Тень амёбы

После такой фиесты экспромтов, она заявила, что самое время принять ванну и выпить чашечку кофе с круассаном, и направилась в домик. Этот первый образец церерианской архитектуры почти не отличался от жилых блоков антарктических станций, только роль тамбура играл шлюз. Оказавшись внутри, Ханка выскользнула из скафандра, почти как бабочка из куколки, и пошла к ванной, небрежно раздеваясь на ходу и бросая предметы одежды на пол. Готовый эпизод «вот я и дома после вечеринки» (для мыльной оперы).

…

ИЮНЬ 12 года Каимитиро

31. Глоблобургер: социальный океан, отраженный в одной капле.

Алкйона преодолела дистанцию 4.5 миллиарда километров от Солнца — средний радиус орбиты Нептуна. Впереди лежал пояс Койпера: ареал малых планет и кометных ядер. В практическом смысле для Зенона Пекоша и Ликэ Рэм ничего от этого не изменилось: за бортом во все стороны раскинулась уже привычная черная бездна, скупо и бессистемно засеянная звездами. Впрочем, среди звезд выделялась одна аномально большая: Солнце. Кстати, Солнца с орбиты Нептуна выглядит в 30 раз меньшим, чем с орбиты Земли. Но экипаж Алкйоны уже давно воспринимал такую сравнительную астрономию лишь как повседневный фон. Фокус их увлечений заняло иное: сюрреалистическая социология.

Если уточнить, причины, то фокус увлечений сформировался под влиянием Джил Мба, спросившей однажды, почему экспериллюзионные методы в социальной жизни людей применяются столь непрактично? Причина в общих религиозных табу (если да, тогда в каких) если нет, тогда в чем (если это известно, а если неизвестно, тогда что помешало изучить причину)? Схема вопроса была весьма типичной для Джил Мба: в нем заранее содержалось несколько гипотез ответа. Как однажды предположила Ликэ, такая схема может быть оптимальной для диалога через большие дистанции, когда ограничения на скорость сигнала приводят к длинной паузе между вопросом и ответом. Такая схема в принципе сокращала часть диалога по уточнению вопроса. Джил Мба не отрицала это предположение, но и не подтверждала его. Видимо (как предположил Зенон) эволюция коммуникативных обычаев джамблей была намного сложнее и не сводилась к данному фактору, хотя и содержала таковой среди прочих. Кстати: Джил Мба так и не ответила однозначно на вопрос: преодолимо ли ограничение скорости света?

Но сейчас тема: экспериллюзионные методы. Джил Мба изобрела и предложила такой комбинированный (от эксперимент и иллюзия) термин для класса компьютерных игр в вымышленных социальных мирах. НФ и фэнтези поставляют разработчикам игр такие миры с более-менее связной альтернативной реальностью, и Джил Мба находила очень странным, что все это применяется лишь для развлечения. Ведь в каждом мире можно ставить эксперименты и строить практически полезные модели архитектуры общества. Между тем (как успела заметить Джил Мба) земные социологи в основном пользуются примитивными моделями и потому не могут предложить пути решения проблем, прямо сейчас грозящих очередным глобальным взрывным кризисом (третьим за десятилетие).

При непривычности данной идеи Джил Мба, здравый смысл в этом был несомненный, и экипаж Алкйоны попробовал реализовать нечто в таком роде. Наличие на Земле группы поддержки (многочисленной и разнообразной) позволяло запросто раскидать подзадачи между профи, умеющими их решать. Весьма быстро родилась действующая модель под названием Глоблобургер (от выражения Glob-in-blob: отражение мира в капле). Если не вдаваться в детали, то это был фастфуд-зал, в который заходили персонажи, заказывали всякое, смотрели медиа, обменивались мнениями, дружились, ссорились, мирились, и в результате формировали некую социальную картину. Медиа-поток внутри игры мог или задаваться снаружи, или развиваться самостоятельно по тому или иному алгоритму.

