бумаге.

— Извините, что потревожили. Совет вашей красавице, да любовь!

— Спасибо, Иосиф Григорьевич.

Положив трубку, он встал, и зашагал по кабинету. От двери к окну, и обратно.

«Да что ж я медлю!» — подумал он, и бросился звонить Галееву. Сообщив услышанные новости, положил трубку.

«Личное, или общественное, это пусть Галеев разбирается», — подумал Иосиф Григорьевич.

В дверь постучали. В кабинет вошёл Еремеев.

С тех пор, как Иосиф Григорьевич принял решение поддержать Рубайлова, и был разработан соответствующий план действий, на некоторое время было отложено осуществление давнего замысла — в пользу нефтяной компании «Волга-Трансойл» отжать сеть автозаправок и нефтебазу, принадлежавших фирме «Бизнес-Плюс». За эту услугу гендиректор «Волга-Трансойл» пообещал устроить начальника ОБЭП руководителем юридической службы, на солидный оклад и соцпакет. Отличное предложение для особиста, которому скоро уходить на пенсию. Теперь эту идею придется отложить до выборов. Каданников, соучредитель «Бизнес-Плюса», и Еремеев, руками которого планировалось осуществить задуманное — добыть компромат на хозяев этой фирмы — участвуют в Рубайловском проекте. Их пока трогать нельзя.

— Добрый день, Игнат Захарович! Хоть бы предупредили о своём визите, я бы рубашку новую надел!

— Извините, что не по регламенту, Иосиф Григорьевич. Дело очень срочное.

— Вот это да! А я обрадовался, думал так зашли, покалякать.

Шумно дыша, Еремеев посмотрел в упор на Давиденко.

— Не того человека взяли. Ошибка вышла. Трегубов тут ни при делах.

Иосиф Григорьевич вспомнил об обстоятельствах дела, которое вёл следователь прокуратуры Сташин, и сразу ответил:

— Что значит «ни при делах»? Он там главный фигурант. Его опознали сотрудники магазинов, с которыми он «поработал». Выясняется, кто такой «очкарик», его подельник. Трегубов ездил на «Мерседесе» Кондаурова, на одной из автомоек его видели с Мкртчаном. Его подтягивают, таким образом, ещё и к делу Кондаурова. Ошибаетесь, Игнат Захарович, он очень даже «при делах».

— Трегубов работает на Каданникова. Это наш человек.

— Да хоть на директора Каспийского моря! Думаю, этой фигурой можно пожертвовать. На носу выборы, не забывайте о нашем проекте.

Еремеев сжал кулаки.

— Всё подстроено. Подонки… Придушил бы вот этими руками! Трегубов невиновен. Сташин, подонок из подонков, некомпетентен в сыскной работе. Говорю, как опытный адвокат.

— Что там с его компетенцией, это пускай Кекеев разбирается. При чем тут я?

— Иосиф Григорьевич… Нам с вами решать, как сложить кубики. «Пирамиду» вы придумали, виновных вы нашли. Ваш Зюбенко вытащил на свет божий этих «микросхемщиков».

— Одним из которых оказался ваш Трегубов, — продолжил Иосиф Григорьевич. — Поймал его Сташин, и молодец, хорошая работа.

— Падонкафская работа, — прорычал Игнат Захарович. — Сын Сатаны, он выбрал не тот путь.

— Это пускай его отец, то бишь начальник, решает. Как вы себе это мыслите, столько всего сделано — опрошено более сотни свидетелей, пойман подозреваемый, опознан, — куда, под чей хвост, всё это засунуть? Признайтесь, чем вам так дорог Трегубов?

В выражениях, бурлящих, как горный поток, Еремеев принялся доказывать, что Трегубов никак не мог быть организатором сложной схемы с радиодеталями, он простой исполнитель, «опричник», никак не организатор большого дела.

— Правильно, — откликнулся Иосиф Григорьевич, — он прикрывал своего подельника, который и является организатором. А на роль мокрушника, замочившего урюпинцев, он как раз подходит. Есть еще жертвы…

Но о них он предпочел промолчать. Высветилась вдруг идея, о которой он давно думал, но именно сегодня она так четко выкристаллизовалась. Учитывая подозрения Галеева в отношении Еремеева, цепочка Трегубов — Никитин — Еремеев, и еще кто-то четвертый, а может быть, и пятый, — чем не искомая группа?! Никитин, стрелявший в Кондаурова — а теперь это почти доказанный факт — не мог же он действовать из спортивного интереса. Не польстился же он на коврики из «Мерседеса». Выстрелил и убежал, не захватив с собой никаких ценностей. Да, таких людей, как Кондауров, просто так не убивают. Те, кто мог быть заинтересован в его смерти, не так уж много. Соучредители Кондаурова по «Бизнес-Плюсу» и по другим предприятиям, а это Каданников, Солодовников, и еще два-три человека. И… Еремеев, который вёл дела Кондаурова, имел доступ ко многим документам.