Тень амёбы

2) Неооптимизм и бетризация это мысленные эксперименты великих фантастов 1960-х, рисующие общества, свободные от социал-дарвинизма, где устранены агрессия и страх голода. Самое любопытное и парадоксальное это сомнения самих фантастов по поводу своих экспериментов. Агрессия и голод это социальное зло, но вдруг это меньшее зло в сравнении с безопасностью и благополучием? Что если общество деградирует без этих традиционных факторов зла? Сомнения оказались так сильны, что благополучные НФ-общества в новеллах-экспериментах показаны антиутопиями. Это можно считать очень хорошим тестом на шизоидную суть макро-ценностей и общества, основанного на них. Вспомним, что цивилизация строилась для защиты от агрессивных угроз и расширения доступа к ресурсам. Если эти цели объявлены гибельными, то весь смысл распадается.

3) Существование джамблей сломало философский миф о человечестве, как феномене вселенского значения. Человечество оказались лишь одной довольно слаборазвитой из множества цивилизаций, причем ошибочно выбравшей ориентиры (ясно, что джамбли достигли технологического могущества не на пути «устойчивого развития»). Вместе с мифом сломалось доверие массового человека к «ведущим мыслителям», ведь они, как оказалось, направляли человечество в тупик (смотрим выше о макро-ценностях).

Так завершился второй круг телемоста, вылезший за грань политкорректности, но не до громкого скандала. Кто мог предсказать, что последует третий (неформальный) круг, на котором астронавты, получив уже через эхо-конференцию новые вопросы, ответили так жестко, что многие комментаторы назвали это буллингом. Ликэ и Зенон рекомендовали публике новую книгу Эрика Лафита: «Покидая муравейник: разум и звезды». Прошлая книга Лафита: «Галактика как жемчужная ферма» вышла в позапрошлом году и, в силу стечения обстоятельств, за несколько месяцев предсказала открытие 9I/Чубакка. Таким образом, книга стала бестселлером, а 30-летний Лафит (в прошлом журналист и саунд-мастер рэп-команды) получил известность. Его «Покидая муравейник: разум и звезды» разошлась быстро и за счет известности автора, и за счет шокового содержания. Ликэ и Зенон (хорошо знакомые с Лафитом) щедро добавили тяги к продвижению этой книги, представив ее на третьем круге телемоста, и сообщив, что там доступно объяснено про неооптимизм, про бетризацию, и про человечество, как полуразумную расу…

…Сейчас, выслушав эту историю под (как уже отмечалось) жареного тунца и отличное финиковое вино, Вальтер Штеллен согласился с гипотезой Морлока, что какой-нибудь альтернативно-одаренный клерк из ГККИК ООН весьма вероятно позвонит. Подобные звонки — типовой продукт бюрократического зуда, составляющего основу деятельности каждого из семи Главных комитетов. И действительно: когда Штеллен, дожевав второй кусок тунца, нацелился на третий, послышалось тоскливое мычание. Такой сигнал был выбран для звонков из международных чернильниц высокого ранга.

— Штеллен слушает, — проворчал генерал в трубку, очень достоверно изобразив реакцию внепланово разбуженного человека.

— Мистер Штеллен, вас беспокоит 7-й Комитет по поводу ЧП, возникшем с телемостом Алкйоны, — произнес ровно такой голос, какого ожидал генерал (по опыту знавший, что подобные звонки чаще всего поручают мужским особям офисного планктона лет 40 без каких-либо талантов кроме обычной исполнительности), — моя фамилия Сервантес, я старший советник и руководство Комитета поручило мне разработать срочные меры.

— Сервантес? — переспросил генерал, заранее выбрав себе роль вульгарного солдафона, мозговую кору которого бороздит единственная извилина: след от фуражки, — А вы не родственник ли парня, который сочинил историю про рыцаря и ветряные мельницы?

— Нет, мистер Штеллен.

— Ясно. Значит, нет. А что вы тут говорили про ЧП?

— Если вы еще не знаете, мистер Штеллен, то я сообщаю. После планового телемоста с Алкйоной, случилось несогласованное продолжение. Там экипаж позволил себе грубые заявления о политике, религии и человечности. Также, экипаж прорекламировал книгу некого Лафита, состоящую из антинаучных эпатажных домыслов. Все очень серьезно, поэтому меры требуются безотлагательно.

