Тёмный лорд

Через некоторое время перед ними показались первые домики Хогсмида: деревушка только начала оправляться от пожара. Ученики играли в снежки или, смеясь, катались по ледяным прогалинам. Снежинки падали на ограду сквера, заметая чугунный узор обледенелой решетки. Том сразу почувствовал себя дураком, от того что после смерти Миранды старался никогда не бывать здесь. Ему захотелось заглянуть в каждый магазин и осмотреть всё, что только было в маленьком городке.

По дороге к «Трем метлам», где обычно собирались торговцы казеиновым клеем, стояла группа третьекурсников и с интересом рассматривала старика в потертом пальто. Около него играла старая, латанная-перелатанная, шарманка. Перед ним кружились деревянные обезьянки, вертя в лапах палки.

— Обезьянки, обезьянки, — кричал человек, показывая на маленький театр. — Дети Царя Обезьян дают представление!

— Ты знаешь легенду о Царе Обезьян, Томми? — Эмилия поправила подол тонкого серого плаща.

— Знаю, Гринни, — усмехнулся Том. — Если помнишь, он провозгласил себя Мудрецом Равным Небу и боролся с Царицей Демонов по имени Байгу Цзин*. — Все происходящее казалось ему сном. В конце концов, кем была ему Гринграсс? Помнится, прежде, ее выходки вызывали у него отвращение. Но сейчас ему хотелось быть с ней, как не хотелось быть ни с кем на свете.

— И, конечно, Демоница победила? — лукаво заметила Эмилия.

— К сожалению, Гринни, победил Царь Обезьян. — Том усмехнулся и обсыпал девушку снежной пудрой. — Демоница cлишком долго нежилась в опочивальне и расчесывала золотистые кудри.

— Это ошибка переводчиков, Томми, — рассмеялась слизеринка, очистившись от снега. — Демоница натянула шкуру Царя Обезьян, как трофей, у своего трона. А потом в знак победы и в назидание всем врагам сделала себе красные сапожки на обезьяньем меху.

— Но это невозможно, Гринни, — серьезно ответил Том. — Царь Обезьян был бессмертным с тех пор, как украл пилюли бессмертия Лао-Цзы. Он стал настолько сильным, что разгромил Небесное войско и устроил переполох в Небесных чертогах…

— Что же… — томно опустила Эмилия длинные ресницы. — Тем слаще была победа для Демоницы… После праздничного пира она взошла на запряженную гиппогрифами колесницу и с триумфом проехалась перед подданными в новых красных сапожках… Они как раз доходили до колен Победительницы, — многозначительно посмотрела она на Тома.

— И в темно-синем платье, — Риддл хотел уколоть спутницу, но, глядя на лукавую улыбку девушки, почувствовал на душе тепло.— Только почему сапоги были именно красными? — спросил он, переведя взгляд на обледенелый бордюр.

— Цвет победы… Представляешь, — Эмилия кокетливо вытянула ногу в сапожке и чуть покрутила ступней, — как наслаждалась во время триумфа Демоница, чувствуя под своими маленькими нежными ножками бессмертный обезьяний мех?

Метель усилилась, и из-за хлопьев стали едва видны очертания домиков. Задумавшись, Том не заметил подбежавшего Рэндальфа Лестрейнджа.

— А, вот вы где, голубки, — бросил он на ходу. — Наслаждаетесь зимней прогулкой?

— Как и вы с Мари, — парировал Том. Ему казалось, что он несет чушь, но ничего другого ему не приходило на ум.

— Да я только за, — усмехнулся Лестрейндж. — Просто, Эмили, Мари просит тебя подойти к ней. Ей прислали письмо по-английски, а она не может понять….

— Мне пора, Томми, — рассмеялась Эмилия. — Тебе придется самому досмотреть представление о том, как Мудрец Равный Небу закончил жизнь любимыми сапожками прекрасной Демоницы… — Девушка швырнула в парня снежком, и он едва увернулся от ледышки.

— Тогда мы в «Трех метлах»… — Рэндальф побежал вперед. «Не терпится увидеть свою Мари», — усмехнулся в голове Тома надменный голос.

Когда фигура девушки выбежала на полянку возле сожженных елей, в воздухе воцарилась тишина. Ученики, смотря представление, переговаривались, но их голоса становились неслышными. Глядя на тихие струи снега, Том начал догадываться, что сейчас произойдет, и с опаской посмотрел на обложные тучи. Он не ошибся: со стороны Запретного леса послышался гудящий шум, и тотчас из-за деревьев появились пятьдесят высоких фигур в капюшонах.

— Expecto Patronum! — выкрикнул Том, сконцентрировавшись на воспоминании о вчерашнем вечере.

Из палочки вырвалась серебристая змея. Несколько дементоров отлетели, помчавшись по направлению к «Трем метлам». Том со страхом подумал, что Эмилия не умеет выпускать патронуса, и стал пробиваться вперед. Неожиданно его дорогу перегородил владелец деревянного цирка.

— Темная эра наступает! — захохотал он. Залп из его палочки поджег ближайший дом. — Последний же враг истребится — смерть!

Ведьмы и волшебники, находившиеся поблизости, с криками разбегались в сторону полуобгоревшего сквера. До Тома дошло, что большинство, в отличие от него самого, не понимало смысла этой фразы. Обезьяны, не обращая внимания, продолжали танец. Отбиваясь от обезумевшей толпы, Том с ужасом видел, как тонкая фигурка Эмилии упала на снег, и ее терзают дементоры.

— Мастер скоро придет, говорю я вам! — шарманщик зажег еще одно сухое дерево, а затем и собственную шарманку, радуясь огню, как безумный. — Да прибудет отныне тьма! Погибнет всякий, кто встанет у него на пути!

— Stupefy! — Том оглушил полоумного хозяина игрушек и стал пробиваться через припорошенный снегом сквер к лежащей на земле фигуре. Такая же участь постигла еще нескольких учеников.

Через десять минут, когда крики прекратились, Тому удалось протиснуться сквозь собравшуюся в сквере толпу. С другой стороны к ним бежал профессор Дамблдор с группой гриффиндорцев. Через мгновение два огромных патронуса — феникс и змея — осветили тусклую улицу, встретившись над телом Эмилии. Дементоры с визгом разлетелись, и Том наклонился над хрупкой фигурой девушки.

— Эмили… Эмили… — отчаянно шептал Том, но предсмертная пена уже стояла на губах девушки. И тут Том совершенно забыл, что ненавидит объятья. Он упал рядом с ней на колени, схватил ее за плечи и порывисто обнял тело — пусть даже его стали бы дразнить за это до конца жизни.

— Эмили! Эмили, пожалуйста… Эмили, прости меня! — прошептал Том, снова обнимая её. По его лицу текли слёзы, и впервые он не стеснялся показаться кому-то идиотом. Он просто сидел на земле, сжимая в объятиях свою подругу и шепча ее имя, словно надеясь этим разбудить её. Окружающие молча смотрели на них, не в силах сдвинуться с места.