Тёмный лорд

*

Наутро пошёл ливень — долгий, нудный и обложной. Прижавшись лбом к холодному стеклу, Том следил за стекающими каплями. На завтрак он спустился около семи, все еще чувствуя слабость в ногах. Одноклассники только начинали подтягиваться. Профессор Дамблдор разговаривал с профессором Бири, и Том готов был заключить пари, что они беседуют о его обмороке. Посмотрев на обложные тучи, парень подвинул свежий номер «Пророка».

Известия оказались радостными: русские начали наступление на Берлин. Разворот колдографий показывал штурм Зееловских высот. Советские бомбардировщики и реактивные установки обрабатывали железобетонные линии обороны, оставляя на их месте воронки с кусками гранита и расплавленной арматурой. Даже маги Ордена СС, отбросив заклинания, отстреливались из дотов, как простые солдаты. Однако сама мысль, что главный темный маг мира не бьется за Берлин, а гуляет по Британии, вызывала дрожь. Том с удовольствием посмотрел на тонкие коленки Араминты и, дождавшись, когда она закончит завтрак, нагнал ее легкую фигурку возле двустворчатой двери.

— Дрожишь, Минни? — усмехнулся Том, властно положив руку на ее хрупкое плечо.

— Да… — хлопнула ресницами Араминта. — Ты читал передовицу, Том? — от волнения девушка непроизвольно прижалась локтем к его руке. Мимо прошёл Орион Блэк, и его понурый вид едва не заставил Риддла улыбнуться. После танцев с Натали Адамс парень получил громовещатель от матери.

— Думал, ты порадуешься штурму Берлина, — насмешливо сказал Том. Густой туман, заволакивавший окна, создавал ощущение, что весна перетекла в нудную осень, которая будет продолжаться до первых зимних холодов.

— Помнишь, что сказал магловский фюрер? — Араминта, не глядя на Тома, посмотрела на спешащих по коридору второклассников. — Никогда за всю войну дела не шли так хорошо…

— … Скоро Советы и союзники столкнутся в Берлине друг с другом, — механически продолжил Том. — Надо же ему что-то болтать.

— Страшновато после Арденн, — Араминта аккуратно уложила газету в кожаную сумку. — Я не представляю себе мощь армии, которая сломала Вермахт. А если мы и вправду столкнемся, Том?

— Тебе вредно думать о политике, куколка, — прикоснулся Ридлл к ее щеке. Только столкнувшись с теплом ее кожи, Том осознал, насколько холодными стали его собственные руки.

— Том… Мне пора на зелья… — пролепетала девушка. Белокурые волосы рассыпались по плечам, и парень, холодно улыбнувшись, с силой сжал ее пряди.

Присев на подоконник, Том посмотрел на размокший от дождя школьный двор, а затем достал из портфеля дневник. Подумав с минуту, он обмакнул перо и написал:

Она должна принадлежать мне.

Глянцевые страницы поглотили темно-синие чернила, а затем выбросили ответ:

Разумеется, тебе хочется обладать ей, причем как можно более жестко. Ты ведь знаешь, как утвердить власть, не так ли?

Том задумчиво потер перо, а затем вывел:

Заставить другого страдать.

Дневник, казалось, принял написанное к сведению. Помолчав с минуту, он выплюнул:

Совершенно верно, заставить другого страдать. Точнее, чередуя ему радость и страдание.

Риддл поморщился. В голове возникла слабость, словно какое-то существо забирало у него способность рассуждать. На мгновение парню захотелось отложить дневник и, закрыв глаза, погрузиться в сладкую дремоту. Том нацарапал неровными буквами:

А барельеф у Блэков? Геракл едва ли будет чередовать пленнице боль и удовольствие.