— Бывает, — невозмутимо отреагировал генерал, — Значит, я сейчас отправлю дежурному менеджеру колл-центра месседж, чтобы он разместил на сайте MOXXI текст о том, что сказанное на неофициальной части телемоста не отражает точку зрения дирекции.

— Извините, мистер Штеллен, но ситуация слишком серьезна. Так просто ее не решить.

— Ясно. Что вы предлагаете, мистер Сервантес?

— Необходимо чтобы астронавты Алкйоны принесли публичные извинения всем людям, которым причинили моральный вред, — веско произнес советник 7-го комитета.

— Ясно. У вас уже есть текст публичных извинений, мистер Сервантес?

— Мистер Штеллен, я полагал, что вы захотите участвовать в составлении этого текста.

— Извините, мистер Сервантес, однако я специалист в контрразведке и в менеджменте астронавтики. А такие тексты должны составляться специалистом в сфере социальной информационной политики, иначе говоря: специалистами вашего профиля. Поэтому я рассчитываю получить соответствующий текст от вас.

В телефонном разговоре возникла пауза: клерк 7-го комитета совсем не ожидал такого поворота. Он думал, что (вероятнее всего) генерал станет возражать против идеи таких извинений, или (что менее вероятно) согласиться, однако на условиях своего участия в составлении текста. Но генерал согласился заранее и безоговорочно на текст, который появится из 7-го комитета. Клерк (из-за типичного узкого кругозора) не понимал, что у опытных офицеров спецслужб есть профессиональный принцип: в сложных ситуациях никогда не делать то, чего от них ждет противник. Генерал со своей стороны уже заранее просчитал варианты действий клерка. «Попав в непонятное» — в ситуацию «вы и только вы тормозите срочный процесс», клерк решит обратиться к сертифицированному для интернациональных организаций офисному AI-приложению ALLAM (Advanced Large Language Analytic Model). И через минуту этот цифровой суррогат копирайтера, родит многословный тематический уродливый микс, синтезированный из многих тысяч политкорректных шаблонов. Так и случилось. Чуть позже, чем через минуту, Сервантес прислал следующий текст:

Дорогие жители Земли — все, кого задело наше выступление 5 – 6 ноября! Сегодня мы обращаемся к вам с тяжелым сердцем и удрученным умом. Вы справедливо привлекли наше внимание к тому, что многие заявления, сделанные нами в ходе телемоста, были нечувствительны к человеческой видовой принадлежности. Теперь, прислушавшись к голосам тех, кому мы причинил боль, и проведя внутреннюю переоценку смыслов, мы понимаем влияние наших слов. Мы хотим выразить искренние извинения всем людям, которым наши слова причинили моральные страдания. Мы признаем, что наши высказывания были оскорбительны для человечества, как цивилизации и как вида разумных существ, и что они продвигали ту линию недопустимого уничижения человечности, против которой мы готовы бороться.

В момент произнесения мы не осознавали серьезности того, что мы говорим и как это может усилить вредные тенденции или причинить боль обществу, которое вынуждено сталкивается уже с многими проблемами из-за тенденции постгуманизма. Но теперь мы понимаем, что наше невежество усугубило ситуацию, и нам очень жаль. Этот опыт стал для нас поучительным напоминанием о том, что намерение не отменяет воздействия. Теперь нам очевидно, что мы должны продолжать свое самообразование в гуманистической области, чтобы гарантировать, что наши действия и слова совпадают с продвижением инклюзивности и уважения ко всем людям.

Мы также хотим поблагодарить тех из вас, кто вышел вперед, чтобы поделиться своими чувствами. Ваш смелый шаг по привлечению нас к ответственности стал уроком силы общества и важности постоянного диалога о человечестве и человечности.

Мы полны решимости добиться большего. Мы обещаем использовать эту ситуацию не только для размышлений, но и для того, чтобы стать более осознанными и внимательными людьми. Мы приветствуем продолжение диалога, и заявляем о нашей открытости для предложений о том, как добиться значимого прогресса в этом важном аспекте социальной гармонии и уважения.