Темный покровитель

Джиа одаривает меня странной полуулыбкой.

— Это мило, — мягко говорит она. — Все, что ты запланировал сам, значило бы очень много, знаешь ли. Все это прекрасно, потрясающе, и я определенно никогда не испытывала ничего подобного. Но я хочу, чтобы мы оба хорошенько подумали о сегодняшнем дне.

— Сначала ты. — Я возвращаю ей улыбку. — И мы можем подкидывать друг другу идеи. Как насчет этого? — Я вижу, что у нее их полно, и, по правде говоря, я не планировал заниматься чем-то большим, чем просто наслаждаться виллой по вечерам и работать.

— Ты говорил, что никогда раньше не был в отпуске, — признает Джиа, качая головой. Наклонившись вперед, она поджала губы, зачерпывая вилкой кусочек лосося и яичницы. — Я подумала, что сначала мы могли бы прогуляться по рынку. Я была там в свой первый день здесь, и это очень весело. Много уникальных продавцов, интересных продуктов и все такое. А потом мы могли бы спуститься на пляж, немного полежать, искупаться. Когда мы будем готовы к обеду, мы можем пойти в один из прибрежных ресторанов… в другой, — быстро добавляет она, видя, как мой взгляд темнеет при воспоминании о баре, в котором я нашел ее вчера. — Пообедать и выпить, может быть, пройтись по некоторым магазинам. А потом, после ужина, мы могли бы снова пойти в один из баров. Предположительно, там есть живая музыка и танцы. Это может быть весело. Давненько я не ходила на танцы, — добавляет она. — С тех пор как в последний раз ходила на гала-ужин с отцом, а это было, кажется, целую вечность назад. Да и вообще все эти вечеринки такие душные. Мне кажется, что здесь все будет по-другому. Более расслабленным.

Я чувствую еще одну смутную вспышку паники. Танцы в баре на берегу моря звучат настолько неправдоподобно, что я даже не могу себе этого представить. Но я вижу, как загораются глаза Джии, когда она рассказывает о своих идеях, и понимаю, что не хочу ее разочаровывать. На самом деле мне хочется согласиться с ее идеями, просто чтобы проверить, будет ли это так весело, как ей кажется.

— Я не могу придумать, что добавить. Но все, что вы предложили, звучит как все самое лучшее, что мы могли бы здесь придумать. Я не против.

Улыбка Джии становится шире, совсем чуть-чуть, и я чувствую, как что-то переворачивается в моей груди. Мне нравится заставлять ее улыбаться, понял я. Мне нравится делать ее счастливой. И несмотря на то, что произошло вчера, я готов смотреть на это сквозь пальцы, если есть возможность исправить то, как мы оказались здесь в первый раз.

— Я пойду, закончу одеваться, — говорит Джиа, закончив с завтраком и мимозой. — Дашь мне минут двадцать?

— Столько, сколько тебе нужно, — заверяю я ее. — Если это выходной, то спешить некуда, верно?

Джиа смеется.

— Теперь ты понял. И надень шорты для плавания, — добавляет она. — Мы же идем на пляж, помнишь?

Ее смех задевает что-то в моей груди. Он яркий и счастливый, такой звук я не могу припомнить, чтобы слышал от нее с тех пор, как мы поженились, и уж точно он никогда не был направлен на меня. Мне хочется услышать его снова, сделать что-то еще, что потянет за собой этот звук. Это заставляет меня чувствовать себя счастливым так, как я уже давно не чувствовал.

— Хорошо, — уступаю я. — Я взял с собой пару, хотя уже давно ими не пользовался.

— В особняке есть бассейн, — говорит Джиа. — Крытый, с подогревом, для зимних месяцев.

