Тень над скульптурой

– А теперь мне не до них.

– И как это понимать?

– Чтобы понять человека, не обязательно корчить уродливые рожи не то удивления, не то недоразумения.

Лицо Игоря Валентиновича надулось преподавательской серьезностью. Беседку огораживали элегантные розы на длинных зеленых стеблях, меланхоличные лилии, кренящие огромные живописные бутоны… Сколько ж и для чьей прихоти сосредоточенно безрассудной воли к жизни в цветах, какие вот-вот должны поддаться дыханию тленного дрема?

– Мне не требуются связи, – невозмутимо продолжил Александр, – неужели не ясно?

– Это с какого вдруг перепуга?

– У нас же все измеряется деньгами. Вот и считай, что с моими финансами настолько ровный порядок, что никакие связи более не требуются. Могу позволить себе играть в одиночку против целого мира…

– Знаешь, когда люди теряют себя? – потупив взгляд в плитку под ногами, задумчиво пробурчал Знойнов. – Сначала они безбашенно бьются, рискуют свободой и жизнью, а потом, набив карманы внушительными суммами, бросаются скупать все подряд, разом осуществляют детские мечты, за какими ничего… А потом… Потом теряется интерес, опускаются руки, ни желаний, ни стремлений… Женился бы, тут же появились бы перспективы крутиться.

– Это ж на ком мне женится?

– Тут я не советчик.

– Я расскажу тебе про девушек. История-то нерадостная… – вздохнув, Александр поднялся со скамьи без желания крутить дурную шарманку. Оперся плечом о толстый деревянный столб, уже несколько лет служивший частью арки беседки. – Есть у меня знакомая проститутка. Я с ней частенько вижусь, и буквально недавно она заявила, что готова прожить возле меня хоть всю жизнь, если только денег у меня на то хватит. Как тебе такой расклад дел?

– А чего ожидал-то? Принцесс, преданно хранящих верность именно для тебя? – он замолчал и потер щетинистую щеку. – Однажды все возвращается на свои места.

На веранду дома вышла Тамара в кухонном фартуке. На ее кудрявых волосах каштанового цвета белела мыльная пена. Вытирая руки о полотенце, она крикнула:

– Пять минут и обед на столе.

– Оставайся на обед, Саша.

Игорь Валентинович густыми бровями поравнялся с Александром.

– Ладно, пора хватать комету за хвост…

– Дурная голова, – он по-отцовски поправил тот воротник темно-серого пиджака Александра, – куда ж спешить. Мы ведь давно еще решили, что у нас вся жизнь впереди…

– Торопись жить…

– Торопись любить, – со строгостью преподавателя перебил Знойнов.

– И жить. Мы порой так бездарно проводим время, дожидаясь завтра, предполагая, что там само как-нибудь все изменится. А надо торопиться, наполнять каждый час эмоциями, чтобы не умереть понапрасну.

– Так что, совсем не останешься?

– Там, – он кивнул в сторону ворот, – пасется таксист, и еще один инвестор, дожидаясь пастуха, тоже где-то пощипывает травку… Так что…

– Ну и черт с тобой. Иди.

Игорь Валентинович проводил Александра к воротам через сад по дорожке. Там, за участком, и в самом деле в мучительном ожидании стояло такси.

– Ну, бывай, – Знойнов протянул руку. – И будь повежливее с Романом Юрьевичем. Он тебе еще пригодится.

– Приходится сомневаться. Да черт с ним, бывай.

И он забрался на переднее сиденье.

– Долго ж вы, – намекая на круглую сумму, буркнул таксист, – а я уж начал волноваться, что вы удрали. Только вот понять не могу, зачем же было заставлять меня столько ждать?

– Мир непредсказуем, сам порой не понимаешь, как оно случается… А теперь езжайте, добропорядочный водитель, да лучше всего побыстрее, – на сухой ноте закончил Катаев.

Тот уважительно кивнул, глянув на пассажира через зеркало заднего вида, и бросил машину в путь.

Сухой асфальт мерцал истоптанными окурками. В старых стеклах грязных девятиэтажек поблескивало золотистое солнце. На фоне жилого квартала автосалон не выделялся никакой изящностью: вообще-то, это было довольно-таки ветхое сооружение, в которое умудрились вогнать парочку машин на продажу, на какие ни один клиент не клевал. Владелец автосалона уже давно возлагал надежды только на небольшой магазин автозапчастей да мелкий ремонт.

– Кофе? Чай?

– Это с каких пор, – усмехнулся Катаев, – контора настолько расщедрилась? Чего начудили?

– Печатный станок из Центрального банка вывезли.

– Недурно, но инструкцию, – Катаев ткнул пальцем на старые, видавшие виды, компьютеры, с каких пыль не смахивали, порядком, несколько месяцев, – видимо, не сообразили стащить.

– Инструкции для дураков, а мы герои, хоть никто и не знает нашего подвига… – он задумался, а потом наконец выпалил. – Мы инфляцию не разводим!

– Что ж, миллионы, хранящиеся под подушкой, будут вам безмерно благодарны, а теперь машину на выдачу.

– Соблюдая формальности?

– Ни в коем разе.

– Тогда в бокс. Прошу!

В небольшой мастерской пустовало одно из трех рабочих мест. Спорткар весь блестел и сиял

Георгий, закинув ноги на закрытый ящик с инструментами, развалился на старом перекошенном кресле и с крайней сосредоточенностью, застывшей на измазанном копотью лице, не спеша пытался пускать кольца из дыма. Едва завидев Александра, он тут же ужаленным вскочил на ноги, нелепо перевернув ящик. Инструменты с грохотом вывалились, по залитому бетоном полу поскакали во все стороны винтики и гайки…

– За аппаратом? Так мы сейчас выкатим! – торжественно протрубил он.

– Я и сам могу…

– Александр Михайлович… – всплеснул грязными тот. – Для вас пустяки, а для меня счастье на такой красавице хоть пару метров проползти.

– Иди умойся для начала, обезьянья морда! – Тимур стукнул механика собранными в трубу бумагами. – И переодеться не забудь! А мы пока что…

Он вывел Катаева под открытое небо. Достал сигарету.

– Все бросить никак не могу, – он посмотрел на курево одновременно и с отвращением, и с нежными чувствами. – А попыток столько, что вновь пытаться нет сил. Да что о низком говорить, как твои дела-то идут?

– Одна гадина ошивается вокруг да около. Тенями чую, покушается, но Знойнов-то уверяет, словно давно с гадом дело имеет, хотя я раньше ничего о нем не слышал.

– С какой целью-то ошивается?

– Деньги вложить хочет.

– Деньги вложить… – деловито повторил Тимур. – Скудный совет: не подписывай договора. Деньги возьми, раз сует, но на бумагах нигде не упоминай его…

– А толку? От твари все равно не избавиться, даже если следов в документах не оставит.

– Ну да, нынче-то просто так не пропадают…