Темный янтарь 2

Довольно верно написано, жизненно, про спокойный и мирный довоенный транспорт. Должно быть, хорошая книга.

На пути с рыночка пришлось освобождать Серафиму – к ней намертво прицепились, уговаривая померить валенки. Янис вытащил водительницу из небольшой толпы.

— Не пойму, что ты его, нахала, слегка не пихнула? Не расшибся бы, горластый.

— Нехорошо пихаться, все ж мужчинка, – печально вздохнула прекрасная крупногабаритная особа.

У конторы Янис оставил водительницу читать вновь приобретенную литературу, пошел выбивать проклятый карбюратор. Выдали наконец. Загрузились, поехали.

— А книга-то хорошая. Там с телеграммой такое учудили… – сказала Серафима, прогревая двигатель. – Слышь, Ян, а тебе когда-нибудь настоящая телеграмма приходила?

— Нет, Сима, я сам вроде почтальона носился. Когда на мотоцикле был, так и побыстрее телеграммы.

Книжка оказалась действительно интересной, читали ее долго – почти до весны, поскольку получалось маленькими порциями, это когда все вместе собирались. Пых, открыв рот, слушал про тайгу и иные приключения, Ян смеялся мелким диверсиям книжных мальчишек, баба Роза протирала посуду или шила, слушала, укоризненно качала головой, а Кира с выражением зачитывала очередную страницу. А закончилась книжка очень правильными словами: «И тогда все люди встали, поздравили друг друга с Новым годом и пожелали всем счастья.

Что такое счастье – это каждый понимал по-своему. Но все вместе люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной».

Кира со вздохом закрыла книжку:

— Конец. А жаль, замечательно написано. И про счастье тоже.

Она повезла механика на станцию, а когда целовались в кабине, встав за заснеженным грузовым пакгаузом, сказала:

— Ян, тебе не кажется, что это глупо?

— Кажется.

— Ну, так и что? Ты на моей кровати на всю ночь не поместишься, что ли? Уже и баба Роза намекает.

— Нехорошо будет.

— Потому что на фронт уйдешь? Чтоб мы не привыкали?

— Э-э… ну, и поэтому, тоже.

— Или потому что обручен с этой… со своей, эстонской? Ты же честный, да?

Янис рассердился:

— Я честный. Приду и напрямую ей скажу. Да и какие там варианты? Молодые были, глупые. Родители подпихивали. Вот с этой стороны даже хорошо, что война началась – не успел я до конца сглупить. А вот со всех иных сторон – очень плохо, что война. Если уйду и не вернусь, вы горевать будете.

— Ты совсем дурак, Ян?! А так, если врозь живем – мы с Пыхом тебя мигом позабудем, что ли?!

— Э-э… Все же легче.

Кира сдернула с него шапку и довольно крепко стукнула ею по лбу:

— Что б завтра же переехал, балбес несчастный! Думает он, просчитывает, механик… чтоб…

— Завтра не выйдет. Послезавтра, – сказал Янис, отбирая шапку. – Вот я в дирекции буду…

— Причем тут дирекция? Я от тебя официальности требую? Чтоб женился? Печати в паспорте? Я просто не могу без тебя, дурака железного. Хоть чуть-чуть поживем. Это важно, понимаешь?! Иначе вообще ничего не останется.

Кира не плакала, но Ян, обнимая, чувствовал, что щека у нее влажная.

Через день был товарищ Вира-Выру у директора, после уточнения всякой текучки и подписания нарядов сказал:

— А еще, товарищ Косьян, я к Стрельцовым перееду. У нас чувство взаимное, да и вообще так удобнее будет.

Директор почесал карандашом седой висок, сунул письменную принадлежность обратно за ухо:

— Давно пора. А то ездишь туда-сюда, лишний пробег техники устраиваешь.

— Откуда он лишний?! Все равно же рейсы идут.

— Идут, – согласился товарищ Косьян. Я не в упрек, а к тому, что можно и еще немного времени и сил сэкономить. Слушай, Ян, раз уж разговор зашел. Давай, мы тебе «бронь» попробуем сделать? Я в Новокутске говорил, могут помочь. Ранение и болячка у тебя такие, что вполне можно и в тылу остаться, нет тут никакой симуляции. Тем более, для совхоза ты человек бесценный.

— Не, так не пойдет. Гадом себя буду чувствовать. Друзья воюют, бои идут, а я в тылу сидеть буду? Стыдно же. Не надо «бронь».

— Знал, что откажешься. Не такой ты человек, да. Вот только как мы выкручиваться без тебя будем, прямо не знаю. Между нами говоря, если бы на фронте все так воевали, как ты в тылу «сидишь», дела бы РККА шли получше. Ладно, поздравляю с правильным личным решением. Регистрироваться после войны решили?

— Да, чего уж сейчас, мало ли… – неуверенно промямлил Ян.

Директор погрозил кулаком:

— Вот это неверно! Вернуться должен в любом случае! Такую установку себе и давай. Понятно, вы люди городские: Кира почти из Москвы, ты вообще с Балтики, вернетесь из эвакуации в свои края, но приехать и доложить об успехах, семью забрать – это в обязательном порядке! Все ж ты и наш человек, хотя и краснофлотец. А насчет регистрации – это на ваше усмотрение. Действие не бухгалтерского характера, народ у нас хоть и любит посплетничать, но в принципе, не злой и понимающий. Если кто злословить будет, вразумим. Кстати, праздник скоро. В клубе печку поправили, ты можешь туда провод от громкоговорителя кинуть?

С проводом имелись проблемы, пришлось сращивать старые кусочки, но работа была в поселке, приятная. Янис взял в клуб Пыха, возились вместе – должен же малый человек полезному ремеслу учиться?

— Ну-ка, попробуем, ты не подскакивай, – предупредил Янис, подключая новенькую черную радио-«тарелку», с большим трудом раздобытую директором.

… – наращивается выпуск и грузовых автомобилей, – немедля возвестило радио слегка шепелявым уверенным голосом. – Только автомобилей ГАЗ в действующую армию передано…

— ГАЗЗЗЗ! – в восторге взвизгнул Пых, всплескивая слишком длинными рукавами свитера.

— Гм, а ну повтори, – попросил Янис, едва не выронивший плоскогубцы.

— ГАЗ АААА! – вдумчиво возвестил мальчишка, без особого труда перекрывая радио. – Как у мамыыы!

— Так-то все верно, – признал Янис. – А чего раньше-то не сказать было?

Пых пожал плечами и показал на репродуктор. В каком смысле: «не радио, чтоб впустую болтать» или «без должного радиопримера я говорить не решался», было не очень понятно.

— Ладно. А тетя Сима у нас на чем ездит?

— ЗИССС! – безошибочно и громогласно провозгласил малый.

— Верно, молодец. Давай отпразднуем это достижение, – сказал Янис, доставая бутылку с козьим молоком.

Пых сморщил нос – козье молоко он любил примерно так же, как и сам товарищ Выру.

— Надо. Время военное, нужно лечиться и здороветь, – напомнил Янис.

Слово «надо» Пых понимал. Он вообще был толковым малым.

***

Праздник получился хорошим: с радио, с транспарантом «Ура нашей непобедимой армии!» и достойно греющей печкой в клубе было совсем иное дело. Директор Косьян сказал несколько слов об успехах на фронте, о том, что Гитлеру придет неизбежный капут, и порадовал поселковых жителей вестью, что будет приезжать кинопередвижка, понятно, не в ближайшее время, но есть такое в планах руководства, уже подтверждено официально. Все понимали, что «не ближайшее время» настанет после войны, но все равно новость вдохновляла.