Как и всегда, он мог доверить кожаной тетради сокровенные мысли. Было бы забавно, если учителя вдруг узнают, кто живет в дешевом ежедневнике, который Том носил с собой на уроки. Чернила между тем потекли вновь:

Ты умеешь поставить в тупик. Геракл на том барельефе испытывает высшую форму власти: Иола стала его вещью, которая чувствует позор и муки по одному его желанию. Победитель наслаждается тем, что знает ее участь: быть служанкой его жены и его наложницей. Он тешит свое самолюбие, показывая всем, что красивая принцесса и лучшая лучница Эвбеи, дочь его врага, теперь стала его рабыней. Возможно, Иола найдет в этом наслаждение.

Том, почувствовав, как боль сильнее сжимает голову, вывел:

Наслаждение от рабства?

Дневник не заставил себя ждать и спокойно ответил:

Ты прекрасно знаешь, что есть люди, предназначенные быть вещами или рабами. Так отчего бы им не найти удовольствие в своей участи?

«Ты прав, Волдеморт», — хотел было ответить Том, но закусил губу. Дневник, как и всегда, побеждал его в интеллектуальных спорах. Это всегда вызывало у него ярость или отвращение. Но сейчас сама мысль, что он создал существо умнее себя, впервые породила подобие страха.

Его отвлекло легкое прикосновение. Риддл закрыл тетрадь и обернулся. Светловолосый мальчик дергал его за руку. Том сразу узнал первоклассника Найджела Мальсибера — младшего брата Нортона. В отличие от старшего брата Найджел сразу проникся уважением к Тому и мечтал присоединиться к его клубу.

— Том… Том, я от Рэндальфа, — улыбнулся ребенок, словно пришел к старшему товарищу. — Он спрашивает, будет ли в субботу тренировка.

— Да, — кивнул Том. Его одноклассники (особенно Лестрейндж) использовали Найджела в качестве вестового, и мальчишка охотно исполнял их поручения.

— Днем? — подпрыгнул он, словно чувствовал себя причастным к тайне.

— Как всегда, после обеда, — подтвердил Том.

— Я могу прийти посмотреть? — ребенок поднялся на цыпочках, надеясь услышать заветное «да».

— Конечно, Найджел, — ответил Том. Некоторые из участников клуба были против того, чтобы младший Мальсибер смотрел на их тренировки. Риддл, однако, был уверен в ребенке. Для мальчика сама мысль о причастности к тайне старших была слишком важна, чтобы он просто так смог отказаться от нее.

— Спасибо, Том! — Риддл покровительственно похлопал ребенка по плечу. Мальчик, рассмеявшись, помчался по коридору. Глядя на его светлые волосы, Том подумал, что Найджел стал бы лучшим наследником рода Мальсиберов, чем наглый Нортон. Впрочем, это было невозможно даже теоретически.

Разве… Разве что Нортон куда-нибудь исчезнет, а лучше — сдохнет.

С минуту Том, прищурившись, смотрел на окутанный дымкой Запретный лес. Найджел, бедняга, привык быть вечно вторым. А может стать первым, благодаря Лорду Волдеморту… Тихонько хмыкнув, Том поднялся с подоконника и, почувствовав прилив сил, пошел наверх.

В библиотеке, как обычно, стоял освещенный свечами полусумрак. Редкие младшекурсники сидели, уткнувшись в потрепанные учебники. Глядя как третьекурсница из Гриффиндора Адель Форгис листает книгу по травологии, Том поймал себя на мысли, что за годы учебы он не видел новых учебников. Даже у Эмили с ее элегантной дорогой одеждой книги оставались потертыми: их, видимо, не переиздавали лет десять. Приоткрыв заклинанием резные двери, Том вошел в Запретную секцию и начал рассматривать полки.

Его внимание привлек потертый фолиант с изображением оборотня. Том посмотрел на корешок, а затем, подумав, достал его с полки. Обложка оказалась не пыльной: книгу, видимо, регулярно читали. Парень быстро зажег одну из летающих свечей, и осторожно приоткрыл обложку.