— Это не значит, что я им когда-нибудь пользовался. — Пока я это говорю, мне приходит в голову, что я действительно никогда не пользуюсь роскошью, которую предлагает мне моя жизнь, и не получаю особого удовольствия от тех благ, которыми я балуюсь. Я ем самую лучшую пищу, одеваюсь в одежду, сшитую на заказ, а в мой особняк доставляют лучшее спиртное, которое я только могу попросить. Мне доступны любые поблажки и развлечения, но я не наслаждаюсь ими так, как следовало бы. Большую часть своей жизни я был настолько сосредоточен на работе, на служении Энцо, что считал само собой разумеющимся то, что окружает меня и так сильно улучшает мою жизнь. В этом смысле я понимаю, что мой брак с Джией может пойти мне на пользу. Она явно не намерена отказываться от того, что ей нравится в жизни, и, если представится возможность, с удовольствием примет любой новый опыт, который ей предложат.

Это одна из тех вещей, которые заставляют меня иногда чувствовать себя опасно близким к тому, чтобы испытывать к ней больше, чем я планировал или чем, по моему мнению, должен.

Я хватаю пару плавательных шорт и иду в ванную, чтобы переодеться, пока Джиа достает из шкафа один из своих сарафанов. Странно — я был с ней физически близок, был внутри нее, первый мужчина, который когда-либо делал это… и все же я чувствую себя неловко, раздеваясь перед ней небрежно, как будто это более высокий уровень близости, хотя это совершенно естественная вещь, которую я должен делать в присутствии жены.

Когда я возвращаюсь, на Джии уже белый сарафан — довольно легкая вещь из плетеного материала с горловиной и кружевным подолом. Я колеблюсь, вспоминая о подарках, которые купил ей вчера. Когда я увидел ее в баре с Блейком, у меня возникло желание выбросить их в этот чертов океан, после того что она сделала. Какая-то часть меня не считает, что она заслуживает подарков после флирта с другим мужчиной. А часть меня признает, что независимо от того, было ли ее поведение приемлемым или нет, оно было обусловлено обстоятельствами наших отношений. Обстоятельства, которые я создал сам.

По крайней мере, я могу принять тот факт, что обиды не помогут нам двигаться вперед.

Я подхожу к стулу, на котором лежат вчерашние брюки. Уборщицы здесь не было со вчерашнего дня, так что грязную одежду, слава богу, никто не убирал. Коробки все еще в кармане, и я вытаскиваю их, поворачиваясь к Джии.

— У меня есть кое-что для тебя. — Я опускаюсь на край кровати и протягиваю ей две маленькие коробочки.

Она удивленно смотрит на меня.

— Ты мне что-то купил?

Я киваю.

— Я ходил вчера за обедом, чтобы найти подарок для тебя. — Я делаю глубокий вдох, пытаясь придумать, как объяснить, что я чувствовал вчера, пока все не разлетелось на куски. — Я знаю, что не делаю тебя счастливой, Джиа. Но подарки, кажется, делают тебя счастливой, и поэтому я…

Выражение ее лица заставляет меня резко прерваться.

— Я не говорю, что ты избалована, — быстро добавляю я. — Я говорю, что знаю, что ты любишь красивые вещи, и когда я подарил тебе серьги из оникса, чтобы ты надела их с платьем на ужин, я заметил, что ты надевала их еще несколько раз. Поэтому я подумал… — Я резко выдохнул. — Это для тебя.

Джиа осторожно берет коробки из моих рук. Она ставит меньшую на комод, а затем поднимает крышку длинной. Когда она видит браслет, лежащий внутри, я вижу, как расширяются ее глаза.

— О, — тихо говорит она. — Он прекрасен.

— Ты так думаешь? — Я облегченно вздыхаю. — Я не знаю, как выбирать такие вещи. Я никогда не ходил по магазинам для других женщин, кроме тебя.

Джиа смотрит на меня, слегка нахмурив губы.

— Нет? Ты никогда не покупал никому другому подарки?

Я покачал головой, чувствуя себя неловко из-за такой постановки вопроса. Я не ожидал, что буду говорить с Джией о других женщинах.