Тень горы

– Так что конкретно он тебе сказал?

– Дай-ка догадаюсь, – молвил я задумчиво. – Вы с Ранджитом просто играетесь людьми себе на потеху, верно?

Она улыбнулась:

– Мы с Ранджитом понимаем друг друга, но не всегда и не во всем.

– А знаешь что, – сказал я также с улыбкой. – Пусть Ранджит катится ко всем чертям.

– Я была бы не против, если б это не предрекало мне встречу с ним в преисподней.

Она смотрела на тучи в той стороне, где находился город, и на мерцающую пелену дождя, которая уже накрыла дальний лес и неумолимо продвигалась к нашей горе.

Я был в растерянности – хотя я почти всегда пребывал в этом состоянии, общаясь с Карлой. Я не мог догадаться, на что она намекает: на какие-то обстоятельства их с Ранджитом семейной жизни или же на отношения между нами. Если это касалось Ранджита, я не хотел этого знать.

– Сильная будет буря, – сказал я.

Она быстро повернулась ко мне:

– Это было из-за меня, да?

– Что было из-за тебя?

Она тряхнула головой и вновь поймала мой взгляд. Ее зеленые глаза были единственными яркими пятнами на фоне пасмурного мира вокруг нас.

– Я о твоем разговоре с Ранджитом, – сказала она, похоже решившись оставить недомолвки. – Я знаю, он тревожится за меня. Но суть в том, что это он нуждается в помощи, а не я. Это ему грозит опасность.

Мы смотрели друг на друга. Она явно пыталась прочесть мои мысли, тогда как я смог увидеть в ее глазах лишь искреннюю заботу о муже. И этот удар был побольнее дубинки Конкэннона.

– Чего ты добиваешься, Карла?

Она нахмурилась, опустила глаза, но тут же вскинула их снова.

– Я хочу, чтобы ты ему помог, – сказала она таким тоном, словно признавала свою вину. – Я хочу, чтобы он прожил еще хотя бы несколько месяцев, а это ему отнюдь не гарантировано.

– Еще несколько месяцев?

– Несколько лет тоже приемлемо, но несколько месяцев просто необходимы.

– Необходимы для чего?

Судя по выражению ее лица, назревал очень эмоциональный ответ, но она справилась с собой и вымучила улыбку.

– Для моего душевного спокойствия, – сказала она, ничего этим не сказав.

– Он уже большой мальчик, Карла, и с большим банковским счетом.

– Я говорю серьезно.

Я заглянул ей в лицо и негромко рассмеялся:

– Ты неподражаема, Карла. Воистину неподражаема.

– Что это значит?

– Сегодня утром ты спросила, не из-за тебя ли я тут появился, но вопрос был задан, только чтобы сбить меня с толку. Потому что на самом деле это ты появилась тут из-за меня. И только для того, чтобы убедить меня помочь Ранджиту.

– Ты считаешь, я тебя обманываю?

– Когда ты сказала, что Ранджит нужен тебе живым в ближайшие месяцы, это все равно что говорить о его смерти через те же несколько месяцев. Недурно, Карла.

– Думаешь, я тобой манипулирую?

– Что ж, это было бы не в первый раз.

– Но сейчас не…

– Впрочем, это не имеет значения, – сказал я без улыбки. – И никогда не имело. Я люблю тебя.

Она хотела заговорить, но я приложил пальцы к ее губам:

– Обещаю навести справки насчет Ранджита по своим каналам.

Ее ответ угас в мощном раскате грома, от которого содрогнулись ближайшие к нам деревья.

– Мне пора ехать, – сказал я. – Надо вернуться в город, пока не размыло все тропы. Я должен убедиться, что с Лизой все в порядке.

Я уже сделал шаг в сторону, но она поймала меня за запястье. Своей татуированной – то есть покрытой письменами – рукой.

– Возьми меня с собой, – попросила она.

Я колебался. Чутье подсказывало, что этого делать не стоит.

– Никакого подвоха, – сказала она. – Я прошу отвезти меня в город, только и всего.

– О’кей.

Вернувшись в лагерь, мы быстро собрали вещи и дружески попрощались с его обитателями. Ученики Идриса любили Карлу. Карлу любили все – даже те, кто не пытался ее понять.

Идрис и Сильвано проводили нас до начала спуска. На плече Сильвано по-прежнему висело ружье.

– Без обид, Сильвано, – сказал я, протягивая ему руку.

Вместо ответа он сплюнул на землю.

«Мило, – сказал я себе. – Ну да ладно, будем выше этого».

– Ты в курсе, Сильвано, что твое имя переводится как «лес»?

– И что с того? – спросил он, вызывающе выпятив челюсть.

– Я это знаю потому, что у меня есть друг-итальянец по имени Сильвано, и он сменил свое имя на Форест. Так и так выходит «лес». Форест Маркони. Помнится, я тогда подумал, что это имя красиво звучит на обоих языках.

– Что? – насторожился Сильвано.

– Ничего. Я просто говорю, что у меня есть очень хороший друг по имени Сильвано. Сожалею, что наше знакомство началось так неудачно. Надеюсь, ты примешь мои извинения.

– А, это да, конечно, – быстро согласился он и пожал мне руку.

На сей раз обошлось без состязания в силе, и молодой итальянец впервые мне улыбнулся.

– Ты говоришь по-итальянски? – спросил он.

– Знаю несколько ругательств, но не более того.

Идрис засмеялся.

– Ты обязательно должен сюда вернуться, Лин! – сказал он. – Должен послушать мою небольшую лекцию о животном начале в человеческой натуре. Тебя это позабавит. А может, и по-настоящему развеселит.

Гигантская молния броском кобры прорезала черные тучи, на мгновение залив серебристо-голубым светом лицо и фигуру Идриса.

– Я навещу вас при первой же возможности, – ответил я, когда вспышка погасла. – И прихвачу свое животное начало для наглядности.

– Всегда буду рад тебя видеть.

Абдулла, Карла и я быстро спустились по склону, поддерживая друг друга на самых скользких участках. На парковке под горой Абдулла отправился звонить по телефону. Ожидая его, я поглядывал на грозовое небо:

– Вряд ли успеем до начала ливня. Он может застать нас на трассе.

– Если не раньше, – ухмыльнулась Карла. – А ловко ты окрутил Сильвано: из заклятых сразу в закадычные.

– Да он вроде неплохой парень. И я сам виноват в той стычке. Нервы сдали, слишком много всего накопилось.