Ликэ и Зенон совершенно не ожидали, что у компьютерной игры — Глоблобургера будет политический резонанс на Земле, хотя, если бы они задумались… Но история не имеет опции «если бы». Как известно, проекты, реализуемые путем краудфандинга (попросту говоря – вскладчину толпой людей, которым любопытно, что выйдет) — имеют свойство быстро распространяться, ведь каждый из толпы хвастается своим участием. Особенно энергично распространяются те проекты, вложения в которые делаются не деньгами, а креативными действиями (на поле VR-дизайна и алгоритмики в данном случае). Самое взрывное распространение свойственно проектам, не похожим ни на что, уже бывшее.

В общем: можно было заранее предположить, что число игроков Глоблобургера вскоре достигнет сотен тысяч. Казалось бы: ну и что? Топ-игры набирали в сто раз больше, но никакого политического резонанса это не вызывало. Ведь прошлые топ-игры даже если содержали политическую конструкцию в сюжете, то тривиальную, как правило, в стиле лубочного феодализма (как и топ-романы фэнтези, кстати) и игрок не мог это поменять. Напротив, в Глоблобургере центральной фишкой стала возможность пользовательских настроек политической системы (или общественно-экономической формации — как это называет марксизм). Тут уместен мем:

А ЧТО, ТАК МОЖНО БЫЛО?!

Оказалось, что можно. И тысячам игроков это показалось чертовски прикольным. Они конструировали порой совершенно сюрреалистические формации, а затем, виртуально устроившись за длинным столом в бургерной, наблюдали, как на большом экране над стойкой, развиваются события в этом мире. Разумеется, они делились своим мнением с другими игроками или фантомными персонами, сидевшими рядом (а те в свою очередь делились своим мнением). Для остроты ощущений, игрок мог пройти сквозь плоскость экрана и оказаться участником новостных событий… Но это уже детали.

Не то чтобы игроки массово прониклись настроениями классического революционного марксизма и ринулись силой переустраивать свои страны по избранной модели. Дело в другом аспекте марксизма (и прочих рациональных учений). События, которыми живет общество, и интерпретация этих событий в медиа, зависят от преобладающих способов материального производства и распределения благ. Добро и зло, восторг и отвращение, гордость и стыд, красота и уродство — легко инвертируются одним кликом в регуляторе материального базиса модели, ведь оценочные категории это функции надстройки, они вторичны, они социальные суеверия, они лишь тень материальной реальности. Медиа — вообще продукт приложения социальных суеверий к текущим событиям. Тень тени.

ТЕНЬ, ЗНАЙ СВОЕ МЕСТО

Фаны Глоблобургера массово перетаскивали реальные события из топа новостей в свои виртуальные модели с другими настройками, и получалось феерическое глумление над Устоями. Не над какими-то устоями, которым без году неделя, и которые сложились на памяти нынешних поколений — а над Устоями с большой буквы, корни которых лежат в глубине веков. В мозгах обывателя эти Устои смешались с законами природы, и теперь осмеяние этой части (как бы) законов природы угрожала обывателю экзистенциальным кризисом. Мироздание рушится! Кали-юга! Истеблишменту было плевать на душевные травмы обывателей, но осмеянные устои уже не могут быть скрепами в обществе. Миф становится анекдотом, и вряд ли возможно управлять обществом через анекдоты.

Смешно: революции XX века обещали «разрушить старый мир до основания», однако опирались на это основание. На Устои. Теоретикам революции не хватало фантазии на альтернативы. Они строили ту же самую пирамиду власти и распределения благ, лишь мелочами отличающейся от разрушенной. Даже в полит-романтическом жанре Утопий (начиная с «Утопии» Мора 1516 года) они, с упорством идиотов, рисовали все то же. В организации, мотивации, коммутации, даже в сексе и науке — штампы из средневековья. Упомянутый лубочный феодализм в фэнтези стал модным, поскольку ни авторы, ни их читатели, не видели у политиков ничего, кроме этой лубочной схемы, замаскированной бессодержательными усложнениями (то ли для приличия, то ли для спасения лица)…